Проблема шумеров
Кем были эти шумеры, название которых мы впервые можем здесь употребить и которые будут занимать историческую арену на протяжении нескольких последующих тысячелетий? Можно ли говорить, что именно они были древнейшим населением доисторической Месопотамии? Или они прибыли из какой-то другой местности, и если это действительно так, то когда и откуда они пришли? Эти важные вопросы снова и снова вставали перед учеными с тех пор, как были обнаружены первые артефакты, принадлежащие шумерской цивилизации, но ответ на них до сих пор так и не был найден. Последние открытия сделали его еще более сложным, но, по крайней мере, благодаря им у нас есть веские аргументы, в свете которых мы и будем освещать проблему шумеров.
Слово «шумеры» происходит от древнего названия южной части Ирака – Шумер, который в клинописных текстах, как правило, назывался Ки-эн-ги. В начале исторической эпохи с этим регионом тесно взаимодействовали представители трех этнических групп: шумеры, жившие на крайнем юге, начиная примерно с места, где впоследствии был построен Ниппур (рядом с Диванийе), и заканчивая побережьем Персидского залива; семиты, преобладавшие в центральной части Месопотамии (после 2400 г. до н. э. этот регион стал называться Аккадом); и незначительное, рассредоточенное меньшинство неизвестного происхождения, которому невозможно дать название. По мнению современных исследователей, эти племена отличались друг от друга не с точки зрения политики или культуры, а по языку. Для всех них характерны одни и те же институты, образ жизни, технологии, художественные традиции, религиозные представления, иными словами, все составляющие цивилизации, сложившейся на крайнем юге и вполне справедливо приписываемой шумерам. Таким образом, единственным критерием, по которому можно идентифицировать эти племена и отличить их друг от друга, является язык. В узком смысле слово «шумеры» следует понимать как «люди, говорящие на шумерском языке». Соответственно, семиты – это те, кто использует семитский язык. Мы ничего не знали бы о существовании третьей языковой группы, если в древних текстах не появлялись бы личные имена и топонимы, которые нельзя отнести ни к шумерскому, ни к семитскому языкам. Кстати, именно по этой причине провалились все попытки понять, как складывались отношения между шумерами и семитами в иных (помимо языковой) областях, и дать им оценку.
Следует прояснить еще один момент: ни с научной, ни с повседневной точки зрения нельзя говорить о существовании шумерской расы. Черепа, обнаруженные в шумерских погребениях, являются как долихо-, так и брахицефальными и содержат смешанные черты, характерные для арменоидного и средиземноморского антропологических типов, при некотором преобладании последнего. Внешность людей, изображенных на различных памятниках, во многом условна и, соответственно, не имеет для антропологов какой-либо ценности. Большой, мясистый нос, огромные глаза, толстая шея и плоский затылок – признаки, которые на протяжении долгого времени считались определяющими для отнесения того или иного индивида к племени шумеров, также встречаются на статуях людей с типично семитскими именами, найденных в Мари, подавляющее большинство населения которого составляли семиты, в то время как для более реалистичных изображений, например шумерского правителя Лагаша Гудеа, характерны короткий прямой нос и длинная голова.
Сами по себе языковые данные являются неплохим источником для определения отношений, сложившихся между различными этническими группами. Например, греки, хетты и индоарии, хотя и были рассредоточены по довольно обширной территории, связаны друг с другом, так как говорили на индоевропейских языках и, возможно, имеют общую прародину где-то в Юго-Восточной Европе. Однако в случае с шумерами языкознание не в силах нам помочь. Шумерский язык агглютинативный – грамматические формы и производные слов в нем образуются посредством добавления к корню или основе слова различных морфем (аффиксов). Он относится к той же категории, что и многочисленные диалекты, на которых говорят от Венгрии до Полинезии, хотя и не походит ни на один из известных нам языков – ни современных, ни мертвых. Судя по их литературе, шумеры были очень интеллектуальным, трудолюбивым и глубоко религиозным народом, любящим иногда поспорить, но она не содержит ключа к разгадке их происхождения. События, описанные в шумерских мифах и легендах, происходят на фоне рек и болот, зарослей тростника, тамариска и среди пальмовых деревьев. Такой пейзаж является типичным для юга Ирака, из-за чего создается впечатление, будто шумеры всегда жили в этой местности. Ничто в их наследии не говорит нам, что их прародина находилась где-то за пределами Месопотамии.
Таким образом, мы вынуждены полагаться на данные археологии, иными словами, на материальный аспект шумерской цивилизации. Но здесь встает еще один вопрос: какую из этнических групп, благодаря которым месопотамские протоисторические культуры развивались так успешно, можно отождествить с жившим в историческую эпоху населением, говорившим на шумерском языке? Изложенная таким образом, данная проблема не имеет решения, так как мы не знаем, на каких языках говорили жители Месопотамии до урукского периода. К ответу на этот вопрос можно прийти только путем значительного обобщения, благодаря интуиции. Или просто строить догадки. В целом ученых, пытавшихся найти его, можно разделить на две группы. Некоторые из них считают, что шумеры пришли в Месопотамию в урукский период; другие полагают, что они жили в этом регионе уже в убейдский период.
Нам не следует подробно останавливаться на описании приводимых ими доводов, но необходимо отметить, что мы склонны согласиться со сторонниками второй теории. Впервые шумерская письменность действительно появилась в конце урукского периода, но это не значит, что прежде в Месопотамии не говорили на шумерском языке. Кроме того, в литературе Древней Месопотамии встречаются топонимы, не являющиеся ни шумерскими, ни семитскими. Но значит ли это, что своим появлением они обязаны более древнему населению, жившему здесь в одиночку? Кто, как и в случае со сменой типа керамики, ознаменовавшей начало урукского периода, может с уверенностью говорить о том, что это явление было вызвано иноземным вторжением, произошло благодаря влиянию других племен или было всего лишь данью изменившейся местной моде? Во всем, за исключением керамики, урукская культура кажется преемницей существовавших в убейдский период. В частности, весьма примечательна неизменность религиозных представлений. Приведем лишь один из многочисленных примеров. Толстый слой рыбьих костей, покрывавший полы храмов убейдского времени, найденных в Эриду, позволяет нам с почти полной уверенностью говорить, что там уже поклонялись шумерскому богу воды Энлилю.
Можем ли мы заглянуть глубже в прошлое? Если опираться на данные, полученные в ходе изучения керамики, жители Месопотамии убейдского периода пришли туда из Ирана. Другие имеющиеся в нашем распоряжении данные свидетельствуют о том, что по крайней мере на севере Ирака они вели себя как завоеватели и навязывали свой образ жизни местному населению. С другой стороны, керамика, найденная в Эриду, позволяет предположить: первые обитатели юга страны каким-то образом были связаны с носителями как убейдской, так и распространенной на се вере халафской культуры, словно они были различными ветвями одного и того же племени. Последние, в свою очередь, могут происходить от неолитических земледельцев из Хассуны и Джармо.
