– Купили, – не моргнув глазом сказала я, кладя наши рюкзаки в багажник.
– И где она?
– В магазине, – нагло улыбаясь, ответила за меня Мариша. – Надо будет заехать и забрать ее.
Игорь утратил остатки благодушия и начал орать, что мы и так опаздываем, что удочек нет, наживки нет, никому ничего не нужно, а теперь еще выясняется, что и водки нет. Последнее окончательно добило его, и он сел за руль грознее тучи. По пути мы на всякий случай заехали за Никитиным домой, но там его не оказалось, и мы поехали к нему на работу.
В отделении выяснилось, что мы приехали слишком рано, у Никитина было еще несколько дел, одно из которых – поиск ключей. Подмену он обнаружил, но племяша своего найти не мог. Поэтому тоже был в скверном настроении. Мы сидели все втроем в его кабинете и страдали. Мы оттого, что не могли воспользоваться ключами в присутствии Никитина, а Никитин оттого, что просто не мог ими воспользоваться.
Положение спас Игорь. Он влетел в распахнутую дверь и сказал:
– Серега, выйди на минутку. Разговор есть. А вы, девочки, сидите здесь и никуда не уходите.
Стоило им выйти, я подскочила к двери и придавила ее своим телом, а Мариша начала судорожно примерять ключи. Мне казалось, что она занимается этим уже долгие часы, когда один из них повернулся и дверца сейфа распахнулась.
– Что там? – возбужденно шептала я от двери, памятуя, что необходимо соблюдать конспирацию.
– Их нет, – убитым голосом сообщила Мариша, демонстрируя внутренности сейфа, забитого папками с делами.
– А что там есть? Просмотри быстренько два последних дела, – посоветовала я, сама приникая к замочной скважине, боясь услышать там шаги приближающегося Никитина, но все было спокойно. – Где еще он может держать наши паспорта? Ты там все хорошенько осмотрела? – спросила я у Мариши, но она по моему же совету погрузилась в изучение папок с делами и не обращала внимания на посторонние шумы.
Приходилось рассчитывать только на свои силы. Я заперла дверь ножкой стула и подскочила к сейфу Никитина. И зачем людям столько разных папок, многие из которых откровенно пусты? В некоторых, наоборот, царила страшная неразбериха, и найти наши документы было делом нелегким. Я наткнулась на них только в самой нижней папке, они лежали среди бумаг какого-то Федорчука, отбывавшего наказание в колонии строгого режима уже пятый год и ежегодно посылавшего прошения о помиловании, на которые ему отказывали с такой же регулярностью. Почему эти бумаги оказались в сейфе Никитина, моему пониманию вообще не поддавалось. Разве что по совместительству он занимал должность городского судьи, арбитражного судьи и прокурора на всякий случай.
– Нашла, – сказала я, но Мариша не отреагировала. Она продолжала читать полюбившиеся ей бумаги, хранящиеся в самой тонкой папке.
В коридоре раздались шаги. Я вырвала бумаги из рук Мариши, с грохотом захлопнула дверь сейфа, одновременно другой ногой двигая стулья вокруг стола, расставляя их так, как стояли они раньше. Мариша в это время вытаскивала ножку стула из дверей. На всю операцию у нас ушло несколько секунд. Когда на пороге возник Никитин, я уже сидела на подоконнике. Паспорта, на прятание которых уже не хватило времени, лежали подо мной и очень меня нервировали.
– Ну ты подумай, не нашлись ключи, – расстроенно говорил Игорю Никитин. – Просто не представляю, куда я мог их деть.
– У вас тут страшный беспорядок, – язвительно заметила Мариша, – неудивительно, что вы ничего не можете найти. Я бы тоже не нашла.
– А что слышно от тех ребят, которых вы скрутили на кладбище? – поспешно спросила я. – Они что-нибудь рассказали?
– Что они могут рассказать? – неизвестно у кого хмуро спросил Никитин. – Один лежит в коме, а второму его же товарищ всадил пулю, от которой он тут же скончался.
– А что говорит Елизар? – встряла Мариша. – Он посылал этих ребят или не он?
– Елизар тот еще жук, он от всего отказывается, – автоматически ответил Никитин и, спохватившись, заорал: – Что ты у меня тут выпытываешь? Навязались на мою голову!
Я беспокойно заерзала на подоконнике. Так он ей того и гляди на дверь укажет, а мне что прикажете делать? У него на глазах распихивать паспорта по карманам? Рядом со мной на полу стоял рослый фикус в огромном горшке. Если судить по слою пыли и старой земли, окружавших подставку, цветок не передвигали с места лет пять, и не было никакого намека, что в ближайшие часы ему грозит перестановка. Я улучила момент и засунула документы в щель между фикусом и стеной. Теперь я могла встать и пройтись по комнате. Я рассчитывала впоследствии так же незаметно переложить паспорта в сумку.
Но все испортил Никитин, сказав:
– Черт с ними. Ясно, что это дело рук моего придурка-племянника. Наверное, он их выложил, когда чистил мои брюки. Заедем к нему по дороге. А сейчас Химичев запрет кабинет, утром разберемся.
Нас с Маришей выставили в рекордно быстрый срок, как мы ни сопротивлялись.
– Что ты наделала? – в ужасе вращая глазами, шипела Мариша, когда нас усадили в машину. – Как мы их теперь достанем?
– Придем ночью и…
– Иногда я думаю, что это ты, а не я сумасшедшая, – сказала Мариша и отвернулась к окну, притворившись, что любуется пейзажем.
Рыбалка тут проводилась необычным образом. Для начала мы приехали в домик Химичева, который держался на солидном отдалении от воды. Домик, разумеется, а не Химичев. Насколько я могла судить, поблизости не было не только реки, но даже колонки. Лимонад и минеральную воду привезли с собой, должно быть, им и предстояло сыграть роль акватории. Домик был так себе, в нем обитал въедливый сухонький старичок, который нам с Маришей не понравился с той самой минуты, когда неодобрительно сказал:
– Опять проституток навезли.
Мы с Маришей, как люди широких взглядов, простили бы старческий маразм, когда путаешь порядочных девушек, обеспокоенных лишь тем, как бы сохранить свои молодые жизни, с теми, за кого он нас принял. Но дедушка не успокоился и продолжал зудеть и хвататься за стаканы, если ему казалось, что им грозит опасность. Но никого, кроме нас, это не смущало. Я тщетно пыталась разузнать, где у них спрятаны удочки, но и это мне не удалось.
Подразумевалось, что рыбаки поделятся на две группы. Одна будет ловить вечером, а другая постарается не упустить утренний клев. Мы окружили Игоря и Никитина и постарались в радужных красках описать им прелести вечернего клева, когда рыба так и лезет на крючок, и ужасы утреннего, когда холодно, хочется спать, а рыбу всю выловили вчера. Нас совсем не устраивало, чтобы Никитин и Игорь обнаружили, что нас нет уже с утра пораньше.
Удочки нашлись в старом чулане под таким слоем паутины, что боязно было брать в руки. Испортишь какую-нибудь деталь, потом оправдывайся перед разгневанными хозяевами. Это вам не спиннинг, такую в магазине не приобретешь ни за какие деньги. Масла в огонь подлил еще и дедуля, который сказал:
