Символика этого унизительного ритуала ясна: будучи козлом отпущения для всей общины, царь искуплял свои грехи и вспоминал, что обязан богам своей властью. Очищенный и восстановленный в прежнем положении, он мог войти в святилище и принять участие в обрядах, проводившихся в последующие дни, в которых играл настолько важную роль, что в его отсутствие проведение праздника было невозможно.
В течение двух следующих дней в Вавилон прибывали боги из Сиппара, Кутхи, Киша, Ниппура, Урука и других городов. Некоторых из них привозили по сухопутной дороге, других – по каналу. В это время царь в Эсагиле проводил обряды, направленные на возвращение Мардука из загробного мира. На восьмой день месяца нисана Мардук воскресал. Царь входил в святая святых, «брал его за руку» (этот жест был кульминацией участия правителя в ритуалах), устанавливал его изваяние в самом большом дворе Эсагилы и одного за другим представлял ему других богов. Во время первого собрания богов, как сказано в «Энума элиш», провозглашалась верховная власть Мардука.
Затем собиралась торжественная многолюдная процессия, в которой также принимали участие статуи богов и богинь. Во главе с Мардуком в его колеснице, блестящей золотом и драгоценными камнями, и царем она, окутанная ароматом благовоний и сопровождаемая звуками пения и музыки, двигалась через Вавилон по Дороге процессий, а люди, встречавшие ее, благоговейно преклоняли колени, когда она проходила мимо. Процессия покидала город через ворота Иштар и после короткого путешествия по Евфрату достигала бит акиту, храма, полного растений и цветов и стоящего посреди обширного парка.
Мы не знаем, какие обряды проводились там. Несомненно, в этом храме праздновали победу Мардука над силами зла. Некоторые ученые полагают, что именно там заключался священный брак; другие считают, что этот обряд проводился позже в Эсагиле. В любом случае боги оставались в бит акиту на протяжении трех дней. На 11-й день месяца нисана они возвращались в Эсагилу, где снова собирались, на этот раз – чтобы провозгласить «судьбы страны». Мы точно не знаем, что понималось под этим довольно расплывчатым выражением. Возможно, провозглашались пророчества о конкретных событиях, таких как войны, голод, наводнения и т. д. Или, вероятно, боги просто подтверждали, что будут и впредь защищать вавилонян и их правителя. Собрание заканчивалось богатым пиршеством, сопровождавшимся музыкой и молитвами. На двенадцатый день месяца нисана все боги, прибывшие в Вавилон, возвращались в свои города, жрецы – в храмы, а царь – во дворец. Празднование Нового года подходило к концу.
Хозяйство
Расстояние между величественными вершинами религиозной жизни и приземленными экономическими реалиями в халдейском Вавилоне было не столь велико, так как во многих местах жрецы удовлетворяли не только духовные, но и материальные потребности населения. К примеру, судя по архивам Э-Анны, крупнейшего святилища Урука, этот храм владел обширными участками земли, которые частично передавались арендаторам, вел активную торговлю как внутри Месопотамии, так и за ее пределами и образовывал социальную и экономическую единицу, почти не зависевшую от центральной власти. Управлял этой разнообразной деятельностью «руководитель» (шатамму), которому помогали «надзиратель» (кипу) и несколько жрецов-писцов. В храме работало большое количество людей. Он так или иначе пользовался услугами лично свободных (мар баниту) представителей различных профессий; нанимал людей и покупал рабов, которые работали на принадлежавших ему полях, выкапывали и поддерживали его каналы, пасли его стада и следили за перевозкой и хранением продукции и товаров. Отдельно следует упомянуть ширке (множественное число ширку), дословно «посвященных», представителей нового слоя общества, занимавшего промежуточное положение между свободными и рабами и состоявшего из мужчин и женщин, отданных в пожизненное владение храму и выполнявших различную работу. Жрецы не платили им, но должны были содержать и кормить.
Доходы храма состояли из продукции полей, прибыли от торговых операций, арендной платы за пользование полями и домами, податей, которые платили общинники, а также части подношений, в теории делавшихся по желанию, но в действительности обязательных. Подобная система, очевидно, существовала и в других городах, хотя в большинстве источников, происходящих из Вавилона, Сиппара, Ниппура, Борсиппы и Ура, опубликованных вплоть до настоящего времени, речь идет об отношениях между отдельными людьми.
Значение по крайней мере некоторых храмов, достигшее апогея в правление Халдейской династии, начало увеличиваться в XI–X вв. до н. э. До этого, наоборот, происходило постепенное уменьшение числа привилегий храмов, связанное с появлением обширных царских владений и развитием частной собственности. Однако в «темные века» вторжения арамеев ситуация начала изменяться. Несмотря на нехватку письменных источников, мы можем вполне обоснованно предположить, что, в то время как захватчики грабили и занимали сельскую местность, месопотамские земледельцы и ремесленники скрывались в городах или в непосредственной близости от них и поступали на службу к единственным оставшимся представителям власти – жрецам. В итоге в храмах сосредоточилась общественная, культурная и экономическая жизнь Южной Месопотамии, они стали играть роль, похожую на ту, которая была характерна для средневековых монастырей, и получили неограниченные возможности для расширения своих владений.
Периодом, для характеристики которого в нашем распоряжении имеются источники, стало время ассирийского владычества, когда богатство Вавилонии, судя по текстам, сосредоточилось в ее «священных городах». Ассирийские цари, возлагавшие большие надежды на храмы, помогавшие им сохранять в Вавилонии политическую стабильность, были к ним весьма благосклонны и освобождали их от податей и повинностей. В то же время правители жестко контролировали их и в случае необходимости «заимствовали» часть их сокровищ. Падение Ассирии во многом освободило храмы от вмешательства светской власти, и, хотя Набопаласар и Навуходоносор из-за собственной набожности и верности испытанным временем традициям перестраивали и украшали святилища, они не вмешивались в их деятельность. Однако Набонид стремился контролировать ее. Нам известно, что он назначил в расположенную в Уруке Э-Анну двух высокопоставленных чиновников, которые должны были следить за деятельностью этого храма и регулярным сбором царской десятины. Вполне вероятно, что именно данный факт, а не «ересь» царя заставил жрецов отвернуться от него и перейти на сторону Кира.
Причиной этих явно непопулярных действий, несомненно, стали серьезные финансовые трудности. Навуходоносор потратил огромные средства на восстановление Вавилона и других городов, и вряд ли «археологические» предприятия самого Набонида были менее дорогостоящими. Кроме того, царю приходилось содержать многочисленную регулярную армию. Торговые связи Месопотамии со всеми народами, жившими на севере и востоке, за исключением эламцев, были почти полностью перерезаны. Сирия и Палестина оставались под властью Вавилона, но постоянные восстания превращали эти регионы из источника доходов в тяжелую ношу. К тому же финикийские города потеряли значительную часть своих прежних богатств. VI в. до н. э. – время расцвета греческого мореплавания и колонизации, и теперь основные центры торговли в Восточном Средиземноморье располагались не на побережье Ливана, а в Греции, Ионии, Лидии, Киликии и Египте. Рост расходов и снижение доходов оказали сильное влияние на состояние царской сокровищницы и хозяйство Вавилонии в целом. Сравнив договоры о найме и купле-продаже, составленные в начале и в конце нововавилонского периода, мы заметим значительное повышение цен. Так, примерно в 600 г. до н. э. раб стоил около 40 шекелей серебром, а примерно через 50 лет его продавали уже за 50 шекелей. В правление Навуходоносора за один шекель можно было купить от двух до четырех ка пашни, а в царствование Набонида – только от одного до двух ка. Подорожание также коснулось пищи, одежды и других предметов повседневного спроса. По разным причинам привести точные данные о стоимости труда сложно, но на протяжении всего периода она оставалась довольно низкой. Батрак, например, ежемесячно получал около одного шекеля, на который мог купить около 70 л зерна и примерно 100 л фиников. Это был минимум, необходимый для того, чтобы прокормить семью. В результате людям приходилось занимать деньги на длительный срок, что оказало еще более негативное воздействие на экономику Вавилонии.
