Пауза. Шум – телефон передают из рук в руки. В номере мотеля висит смешанный с пылью и плесенью металлический запах крови. Малкэй сильно вспотел, телефон в руке стал скользким и мокрым.
– Эй, Мики, что тут за хрень? – спросил папа.
В его голосе ощущались перегар и злость – но и страх. В трубке раздавалось эхо. Отец говорил при включенной громкой связи, чтобы слышала вся команда. Такие же типы с метками убийств на руках, как лежащие рядом с Малкэем.
– Пап, ты, главное, полегче. Не дергайся. Ладно? – попросил он, не отрывая взгляда от телевизора. – У меня все под контролем.
– Отсюда оно как-то не слишком видно.
– Разреши мне секунду поговорить с главным.
– Майкл, ты никак угодил в передрягу?
Малкэй закрыл глаза и покачал головой. Так типично для отца: предполагать, что сын где-то напортачил и все происходящее – его вина. Папа так же вел себя, когда отпрыск впервые снюхался с картелями, чтобы не дать им превратить родителя в мелкий фарш. Отец умудрился так представить ситуацию, будто это еще один пример негодности отпрыска как человека, полицейского и сына.
– Нет, папа. Со мной все нормально. Тут всего лишь недоразумение. Кое-кто подумал не то, что надо. Передай им телефон. Я все улажу.
Снова шорох, и вот в трубке первый голос. И произнесенные слова не отдаются эхом.
– Моего отца – не трогать, – сказал Малкэй.
– В самом деле?
Пауза. Затем донесся вскрик. Малкэй снова стиснул телефон так, что тот хрустнул.
– Никаких тут приказов, понял? – предупредил мексиканец.
Мозг Малкэя лихорадочно заработал, оценивая ситуацию, как у автогонщика, на слишком большой скорости входящего в поворот. «Святые» не могли знать, где находится отец, значит с ним люди Тио. Тот, как обычно, принял меры, чтобы обеспечить лояльность своих исполнителей.
– Ладно, я никому не приказываю, – согласился Малкэй. – Но я знаю того, кто приказывает, и потому сейчас сделаю вот что: я позвоню Тио. Разъясню ситуацию. А потом попрошу, чтобы он позвонил вам. Так что, пожалуйста, просто подождите десять минут, ладно?
Он повесил трубку прежде, чем человек на другой стороне успел ответить либо ударить отца, чтобы показать, кто главный. Малкэй уже знал, кто главный, и не хотел, чтобы какой-нибудь психопат со стеклянными глазами бил отца, демонстрируя право бить. Да и понятно, что отца будут бить, только если сын станет слушать, потому чем быстрее отключишься, тем лучше для всех.
Десять минут.
Щурясь от яркого света, Малкэй посмотрел в щель между занавесками, проверяя, нет ли кого снаружи, затем вытер свои отпечатки с двери и вышел, волоча мешок с пистолетами.
Жара еще не миновала, но на улице все равно показалось свежее, чем в тяжелой духоте номера. Малкэй подошел к джипу мексиканцев, отомкнул его ключом, взятым у убитого водителя, открыл правую переднюю дверцу и заглянул в бардачок. Там лежали два полных магазина и коробка патронов – прибавка в мешок. В остальном салон профессионально чистый: никаких личных вещей, пустых банок, оберток – ничего, способного сохранить следы ДНК или отпечатки пальцев. Предосторожность на случай, если придется бросить джип и убегать. Машина выглядела и пахла так, словно ее недавно взяли напрокат со стоянки близ аэропорта. Так оно, наверное, и было. Постоянные чистки и уборки с пылесосом, обычные на прокатных авто, были отличным способом уничтожить следы чужими руками, а то, что все-таки оставалось в салоне от множества клиентов, действовало как дымовая завеса, скрывая оставленное даже не слишком осторожными преступниками.
Малкэй подошел к багажнику, постоянно прислушиваясь, не воют ли сирены? Оказавшееся внутри было вполне ожидаемым: запасной аккумулятор и большой квадратный мешок из очень прочного зеленого пластика. В мешке лежали провода с зажимами-«крокодилами» на концах, два больших листа мягкого пластика, подбитые поролоном садовые рукавицы, рулоны изоленты, щипцы и мешочек кабельных стяжек. Постороннему наблюдателю все это могло показаться припасами для воскресного ремонта в доме. Малкэй же увидел набор пыточного инструмента. Несомненно, сыну Папы Тио было уготовано помучиться, перед тем как цифру на руке Луиса закрасили бы чернила.
Малкэй закрыл джип и потащил найденное, включая аккумулятор, к себе в машину – на всякий случай. Выгрузил все в багажник своего джипа, кроме мешка с пистолетами, желая иметь оружие под рукой. Мешок поместился на полу, у правого переднего кресла. И незаметно, и близко. Затем Малкэй сел за руль.
По идее, для бегства больше подходил нигде не засвеченный «шевроле». Но теперь им воспользоваться нельзя. Непонятно, что придется делать в следующие несколько часов ради выживания, а полноприводный танк с тонированными стеклами куда надежнее, чем старый «шевроле» с битой подвеской.
Мотор заворчал, просыпаясь. Малкэй поставил кондиционер на максимум, выехал с парковки, прочь от мотеля, по насыпи на шоссе. Миновало уже минут тридцать вместо десяти, но Малкэй взялся за телефон, лишь когда влился в вечерний поток машин на хайвее. Номер Малкэй набрал по памяти, на телефоне Хавьера.
Ответил незнакомый голос, Малкэй назвал кодовое слово, услышал шорохи, стуки, шум кафе. Картели одолевала паранойя насчет прослушки и перехвата звонков, и потому было найдено простое, но эффективное решение: связной днями сидел в кафе, читая газеты, попивая кофе и перенаправляя все входящие звонки с помощью интернет-телефонии, программ вроде «Скайпа». Связному звонили, называли кодовое слово, определяющее, с кем нужно соединить; связной звонил нужному человеку со второго телефона, затем складывал телефоны микрофоном к динамику. Так боссы могли общаться с любым в организации, не опасаясь прослушивания. Местная наркополиция могла в лучшем случае выследить связного, который знал лишь несколько кодовых слов и номеров.
Шуршание прекратилось. Сквозь шум кафе пробился телефонный звонок. Малкэй медленно вдохнул, набирая в легкие холодного воздуха, будто собирался нырнуть на страшную глубину.
Затем в трубке заговорил Папа Тио.
23
Труп Бобби Галлахера завернули в больничную простыню и отнесли в пикап, чтобы отвезти в городской морг. «Скорую» для этого выделить не смогли. Огонь преодолел вспаханную полосу, все отступали. Настроение в полевом госпитале поменялось. Суета прекратилась, ввиду близкой и очевидной беды люди работали сурово и сосредоточенно, молча готовились принимать жертвы, зная теперь в точности, как они будут выглядеть, пахнуть и кричать.
Стоя в тени дорожного знака, Соломон наблюдал за приближающимся огнем. В голове гудело от наплыва информации: оценок скорости ветра, характеристик пожаров в пустыне, того, что творит огонь с человеческим телом. Соломон слушал рев пламени, посвист ветра, крики ястребов и стервятников, привлеченных бедой, сулящей смерть и пищу. Птицы кружили высоко над городом в восходящих потоках от красных гор, а когда поднимались высоко, сильный верхний ветер нес тварей в пустыню. Причем несло их навстречу пожару – а значит, наверху дул ветер, противоположный тому, что гнал огонь. Из-за гор шел другой атмосферный фронт.
