Слышавшие этот разговор охранники обмахнули себя большим пальцем, отгоняя злых духов, и этот жест не укрылся от внимания Хэкета.
– Эй вы, там, прекратить эти суеверия! Если кто-нибудь еще раз обмахнется, получит тридцать горячих! – Затем он снова обратился к капитану: – А тот щенок, который заманил туда сержанта Кэллоу и его людей, что с ним?
– Вы про парнишку по имени Кит, который донес о том, что они прячут дезертира? Ничего, никаких следов. И примите к сведению, милорд, дети и вчера, и сегодня выступают заодно, сплотили свои ряды и ни в какую не желают сотрудничать с нами.
– Надеюсь, у вас хватило ума угостить их кнутом? Посадить кого-нибудь в колодки?
– Некоторые до сих пор сидят в них, однако остальные как воды в рот набрали. Они точно знают, что у нас здесь происходит, но предпочитают рисковать своей шкурой и молчат как рыбы.
– Тогда повесьте несколько человек, – сказал Краб. Дав этот ценный совет, он повернулся и тяжело зашагал к трону, проводя на ходу рукой по своему облысевшему черепу. – Вздерните их при всех, да повыше, да не спеша. Это должно развязать языки остальным.
– Это еще не все, что я должен был вам сказать, – добавил Флауэрс. – Сегодня вечером никто из них не приступил к работе.
Хэкет остановился, не дойдя до трона, и обернулся. Это было неслыханно. Хэкет правил здесь, в Каттерс Коув, с того момента, как его господин, лорд Гуль, отбыл в Белое море. Правил Хэкет жестко, порядок навел суровый – за малейшее неповиновение кнут, виселица или плаха. А что делать, язык силы – единственный, который понимает пиратское отродье. И эта система работала без малейших сбоев – до сегодняшнего дня.
– Как вас понимать? Что это значит – «не приступили к работе»? – удивленно переспросил Краб.
– Начальник работ и стражники ждали в доках с заката солнца до восхода луны. Никто не явился.
– Почему они не пригнали их на работу силой? – брызжа слюной, закричал Хэкет. Его лицо побагровело от гнева.
– Наши люди, милорд, – нервно начал капитан. – Они… боятся. Считают, что надвигается большая беда. Дурные предзнаменования, видите ли…
Хэкет стремительно выбросил вперед свою руку, схватил Флауэрса за глотку. К тому времени, когда рука коснулась горла Флауэрса, она уже успела превратиться в широкую мощную клешню и была готова одним движением перекусить, как щипцами, шею капитана.
– Еще раз заикнешься об этих бабьих сплетнях, пеняй на себя, кретин!
– Милорд! – раздался голос охранника, стремительно вбежавшего в зал, не прикрыв за собой двери. Они медленно повернулись на мощных петлях и со стуком захлопнулись сами.
Охранник стремительно пробежал по грязному темно-синему ковру через весь зал, до ступеней гранитного помоста, на котором стоял трон лорда-краба.
Хэкет следил глазами за приближавшимся солдатом, рассмотрел помятый «сквид», который тот держал под мышкой, стекавшую по его лицу струйку крови. Охранник остановился перед Хэкетом, опустился на одно колено и склонил голову – при этом на ковер упало несколько красных капель.
– Говори, солдат, – раздраженно приказал лорд-краб, неохотно отпуская шею Флауэрса и взмахом клешни прогоняя его прочь.
– На Каттерс Коув напали, милорд!
Хэкет и сам услышал теперь шум, доносившийся из-за высоких сводчатых окон, выходивших на бухту. Краб подошел к окну, за его спиной встали капитан Флауэрс и раненый солдат.
– Кто напал? – спросил лорд-краб, глядя на порт. На улице метались люди с зажженными факелами, слышались крики, шум рукопашной.
– Дети, милорд, – ответил истекающий кровью солдат. – На нас напали дети.
В старые добрые времена на извилистых улочках Каттерс Коув звенел смех, гремела музыка, люди, называвшие этот город родным домом, благодарили судьбу за посланную им удачу, отмечали свои победы. Пираты в те времена хозяйничали на всем Белом море, от Стурмланда на севере до Лонграйдингса на юге, редкий мореплаватель хотя бы раз в жизни не подвергался их нападению. А золотой век успеха и процветания настал для пиратов после того как на трон взошел граф Вега, пиратский принц с островов Кластер и капитан грозы морей, прославленного «Мальстрема». Вега был верлордом, который личным примером вдохновлял своих людей, вселял в них уверенность и смелость. По всем морям и океанам разлетались рассказы о легендарных похождениях и подвигах Веги.
Но времена изменились, сменился и правитель на пиратском троне. Теперь им стал Кальмар, и его мрачная тень накрыла некогда веселый и беззаботный Каттерс Коув.
По булыжным улочкам городка потекли темные ручейки крови. Смех и музыка уступили место крикам, звону стали, стонам умирающих – мужчины и женщины, называвшие этот порт своим домом, безуспешно пытались защитить его от нашествия врагов. Теперь дело своих отцов и матерей взялись продолжать их дети, они были полны решимости завоевать свободу или умереть, другого выбора у них не было.
Мальчики и девочки всех возрастов стекались к центру городка со всех сторон, собирались группами, сжимали в своих маленьких кулачках самодельное оружие: факелы, палки, сети, ножи, лопаты, кирки, багры. Все это они обратили сейчас против солдат гвардии Кракена, напуганных численным превосходством маленьких повстанцев.
Несущуюся по главной улице городка толпу возглавляли самые взрослые и крепкие парни, и не было среди этих будущих пиратов никого, кто кричал бы громче или был беспощаднее к врагам, чем Грегор, потрясенный смертью своего младшего брата Кита. Грегор яростно размахивал над головой своей дубинкой, заставляя бегущих рядом с ним парней пригибать головы, чтобы случайно не получить по темечку. Когда впереди на улице показались гвардейцы Кракена, Грегор не раздумывая бросился прямиком на них. Следом за Грегором побежали его друзья, начали оттеснять солдат своими вилами и палками.
Еще двое повстанцев кратчайшим путем бежали через город прямиком к замку Каттерс Кип. Парень, известный в городке под кличкой Шкипер, был шустрым, но и он едва поспевал за Дрю Ферраном. Юный лорд-волк делал все, чтобы отвлечь на себя основное внимание врагов, заставить их сражаться именно с ним.
Меньше всего Дрю хотелось, чтобы пострадал кто-то из отважных местных мальчиков и девочек. Он кричал, приманивал к себе гвардейцев Кракена, но при этом сдерживал до поры до времени своего внутреннего Зверя. Он должен был делать именно так, потому что солдаты, увидев Волка, скорее всего бросились бы врассыпную, и тогда основной удар гвардейцев пришлось бы принять на себя детям.
Гвардейцы Кальмара охотно откликнулись на брошенный Дрю вызов, они были уверены, что легко справятся с ним. Но полуслепой однорукий парень оказался намного опаснее, чем они могли себе представить. Вспомнив все, чему научил его в свое время отчим, Мак Ферран и лорд-олень герцог Манфред, Дрю сражался отчаянно, как и другие парни, дравшиеся рядом с ним. Дрю вслушивался в шаги своих врагов и ориентировался по ним, отбивая одни удары, уклоняясь от других, сам нанося удары своими босыми ногами и единственной здоровой рукой. Своего Зверя, как уже было сказано, Дрю сдерживал внутри себя, позволив Волку проявиться лишь на кончиках пальцев ног и руки, где у него появились длинные темные когти, которыми он легко раздирал доспехи, а затем и плоть своих врагов, валившихся замертво после его ударов.
