– Они не ответят, – сообщил Малкэй, оторвавшись от созерцания ножа. – Уже час, как мой отец в безопасности. Тио, ребята, державшие его, больше не работают на вас. Никто из нас уже не работает. Все меняется. Люди меняются. Вы больше не во главе.
Капитан и солдат развернули стволы в сторону Тио. Тот посмотрел на них, потом на Малкэя таким взглядом, будто увидел внезапно выросшие рога:
– Ты серьезно? А кто во главе? Ты?
Он рассмеялся, указал стволом на Холли:
– Или она?
– Я, – глухо проговорил солдат из-под маски.
Тио развернулся, наставил на него пистолет.
– Ты хочешь стрелять в меня? – спросил солдат.
Тио узнал голос – и пистолет дрогнул.
Солдат медленно опустился на корточки, уложил на пол винтовку, затем встал, отстегнул боковые застежки маски, стащил ее вместе с очками и шлемом, открыв сбоку на черепе шрам в шесть дюймов.
– Привет, папа, – сказал Рамон. – Скучал без меня?
Тио глядел на сына разинув рот.
– Папа, ты не опустишь пистолет? – попросил Рамон. – Я думаю, нам надо поговорить.
73
Кэссиди наблюдал за тем, как у церкви остановился фургон и наружу выбрались солдаты. Он стоял у окна кабинета, выключив свет, приоткрыв жалюзи настолько, чтобы видеть происходящее снаружи, оставаясь невидимым. Мэр не хотел, чтобы кто-нибудь знал о том, где он. Себе он сказал, что, принимая во внимание обстоятельства, это самое разумное. Но в самой глубине души, там, куда мэр не любил заглядывать и куда прятал самое неприятное, жила правда: он попросту боялся.
Он думал, что с появлением наркополиции почувствует себя в безопасности, перестанет бояться за город. Морган уж точно выглядел куда радостнее прежнего. Кэссиди его видел. Шеф полиции разговаривал с солдатом и показывал на церковь. Подошли другие солдаты и начали вытаскивать из фургона большие черные ящики, которые можно было поднять лишь вдвоем. Двигаясь на полусогнутых от натуги ногах, солдаты потянули ящики к церкви, оставляя их у двери.
В голове Кэссиди мелькнула мысль, что, возможно, стоило бы выйти и предложить помощь. Мэру надо бы поактивнее участвовать в защите своего города, а заодно неплохо бы узнать, что в ящиках. Но Морган глянул в сторону окна – и Кэссиди застыл на месте. Он не хотел выдать себя движением. Мэр не понимал, отчего ему так не хочется быть обнаруженным, но желанию не противился. С минуту Морган глядел на окна, затем отвернулся. Кэссиди вздохнул с облегчением и только тогда понял, что стоял затаив дыхание. Морган пошел к церкви, за ним, сгибаясь от тяжести, потянула ящик пара солдат. Открыл дверь ключом, каким в городе владели немногие. Пити Такер был среди них. И Джеймс Коронадо, правда недолго. Черт, а ведь из трех городских шерифов остался всего один. Морган. И снова вспомнились старые вестерны, когда одинокий маршал в исполнении Гэри Купера или Джона Уэйна вставал ради своего города против банды преступников. Но мэр чувствовал себя похожим не на Купера или Уэйна, а на труса, спрятавшегося от пуль в амбаре.
Он посмотрел, как солдаты заносят ящики в церковь, затем бросил взгляд на потайную дверь в стене у камина. Она выводила в туннель, соединяющий дом с церковью. Туннель построил Джек Кэссиди в последние годы жизни, когда слава сделалась для него невыносимой. Благодаря подземному ходу Джек мог тайно покинуть святая святых – библиотеку своего дома – и, будто призрак, явиться перед горожанами, прочесть недельную проповедь и исчезнуть до окончания службы.
Кэссиди перевел взгляд на висевший над камином портрет. Джек на склоне лет, когда успех и деньги чуть смягчили натуру предка. Однако взгляд его мягче не стал. Казалось, он устремился прямо на мягкотелого потомка, призывая встать и набраться мужества.
Глубоко вздохнув, Кэссиди подошел к двери и нащупал в выступе панели скрытый рычаг. Пружина распахнула дверь. Прислушался, стараясь уловить звуки, возможно доносящиеся от церкви по туннелю. Ничего. Даже шелеста далеких голосов.
Стараясь двигаться беззвучно, Кэссиди сошел по каменным ступеням под землю и направился к церкви.
74
Тио по-прежнему держал сына на мушке, сомневаясь, подозревая обман. Разум, привыкший ждать худшего, твердил: это трюк, злая хитрость. Не может быть. Он изучал черты лица в поисках неправильности, выдающей мелочи, но не нашел ничего. Глянул на фото почерневшего черепа. Металлическая пластина находилась там, где нужно.
– Я все инсценировал, – объяснил Рамон. – Нашел придурка-мотоциклиста, сидящего на метадоне, с сильно разбитой в аварии головой и заплатил ему за простую работенку: немного полетать и доставить груз. Груз, само собой, был бомбой. А бедняга и не знал. Никто не знал. Даже те, кому я доверяю.
Он кивнул в сторону Малкэя. Затем посмотрел на фото и потер шрам на голове.
– Да, все мы под кожей выглядим одинаково. Знаешь, так приятно было посмотреть, как ты убивался насчет моей кончины, говорил столько всякого хорошего. Когда я был живой, ты никогда такого не говорил.
Тио открыл рот, но Рамон не дал ему сказать, предупредительно подняв ладонь:
– Папа, не надо, я понимаю, что заслужил много плохих слов. Я наделал много скверного, причинил тебе столько хлопот. – Он продолжал тереть шрам, словно рана болела. – Я знал: ты никогда не подпустишь меня к делам.
– Это неправда!
– Тсс, давай уже начистоту. Никакого вранья. Я понял: надо как-то показать, что мне работенка по плечу. Тебе ж рано или поздно придется ее кому-то передавать. Никто не живет вечно. Но как я понял, мне ты точно передавать не собираешься. Другие тоже поняли. Люди не любят непонятного будущего. А я предложил им понятное. Как, по-твоему, можешь ты теперь гордиться мной? Достаточно во мне от тебя, чтобы я стал достойным преемником?
Тио, так еще и не свыкшийся с тем, что сын жив, покачал головой:
– Я всегда хотел, чтобы именно ты унаследовал дело. Но ты был не готов. Совсем.
Рамон широко развел руки, улыбнулся:
– Папа, опусти пистолет.
Тио опустил оружие, обнял сына и закрыл глаза. Сердце его будто лишь сейчас забилось снова, словно он наконец вырвался на поверхность после долгого заплыва под темной водой.
Сын жив. Жив!
Тио крепко обнял его, как не обнимал с детства, – свою теплую родную кровинку.
– Папа, ты никогда в меня не верил, – прошептал на ухо Рамон. – И как мне самому стать королем, когда ты сидишь на троне и никогда не покидаешь своей горной крепости? Пришлось придумывать, как тебя выманить. И вот ты здесь.
Он крепче сжал отца.
Боль вспыхнула внезапно. Страшная.
Тио охнул и отшатнулся, зашарил рукой по спине. Пульсируя, по рукам, по спине сбегала горячая влага. А в самое нутро пополз холод. Влага брызнула на пол. Обернувшись, Тио увидел, как Малкэй отходит, чтобы не забрызгаться. В руке у него был нож – не такой, как раньше, а тонкий, будто игла, и мокрый от крови. Крови Тио. Он попытался поднять оружие, но пистолет показался вдруг слишком тяжелым.
