И телефона местной «Скорой» я не знаю!
И вообще пострадавший уже умер, у него и пульса не было, и лицо посинело!
Так я оправдывалась в собственных глазах, но на душе было тяжко.
— Так! Самоедством займешься позже, сначала закончи процесс спасения себя, любимой, — сердито посоветовал внутренний голос. — Актуальная задача — найти машину и попасть в аэропорт.
Какие-то машины как раз промчались мимо меня, но их передвижение сопровождалось воем сирены, что не присуще мирному гражданскому транспорту. Я резонно рассудила, что это специальные автомобили, летящие на пожар, и ускорила шаг, надеясь, что служивые люди в машинах меня не заметили и не запомнили.
До сих пор я бежала точно по следам типа с сумкой — лапы у него были будь здоров, в вязкой почве остались целые норы. Когда цепочка следов изогнулась, я машинально пошла по дуге, вырулила на асфальтированную улицу и уткнулась в мусорный бак. Автоматически заглянула в него и резко затормозила.
На куче прелых листьев в баке лежала какая-то одежда.
Обычно я не шарю по помойкам, если не считать тот раз, когда я вместе с мусорным пакетом уронила в бак ключи от квартиры, но сегодня у меня выдался полномасштабно необычный день. Я без раздумий — Наталья Скорость-и-Сила Ложкина принимала судьбоносные решения мгновенно — потянулась к матерчатому кому и вытащила из бака прекрасное демисезонное пальто в стиле «унисекс».
Хм, где-то я его уже видела?
Тут кто-то гневно заорал на непонятном языке, я обернулась и увидела толстую темнокожую тетку с грозно поднятой палкой. На голове у нее был накручен вавилон из цветастого платка, на лице читалось горячее желание стукнуть палкой одну нахальную бледнолицую деву. Я смекнула, что покушением на содержимое мусорки нарушила некую конвенцию, но не отступилась: набросила скатку из пальто на шею, как хомут, и припустила рысью.
Темнокожая тетка была в худшей форме, чем я (если мы говорим не об одежде), и преследовала меня недолго.
Резво прогалопировав метров двести, я остановилась, чтобы переодеться.
Внутренний мир чужого пальто дал мне слишком много свободы. При других обстоятельствах (у зеркала в примерочной, а не за кустиком на улице) я бы взяла вещь размера на четыре поменьше, но дареному коню в функциональные отверстия организма не заглядывают.
Сняв свою куртку, я надела бесхозное пальто и пережила ощущение, которое красиво называется «дежавю»…
В раннем детстве меня каждую зиму паковали в цигейковую шубку «на вырост», и на прогулке я мелкой рыбкой билась внутри этого мехового конуса, направляя его на путь истинный. Шуба имела собственные амбиции. Она хотела стать стационарным чукотским чумом, и проще было выползти из-под подола и бежать по морозу в колготках и кофточке, чем придать ей мобильность. У меня ушли годы, чтобы укротить ту своенравную шубу!
Чудесным образом доставшееся мне пальто тоже было слишком просторным и длинным, но при этом обладало и рядом достоинств. Во-первых, оно было чистым, во-вторых — сухим. Очевидно, его моральное падение в бездну мусорного бака случилось совсем недавно, уже после дождя.
Я польстила себе мыслью о том, что в слишком большом пальто выгляжу нетипично маленькой и хрупкой, и более не рефлексировала.
Относительно чистой изнанкой куртки и влажными салфетками я оттерла грязь со своей сумки и с тела от шеи до пяток, скрытых длинными полами, и таким образом приобрела более или менее приличный вид. Лицо я тоже в меру сил отдраила салфетками, но прическу поправить даже не пыталась. Тут мне могли помочь только душ, шампунь и фен — или уж сразу нож для скальпирования.
Сосульки из мокрых волос, зафиксированные глиной, напоминали дреды и диссонировали по стилю с классическим пальто. Я было подумала соорудить себе маскировочный чепец из капюшона куртки, но не смогла его оторвать. Пришлось смириться с необходимостью выбросить куртку целиком.
К очередному мусорному баку я подбиралась осторожно, предварительно оглядев местность на предмет своевременного выявления здешней хозяйки медной горы. Никого такого с палкой не обнаружилось, и я рискнула заглянуть в контейнер.
И не зря: я нашла себе шляпу!
— Господи, спасибо тебе! — поблагодарила я Всевышнего за щедрый и — главное — в высшей степени своевременный дар.
Просторная войлочная шляпа выглядела помятой, но это было даже к лучшему, потому что обвисшие поля добросовестно скрыли и мое лицо, и грязные волосы, и даже шею, для которой ворот пальто был подозрительно широк.
Чтобы открыть себе хоть какой-то обзор, я загнула поля на лбу, получив в итоге зюйдвестку.
В моем представлении, этот лихой головной убор достаточно органично сочетался с зимним морским побережьем.
— Эх, Черное море, белый параход! — в четверть голоса запела я, отчаливая от мусорки. — Плавает мой милый уж который год!
Так я настраивала себя на долгое одиночное плавание по глухим закоулкам безлюдного поселка, но окраинная улочка неожиданно скоро влилась в прямой фарватер широкого шоссе.
Я сделала простодушно-восторженное лицо, характерное для интуриста-энтузиаста, и встала на обочине с сигнально оттопыренным большим пальцем.
Через десять минут меня подобрала добросердечная местная жительница. Тронутая моим живым интересом к островным достопримечательностям, она подвезла меня к аэропорту бесплатно.
— Определенно жизнь налаживается! — резюмировал внутренний голос, прикинув, что я сэкономила полсотни евро.
Я трижды плюнула через левое плечо, чтобы не сглазить.
До начала регистрации на рейс еще было время, и я пошла в туалет. Привычно игнорируя косые взгляды благопристойных дам, сунула голову в умывальник и отмыла волосы от грязи, употребив вместо шампуня жидкое мыло из дозатора на стене. Потом бесцеремонно оккупировала сушилку для рук, использовала ее вместо фена и наконец-то стала выглядеть как приличный человек, а не как жертва линчевания.
Стоя в очереди на регистрацию, я не бросалась в глаза и постепенно укреплялась в мысли о том, что мои неприятные приключения закончены. Я уже предвкушала обед в одной из кафешек в зоне ожидания, когда оператор станции досмотра остановил транспортер и засмотрелся на экран сканера.
На ленте как раз была моя сумка.
Я точно знала, что ничего запрещенного в ней нет, и все-таки заволновалась.
— Что у вас в сумке? — спросил служащий.
— Паспорт, деньги, ключи, даже мобильного нет! — ответила я нервно. — В чем дело?
— В этом, — женщина-служащая в форме, включающей перчатки, вытащила из моей ручной клади какой-то булыжник.
Я растерялась. Никаких геологических образцов и стройматериалов я отродясь не перевозила и решительно не представляла, откуда в моей сумке взялась эта каменюка.
— Может, она сама залетела в сумку, когда взорвался дом? — предположил мой внутренний голос.
