И мы принялись ждать. Сначала ждали терпеливо, но парочка не успокаивалась, и когда стоны перевалили во вторую половину часа, мое терпение лопнуло.
– Ты как хочешь, а я больше ждать не намерена. Пошли они на фиг, без них найдем, – сказала я и поднялась с травы.
Парочка как будто только и ждала, когда мы окончательно выйдем из себя, тут же резво закончила свои ахи и охи и поспешила прочь. Выяснилось, что мы зря потратили столько времени на ожидание, потому как сразу же за не слишком и густыми кустами, послужившими приютом нам, – занятым делом, и влюбленным, занятым исключительно друг другом, начинались дворы с хозяйственными постройками.
Мы высунули головы и огляделись. Все вокруг выглядело на редкость мирно. Под звездным небом спала не очень большая деревушка, самой примечательной постройкой в которой оказался каменный дом, выкрашенный в белый цвет. Его переднюю стену украшал аккуратно выложенный цветной мозаикой крест. Больше крупных зданий, насколько мы могли видеть, тут не было. Да и молельный дом казался великоватым для такой деревеньки, насчитывающей всего пару десятков домишек.
– Тебе не кажется, что это не слишком напоминает бандитское логово, описанное Ириным мужем? – спросила я Маришу, после того как в поисках склада наркотиков мы заглянули по очереди в несколько сараев, но не нашли в них ничего опаснее двухлетнего бычка. – Может, он пошутил над нами? От человека, способного порассказать такое про свою жену, стоит ждать любого подвоха.
– В любом случае мы не туда попали, – решительно заявила Мариша, и, прежде чем я успела опомниться, она постучала в окошко ближайшего домика. – Надо же, в конце концов, узнать, где мы, – пояснила она мне, онемевшей от возмущения.
Из домика вышел крепкий бородатый мужик и спросил:
– Чего вам?
– Дяденька, как нам пройти в Киянку? – спросила Мариша.
– А чего идти, вы и так на месте.
Мужик просто убил нас своим ответом, но если бы дело этим и ограничилось, то еще полбеды, но он протер глаза и спросил:
– А вы кто такие?
– Мы заблудились, – ляпнула я не совсем к месту.
– Заблудились? – с большим сомнением протянул мужик. – А чего вас в лес занесло-то? Грибы искали?
– Угу, – буркнула Мариша, поспешно отступая.
– Какие грибы! – рассердился мужик. – Засуха стоит уже второй месяц, даже кукуруза пожелтела, а они грибы собирать наладились. Странные вы, девки, отведу я вас к старосте, пусть решит, что с вами делать. А то опять в лес наладитесь. Грибы собирать, это в темноте-то. Есть у вас, у баб, мозги?
Вопрос был чисто риторический, ответ он знал уже давно и отпустить одних опасался, не хотелось ему, видите ли, за нас волноваться, если мы по слабости бабьего ума снова в лес попрем, да там и пропадем.
Избавиться от непрошеного благодетеля не удавалось. Он вцепился в нас, словно отощавший клещ. К тому же на крыльцо вышла его баба, горячо одобрившая действия мужа, и вместе они повели нас к старосте, чтоб тот решил, что с нами делать.
Староста оказался на месте. В доме горел свет, а у ворот стоял новенький «Форд», даже в темноте блестевший хромом.
– Гости у него, – сказал наш благодетель. – Иначе зачем ему свой «Форд» на улице оставлять.
Он заколебался – входить или нет, но тут все испортила Мариша:
– Неудобно идти к человеку, если у него гости. Он занят, ему не до нас. Зачем отвлекать?
Если бы она помолчала, мужик и сам пришел бы к такому выводу, а так он упрямо дернул головой и наставительно сказал:
– У нашего старосты дел много, но он всегда находит время для помощи слабым и страждущим.
– Но мы вовсе и не страждем, – в полном отчаянии сказала я. – Мы отлично обойдемся без внимания старосты. Вы же верующий человек, должны помнить Библию. «Творите добро втайне, и вам воздастся явно».
Но, кажется, мужика не устраивала библейская постановка вопроса. Он хотел творить добро так, чтобы староста знал об этом. Иначе может пройти слишком долгий срок между добрым делом и наградой за него. До неба-то путь неблизкий, потому надежней похлопотать самому за себя перед земным начальством.
Мы вошли в обычный сельский дом. За столом сидело несколько человек, из которых только двое выглядели подходящими на роль старосты. Остальные не тянули по возрасту. Слишком молодые и наглые. Все смотрели на нас и молчали. Я потихоньку утверждалась во мнении, что, придя сюда, мы сделали огромную ошибку.
– Что тебе, Дмитрий? – несколько раздраженно спросил высокий, дородный, чтобы не сказать толстый, мужчина в просторной рубахе и спортивных штанах. – Поздно уже. У тебя дело ко мне? И кто эти девочки?
– Вот, – смущенно промямлил Дмитрий, – прибились к дому. Вышли ночью из леса и ко мне, спрашивают, куда попали. Заблудились они, сердце кровью обливается, как подумаю, что с ними могло случиться. Хочу на ночь оставить у себя да накормить.
– Это все? – удивился староста. – Можешь оставить их…
Но договорить старосте не дал его представительный гость. Тот, из-за приезда которого староста не поленился выгнать свою иномарку на улицу. Он нахмурился и пнул старосту под столом ногой.
– …у меня, – почти без запинки закончил староста. – У тебя тесно, куда еще постояльцев брать. Ступай с миром.
– Ну, девочки, – обратился к нам гость старосты, когда разочарованный Дмитрий вышел за дверь, – признавайтесь, кто из вас будет Марина?
При всей своей внешней легкости вопрос поставил нас в тупик. В обычное время мы бы без капли смущения в голосе признались, как и кого зовут, или с такой же легкостью соврали. Но шутить с этим мужчиной почему-то желания не было. На нем хорошо сидел отлично сшитый костюм из дорогущей ткани, на ногах – ботинки, аналог которых я видела в витрине модного бутика, и от нулей в их цене у меня зарябило в глазах. Староста со своим «Фордом» тоже был непрост, но до гостя ему было далеко. Глаза разряженного господина были холодны и недоверчивы. Разговаривать с таким удовольствия мало, все равно не поверит ни одному слову. Роста он был маленького, но по сравнению с ним рослый староста казался недомерком – с таким достоинством держался гость. У него были короткие темные волосы, щегольские усики и холеные руки, украшенные двумя золотыми кольцами тонкой работы. Свой вопрос он задал, ничуть не сомневаясь, что мы тут же падем на колени и возопим о его милости. Но толстокожая Мариша ничего такого не уловила.
– Зачем вам это? – спокойно, но, видимо, недостаточно вежливо, потому что один из парней тут же направился к ней, спросила Мариша.
– Оставь, – негромко приказал гость, несколько покривившись. – Сделаем иначе, – обратился он к нам. – Я скажу, кто я такой, а вы назовете себя. Врать не советую.
– И без представлений ясно, что вы – Елизар. Тот, кто похитил Ирину бабушку и чьи люди пытались убить нас, – выдала ему Мариша на одном дыхании, а я закрыла глаза в полной уверенности, что больше мне не доведется их открыть, что мы сами себя приговорили к высшей мере и винить в этом, кроме самих себя, некого.
