– Как вас зовут?
– Марти, так вот.
– Марти, а как насчет взять этого коня взаймы? Похоже, ему нужно поразмяться, а я уберег бы вас от хлопот.
Рабочий улыбнулся и покачал головой:
– Я уже говорил, это конь мэра, и он не сдается внаем. Если хотите, приведу серого паломино, если уж вам цвет так понравился.
– Я хочу не нанимать, а лишь взять взаймы. Почему бы вам не позвонить мэру и не спросить обо мне?
Улыбка сползла с лица Марти:
– Вы хотите, чтобы я позвонил мэру?
– Скажите ему, что Соломон Крид почтительно просит воспользоваться лошадью на несколько часов.
Марти провел ладонью по лбу, словно вытирая пот, поправил шляпу:
– У меня в конторе есть его телефон, думаю, я смогу позвонить оттуда.
– Мы с мэром отлично ладим, – солгал Соломон.
Ему требовалась лошадь, но не было денег, чтобы ее нанять. Марти посмотрел на жеребца, потом на Соломона:
– Ладно. Но не удивляйтесь, если он скажет «нет».
Марти повернулся и пошел через кораль к деревянному строению, украшенному плакатами, обещающими настоящие ковбойские впечатления.
Жеребец фыркнул, отступил от ограды, тряхнул головой, сбросив руку Соломона. Тот посмотрел на огромное животное – груду сплошных мышц:
– Ну хорошо. Давай с тобой вместе проверим, умею ли я ездить верхом.
Марти стянул перчатку, затем, тыкая одним пальцем в клавиатуру ноутбука, набрал фамилию мэра, нашел в сети номер его телефона, позвонил. После выпрямился и посмотрел во двор. Молли появилась снова. Она стояла у поилки, глядя на то место, где Марти оставил гостя. Марти впервые видел, чтобы девочка не искала что-то на земле. Гудки прервались – мэр снял трубку и проговорил странноватым, озабоченным голосом:
– Да?
– Мэр Кэссиди? Говорит Марти из «Конюшни Сэма».
– А, привет, Марти, – произнес мэр с облегчением.
– Сэр, мне жутко жаль беспокоить вас, но тут у меня парнишка, по имени Соломон Крид, и он говорит, что хочет взять взаймы вашего коня.
– А-а… он еще в конюшне?
– Ну да.
– Можешь задержать его?
– Конечно! Коня-то надо седлать, а это можно растянуть до… Господи!
Перед глазами Марти пронеслась белая искра, и рабочий лишился дара речи.
– Что? Что случилось?
– Это он, – растерянно пробормотал Марти. Наклонился к окну, стукнулся кантом шляпы в стекло, сбросил ее с головы. – Он взял Сириуса!
Лошадь и всадник пересекли конюшню и поскакали по дороге, ведущей в пустыню.
– Мне показалось, ты говорил, что Сириус не оседлан?
– Ну да, не оседлан…
Марти смотрел на тонкого, стройного чужака, прильнувшего к конской спине, вцепившегося руками в гриву.
– Он поехал без седла!
44
Мэр повесил трубку и посмотрел на Моргана:
– Он украл мою лошадь.
– Кто?
– Крид.
– Зачем?
– Откуда мне знать?
– Но куда ему ехать?
– Не знаю. Наверное, прочь отсюда.
Кэссиди выглянул из окна. Окна офиса выходили на площадь, из них виднелась только церковь и горы вдалеке.
– И что мы скажем Тио? Ведь альбинос был… – Мэр замялся, повернулся к шефу полиции и продолжил полушепотом: – Он же наше приношение!
Лицо Моргана искривилось в ухмылке:
– Ну вот ты и запел по-другому. Час назад заламывал руки, мучился, не знал, как решиться и стоит ли, – а теперь переживаешь из-за того, что жертва сбежала.
Кэссиди никогда не любил Моргана. Еще в детстве был в нем эдакий намек на презрительное высокомерие. С властью и мундиром оно только усилилось. Прямо сейчас мэр ненавидел шефа полиции. Именно он виноват в том, что город очутился в такой грязи! Морган предложил время от времени принимать грузы от наркокартелей из Мексики, чтобы поправить городские финансы. Морган первым завязал связи с картелями. И он же сказал «да» в ответ на предложение переправить сына Тио через границу, не посоветовавшись ни с мэром, ни с Такером. Все это – вина Моргана. И вот он сидит, ухмыляется.
– И что нам делать? – спросил Кэссиди.
– Попробуем отыскать альбиноса, – заключил Морган, подавшись вперед и снимая трубку настольного телефона. – Далеко он на лошади не ускачет.
Шеф полиции потыкал пальцем в кнопки, дождался ответа:
– Роллинс, говорит Морган. Объяви всем: немедленно задержать Соломона Крида. Его видели в последний раз на «Конюшне Сэма», а теперь он, скорее всего, уезжает из города на ворованной белой лошади.
Морган описал приметы, затем повесил трубку.
– Можно позвонить и на аэродром, пусть поднимут кого-нибудь в воздух и посмотрят, куда направляется этот тип. Не беспокойся, все еще поправимо.
– Да уж, вот тебе и усилия не фиксировать типа официально, – заметил мэр, качая головой.
– В такие времена нужно проявлять гибкость, – пожав плечами, парировал Морган.
Он начал набирать номер, но остановился, когда на столе зажужжал мобильный. Коп глянул на Кэссиди, опустил трубку, взял в руки мобильник. Номер звонившего не высветился.
– Да? – вдохнув, спросил Морган.
Выслушав, он ответил «ладно» и, отключившись, сообщил:
– Тио.
– Что он сказал?
– Что уже едет сюда.
Кэссиди показалось, что в комнате похолодало.
– Прямо сюда?
– А куда еще?
– Зачем?
– А ты как думаешь?
– Но ведь он не выезжает никогда и никуда! Зачем он едет сюда? Что ему здесь надо?
Мобильник зажужжал снова. СМС. Морган прочитал послание, затем показал экран телефона мэру.
– Потому он и едет, – сказал Морган. – Такие долги он собирает лично.
Кэссиди вынул из кармана очки для чтения, сощурился, глядя на два слова посреди экрана:
Город, где родился Тио.
Город, предавший Тио и заплативший наивысшую цену.
Город, которого больше не было.
45
Тио подождал, пока уйдет СМС, затем посмотрел в окно на плоскую иссохшую землю. Прежний Тио, отсиживавшийся на горе целых восемь лет, не отправил бы такое сообщение. Тот Тио был осторожным, расчетливым, не склонным к риску, всегда строившим планы и делавшим все возможное, чтобы обезопасить свое будущее. Тио посмотрел на сиденье рядом, где лежали фотографии дочерей и обгорелого черепа.
