Мы взялись забрасывать землей руины церкви, а я, работая, размышлял над тем, отчего же всемогущий милостивый Бог позволил столь чудовищному произволу случиться с Его верными слугами и домом моления Ему. Я не мог понять смысл произошедшего зла. А вдруг оно значило, что в битве между Богом и дьяволом победил дьявол? И лишь тогда, в бездонных глубинах моего сомнения, Христос явился ко мне, восстав из руин церкви своего Отца, дабы указать мне истину и путь.
Сначала я увидел Его лицо, сияющее белизной среди серого пепла. Он глядел на меня с таким отчаянием и болью, что я отшатнулся, отступил назад, и мой сапог захрустел обугленными остатками потолочной балки. Та приподнялась, и я увидел Его целиком – фигуру из чистого белого мрамора, закрепленную на кресте из твердого дерева, обожженного, но не уничтоженного пламенем.
Судя по месту распятия среди руин, оно висело над алтарем. Я представил, как Христос глядел со скорбью на то, как огонь пожирает дом Его Отца. Спасение креста из пожара было чудом, чудом же я отыскал его среди пепла, и я вспомнил слова обезумевшего священника, сунувшего Библию в мои руки и передавшего миссию мне:
Неси Его слово в пустыню. Ибо, неся Его слово, ты несешь и Его. Он защитит тебя и приведет к невообразимым богатствам.
И вот я узрел Его.
Я шагнул в дымящиеся руины и взял бледного Христа в руки. Его крест стал моим, и моя ноша разделилась с Ним. Я ощущал жар, который еще держало твердое дерево, и это было словно Его любовь, проникающая в мое существо, и я понял, зачем Бог позволил язычникам умертвить добрых христиан и сжечь Его дом.
Это было ради меня.
Он показывал мне простым и ясным образом, чтобы могла понять простая душа вроде моей: моя церковь должна быть крепче этой. Чтобы выстоять среди зла, царившего в дикой пустой глуши, церковь должна быть как бледный Христос, не затронутый свирепыми орудиями зла, уничтожившего все вокруг.
Моя церковь должна быть каменной.
16
– Он сказал, что нам нужно оставаться здесь?
– Так он и сказал, – ответил Малкэй, стоя у окна мотеля с мобильником в руке и глядя из-за серой занавески на стоянку.
За спиной Малкэя топтался по ковру Хавьер, выбивая пыль и запах плесени.
– Что, и ничего больше?
– Он еще многое сказал, но главное: мы должны оставаться здесь и ждать, пока он позвонит.
Хавьер потряс головой и продолжил топтаться. За последние двадцать с небольшим минут он несколько раз наведывался в туалет. Смыл Хавьер лишь один раз. То есть либо у парня скверно с гигиеной, либо он занимался чем-то другим. Масленый, лихорадочный блеск в его глазах ясно указывал на то, чем именно.
– Думаешь, Папа знает, где мы торчим? – спросил Хавьер, дергая пальцами, будто пытаясь стряхнуть присохшую жвачку.
– Возможно.
– Что за хрень? Возможно? Он или знает, или нет.
Освещал комнату лишь экран чуть слышно бормотавшего телевизора, показывавшего местные новости. Карлос сидел на краешке кровати и глядел на мигающий экран, словно загипнотизированный им. Карлос сделался таким с момента, как вошел и услышал слова Папы Тио. Малкэй видел такой взгляд несколько раз. Один раз – в камере тюрьмы неподалеку от Чикаго, когда еще носил форму, а в Иллинойсе – пока не отменили смертную казнь. Пару раз он сам был причиной такого взгляда – выражения отрешенности, полной готовности встретить все, что уготовила судьба. Так кролик глядит в фары наезжающего автомобиля, когда уже нет времени убежать.
– У кого-нибудь из вас есть мобильный? – спросил Малкэй.
– У меня есть, – ответил Хавьер таким тоном, будто его спросили, есть ли у него в штанах член.
Он вытащил «Блэкберри» в корпусе, инкрустированном золотом и хрусталем, повернул экран к Малкэю:
– Слышь, ублюдок, а я его выключил. Я ж не дурак.
– Молодец. А кто платит за телефон?
– Какого хрена? Какое это имеет отношение?
– Если Тио оплачивает телефон, он может отследить его даже выключенный. Тио платит за телефон?
Хавьер не ответил. Его молчание сказало само за себя.
– Значит, он знает, где мы, – резюмировал Малкэй.
Затем он отвернулся и, сощурившись от яркого света, выглянул в окно. За зданием администрации виднелись пробегающие по шоссе машины.
Малкэй проверил телефон, убеждаясь в том, что «Скайп» еще работает. Тио сказал, что свяжется кое с кем, а затем позвонит, но Малкэй не потому проверял телефон. Отец так и не позвонил.
– Эй, пендехо, а чего это твой телефон еще включен?
Малкэй смотрел наружу, чувствуя, как дневной жар лезет сквозь стекло, а старенький кондиционер легко и прохладно дышит в ноги.
– Эй, ублюдок, я задал тебе вопрос!
Малкэй глубоко вдохнул и медленно выдохнул. Если спустя несколько минут придется убить Хавьера – что вполне вероятно, – это будет единственным светлым событием исключительно гнусного дня.
– Папа Тио не платит за мой телефон, – ответил Малкэй. – А потому Папа Тио не знает номера и названия сети, а звоню я ему по «Скайпу», так что для выслеживания звонка требуется несколько часов, а меня здесь не будет уже через два часа. Но главная причина, по которой я не выключаю телефон, – то, что Папа Тио пообещал позвонить мне по «Скайпу». И если я отключу телефон, Папа Тио не сможет позвонить мне по «Скайпу». А если он не сможет позвонить, то может сделаться очень подозрительным и послать парней, чтобы выяснить, отчего я выключил телефон. А Папа Тио в точности знает, где меня искать, потому что ты жмешься сам платить за телефон. Эй, ублюдок, я ответил на твой вопрос?
– О дерьмо! Какое дерьмо! – пролепетал Карлос, вставая и указывая на телевизор.
Экран заполнили подрагивающие кадры съемок с чего-то летящего. Внизу красовалось: «ЭКСТРЕННЫЕ НОВОСТИ! Упавший самолет произвел большой пожар у Искупления, Аризона».
– Где пульт?!! – заорал Хавьер, остановившись и уставившись в телевизор. – Где это гребаный пульт?
– Да здесь, – откликнулся Карлос, показывая, где именно.
– Громче! – гаркнул Хавьер, тыча пальцем в экран.
Карлос нажал кнопку на пульте, и помещение заполнил суровый голос диктора. Малкэй увидел искореженные обломки самолета, горящее топливо и горящую пустыню вокруг. Диктор вещал:
– …Полагают, что это был антикварный авиалайнер… по дороге в аэропорт-музей за Искуплением…
Не так оно должно было случиться. Крушение не входило ни в какие планы. Скорее всего, несчастный случай. Старый самолет. А они наверняка же ломаются чаще, чем новые. Однако Папа Тио не верит в несчастные случаи. И в совпадения. И в извинения. Если что-то пошло не так, тому всегда есть причина, и всегда есть тот, кто заплатит.
