— Ты не выглядел большим романтиком, когда валил уродов в подворотне и ворюгу на улице, — несколько смущенная, напомнила я.
— А кем я выглядел? — Синие-синие глаза блеснули смешливым интересом.
— Джеймсом Бондом, — буркнула я. — И, чтобы он не зазнался, ехидно добавила: — Только не лощеным, как обычно, а одетым в секонд-хенд.
— А что не так с моей одеждой? — Блондин пытливо оглядел свое отражение в стеклянной витрине.
Я не стала дожидаться, пока спутник откроет мне дверь (у нас же не свидание), сама потянулась к ручке:
— Заходи уже, мы пришли!
Дядя Ашот, увидев меня так скоро, удивился и даже встревожился.
Хорошая армянская хачапурная — это вам не скудный шведский стол, тут между подходами проходит минимум полдня, большая частота компрометирует объем порций и питательность блюд.
— Опять кушать? — поднял барашковые брови дядя Ашот.
— Трехразовое питание: понедельник, среда, пятница! — отшутилась я, чтобы Артем не подумал, что я в хачапурной завсегдатай.
Кафе дяди Ашота, при всех его достоинствах, не то место, частые визиты в которое способны поддержать репутацию утонченной натуры. А мне почему-то хотелось произвести на Артема впечатление девушки культурной, интеллигентной и стильной.
Наверное, для компенсации, ведь до сих пор он меня видел только в комической роли горластой недотепы.
— Почему это тебя волнует? Ты так настаивала на том, что у вас не свидание, а сама стараешься ему понравиться? Вот она, женская логика! — фыркнул мой внутренний голос.
Возразить было нечего.
Женская логика — это как метеопрогноз: совершенно непонятно, на чем он основан, но выглядит так убедительно, что даже странно, почему опять не совпадает с погодой за окном?
Видите, я сознаю дефективность такого инструмента, как женская логика, но другой-то у меня нет и не было. Приходится пользоваться тем, что имею.
Помню, когда я была маленькой девочкой, мне показали карту звездного неба, а на ней Орион, Андромеду и что-то еще, но я запомнила только Большую Медведицу — и лишь потому, что увидела логическую связь между формой ковша, медом, который хорошо черпать ковшом, и животным, обожающим мед. С того момента я не просто с легкостью находила Большую Медведицу — я от каждой звезды в любом направлении запросто простраивала идеальный ковшик. И получалось у меня все небо в медведях, других созвездий я просто не видела.
Кстати, я говорю об этом в прошедшем времени не потому, что ситуация изменилась. Нет, просто я давно не смотрела на небо, где по-прежнему, я уверена, толпой пасутся ковшевидные Медведицы.
— И к чему это философско-лирическое отступление? — поинтересовался внутренний голос. — Заранее расписываешься в своем бессилии правильно решать задачки на дедукцию?
— Нет, намекаю на то, что для правильного решения нужно подавлять свою женскую природу.
— Ну, дави, — разрешило второе я. — Только не насмерть, а то вдруг потом опять захочешь стать дурой-бабой, а уже не получится. Смена пола — серьезное дело, с этим не шутят.
Пока я вела внутренний диалог, долговязый блондин с высоты своего роста высмотрел свободный столик, и мы уютно устроились в закутке между раскидистым фикусом и деревянной перегородкой, украшенной чеканкой с изображением волоокой девы с очень длинными руками, сплетенными крайне хитрым кренделем. По позе, повторить которую смог бы не каждый осьминог, было видно, что девица пребывает в полном и безоговорочном отчаянии.
— Ты бы тоже так убивалась, будь у тебя руки до колен, — ущучил меня разговорившийся внутренний голос. — С такой бедой даже современной пластической хирургии не справиться, что уж говорить о глухом армянском средневековье!
— Это Ахтамар! — опустив на стол блюдо с лепешками, прояснила личность рукастой девы подавальщица тетя Лаура. — Такой коньяк есть, знаешь?
— Да, тут много выпить пришлось бы! — заявил Артем, тоже заметно устрашенный красотой чеканной девы.
Тетя Лаура намека не поняла — и слава богу, за оскорбление национальной героини она могла и по шее накостылять, а рука у подавальщицы со стажем тяжелая.
Я задавила неуместный смешок лепешкой, а блондин, не обученный правильно есть настоящие хачапури, вскользь заметил:
— Смотри, не обожгись! — и потянулся к стулу, на который я заботливо уложила свою сумку.
Я ничего на это не ответила, потому что родители еще в раннем детстве отучили меня разговаривать с набитым ртом. Но, увидев свою ручную кладь в чужих нахальных лапах, презрела священные заветы предков и возмутилась:
— Ффо фы фефаеф?!
— Смотрю, что у тебя в сумке, — невозмутимо ответил нахал, приступая к раскопкам. — Ну-ка, ну-ка, что тут у нас?
Я замолчала. Отчасти из-за застрявшего в горле теста, но вообще-то мне тоже было интересно, что там у нас, то есть у меня.
Я девушка небогатая, сумка у меня всего одна, служит она хозяйке уже давненько и ревизии содержимого проходит нечасто…
— Кошелек, телефон, блокнот, ручка, ключи, очки в чехле, бумажные платочки, жвачка, блеск для губ, конфета, раз, два, три… Восемь канцелярских скрепок! И дырокол?
Я загадочно повела плечами. Ну дырокол, и что такого? Мало ли бывает таких ситуаций, когда современной девушке до зарезу нужен дырокол!
— Пожалуй, мало, раз ты забыла о том, что носишь его в сумке, — уел меня внутренний голос.
— Туристическая карта Ларнаки, билет горавтотранса Сочи…
— О, помню я этот билет, он счастливый, дай сюда! — Я выхватила билетик и сунула его в рот. — Что?! Счастливый билет надо съесть, это примета такая!
Блондин посмотрел на меня, как чуть раньше на долгорукую Ахтамар, и двинул ко мне по столу стакан с соком:
— Запей, пока не подавилась редким счастьем… Так, дальше смотрим. Один грецкий орех, одна засохшая баранка, одна дверная ручка и три разнокалиберные прищепки…
Он поднял на меня взгляд, в котором явственно читался вопрос.
— Привычка с детства, — хлюпнув соком, объяснила я. — Не могу удержаться, на ходу собираю прищепки под балконами.
— А это?
Блондин поднял повыше дверную ручку.
Ручка была архаичная — деревянная, в чешуйках отслаивающегося лака. Очень похожую ручку я видела на двери уличного нужника в бабушкином огороде. Не может быть, чтобы это была та самая ручка! На память о бабушке я храню серебряное колечко.
— Не помню, — честно призналась я. — Но наверняка у меня была веская причина положить это в сумку.
— Ну, предположим… Еще одна пуговица, один капроновый носок, кусок пемзы, одноразовая медицинская маска, наушники и шерстяные стельки в упаковке. — Артем закончил перепись моего имущества. — Хм, ничего особенного…
