Естественно, что у Лодовико Сфорца сразу же должен был возникнуть вопрос: а правда ли все это? Вполне возможно, что Леонардо владел основами инженерных навыков, он умел учиться быстро, с ним работал выдающий металлург Томмазо Мазини. Однако у нас нет никаких доказательств того, что перечисленные в письме машины когда-то существовали иначе, чем на бумаге.
[309] Это настоящая научная фантастика, воображение художника опередило жизнь. Это письмо одаренного мечтателя, который подумает о деталях позже.
В конце письма Леонардо вспоминает, что он еще и художник: «Также буду я исполнять скульптуры из мрамора, бронзы и глины. Сходно и в живописи – все, что только можно, чтобы поравняться со всяким другим, кто б он ни был». А потом он добавляет то, что, по его мнению, может наилучшим образом привлечь внимание Лодовико: «Смогу приступить к работе над бронзовой конной статуей, которая будет бессмертной славой и вечной честью блаженной памяти отца вашего и славного дома Сфорца».
Это первое упоминание об огромной конной статуе Франческо Сфорца, о которой Леонардо бесплодно мечтал много лет. В 1480 году его учитель Верроккьо отправился в Венецию, чтобы проделать ту же работу – создать конную статую кондотьера Бартоломео Коллеони. Вся Флоренция гудела, узнав, что Сфорца задумали аналогичный проект. Студия Поллайоло даже разработала несколько вариантов.
[310] Монументы были грандиозными, дорогими и укрепляли репутацию художника. Леонардо на мелочи не разменивался.
Он тщательно упаковал эти документы, подведя итоги прошлому и построив планы на будущее. Они заняли свое место в его дорожном сундуке или седельной сумке вместе с рисунками и незаконченными картинами, глиняными статуэтками и драгоценным халцедоном. И с серебряной лирой.
Часть четвертая
Новые горизонты
1482–1490
…Seggendo is piuma
In fama non si vien, ne sotto coltre,
Sanza la qual chi sua vita consuma
Cotal vestigio in terra di se lascia
Qual fummo in aere ed in acqua la schiuma.
[…Лежа под периной
Да сидя в мягком, славы не найти.
Кто без нее готов быть взят кончиной,
Такой же в мире оставляет след,
Как в ветре дым и пена над пучиной. ]
Строчки из «Ада» Данте, записанные Леонардо. Виндзорская коллекция 12349v
Милан
Леонардо оценивал расстояние от Флоренции до Милана в 180 миль. Определяя расстояния, он всегда пользовался дометрической милей, miglia.
[311] Современные атласы дают нам значение 188 миль. Учитывая то, что во времена Леонардо конный всадник за день мог проехать 20–30 миль (два или три переезда, если использовались почтовые лошади), путешествие из Флоренции в Милан должно было занять около недели. Маршрут пролегал по северной стороне Аппенинских гор в Болонью (дорога пролегала параллельно современной автостраде А1), а затем по долине реки По в небольшой городок Модена, принадлежавший семейству Эсте.
Для того, кто тщательно изучает рукописи Леонардо, Модена приобретает особое значение: она явилась объектом грубой шутки художника. В записных книжках Леонардо часто встречаются непристойности, но эта выделяется из их числа. Это шутка или скорее саркастическое замечание о высоких въездных пошлинах, взимаемых по распоряжению моденских властей:
«Человек, въезжающий в Модену, должен был заплатить пошлину в 5 сольди за право войти в город. Он поднял такой шум, что привлек внимание окружающих, и те спросили, что его так удивляет. И Масо ответил: «Ну, конечно, я удивлен, обнаружив, что целый человек может войти сюда всего за 5 сольди, тогда как во Флоренции мне пришлось заплатить 10 золотых дукатов только за право ввести свой член. А здесь я могу ввести и член, и яйца, и все свое тело за такую мизерную сумму. Господи, спаси и сохрани этот прекрасный город и всех, кто им управляет!»
[312]
Мой перевод лишь приблизительно передает грубость оригинала. Речь, разумеется, идет о плате за секс с флорентийской проституткой. Использованное имя Масо (Том) говорит о том, что эта история была либо анекдотом, либо о ней рассказал Леонардо кто-то из знакомых. Вполне возможно, что автором являлся Томмазо Мазини, то есть Зороастро, придумавший ее во время путешествия в Милан вместе с Леонардо.
Кортеж должен был проехать по долине реки По – через Реджо-Эмилию, Парму, Пьяченцу. И вот впереди Милан. Готические шпили его собора ясно прорисовываются в зимнем небе Ломбардии. Римляне называли этот город Медиоланумом (in medio piano, то есть в центре равнины). Завоевавшие его ломбардцы переиначили название в Майланд, а затем в Милан. Милан был крупным торговым городом, лежащим на пересечении основных путей. Расположение трудно было назвать стратегически удачным или здоровым. Милан оказался вдали от всех рек, протекающих по равнине, – По, Адды и Тичино. Зимой в Милане сыро и туманно. Судя по всему, Леонардо появился в городе в один из таких дней. Милан был окутан туманом, приглушавшим все краски, в точности как на будущих картинах художника.
В 1482 году Милан еще только формировался. В городе жило около 80 тысяч человек. Милан был немного больше Флоренции, но ему недоставало развитых политических и коммерческих структур. Милан оставался старомодным феодальным городом-государством, которым управляла правящая династия. Власть эта была чисто военной, а никак не юридической. Семейство Сфорца пришло к власти совсем недавно. В 1450 году отец Лодовико, Франческо Сфорца, сверг прежних властителей, Висконти, и провозгласил себя герцогом Миланским. История семейной фамилии была очень короткой. Дед Лодовико, Муццо Аттендоло, был крестьянином, а потом стал наемником. Фамилию Сфорца он избрал в качестве боевого прозвища (от sforzare, то есть напрягаться, взламывать). Историки-романтики, такие как Жюль Мишле, считают Сфорца «героями терпения и хитрости, сумевшими создать себя из ничего». Но современники считали миланских герцогов «грубыми солдатами».
[313] Это было на руку странствующему художнику Леонардо да Винчи, поскольку его будущий покровитель еще не успел пресытиться. Хвастовство и показуха – вот что определяло династию Сфорца. Всеми силами они старались заставить людей забыть о том, что поднялись из грязи. Северный город всегда был очень передовым. Здесь носили бургундские наряды, здесь пользовались достижениями немецких инженеров. Леонардо оценил миланскую атмосферу десятью годами раньше, когда кавалькада Сфорца поразила и шокировала граждан Флоренции.
