– Отличный был поединок, лорд-медведь, – прошептал Зверь из Баста, окончательно признавая свое поражение, и расслабился, готовясь принять смерть.
Но последнего удара не последовало. И стурмландцы, и даже бастийцы в позолоченных шлемах вскрикнули, когда вперед бросился Лукас. Увидев это, Оникс открыл рот, чтобы крикнуть «Нет!» и отогнать короля назад, но меч Льва уже упал на обнаженную шею Генрика. Первым ударом Лукас не сумел перерубить шею Белого Медведя полностью – Генрик упал на колени рядом с Ониксом. Глаза Медведя были широко раскрыты и не мигая смотрели на Пантеру. Последовал второй удар, и отрубленная голова Медведя скатилась в грязь.
Раньше чем стурмландцы успели хотя бы подумать о том, чтобы броситься на защиту своего лорда, из ночной тьмы вынырнули Дикие Волки, стаей бросились на них. В густом тумане замелькали тени – превратившиеся в зверей дикари носились, скакали, стаскивали опешивших рыцарей с их испуганно мечущихся лошадей. Несколько дикарей набросились на еще теплый труп Генрика и принялись рвать его на части. Король-Лев спокойно наблюдал за всем этим.
– Предатели! – взревел трансформировавшийся герцог Берган, которого пытались удержать двое стурмландцев. – Будьте вы прокляты!
С этими словами он отступил в туман, окруженный ужасными Дикими Волками. Остальные их собратья продолжали рвать в клочья остатки маленького отряда стурмландцев.
– Нет! – кричал Зверь из Баста, стоя на коленях в грязном снегу, зажимая рукой разодранный живот. Он кричал, но ставшие волками дикари не слышали его. – Это мерзко, это бесчестно, Лукас! Прекрати! Немедленно отзови своих бешеных псов!
Лев посмотрел на Оникса сверху вниз и раздраженно бросил:
– Опять забываетесь, дядя. Я для вас король Лукас. – Он присел на корточки рядом с израненным лордом-пантерой и негромко, веско добавил, глядя на продолжающуюся вокруг них кровавую резню: – И я всегда поступаю так, как мне нравится.
Глава 5
Щупальца страха
В гавани полыхали пожары, затягивая небо облаками черного дыма, а башня Кракена тем временем начинала крениться и падать. Говорили, что при сооружении этой башни были использованы магические приемы, едва ли не те же самые, что при изготовлении легендарной стурмландской стали. Так это было или нет, сказать сложно, однако и волшебство не могло больше помочь плавучей крепости – чудо инженерной мысли, краса и гордость Гуля, башня разрушалась, и ничего поделать с этим было нельзя. Вдоль стен, от основания башни до ее вершины, побежали трещины, тщательно уложенные опорные балки скрипели и прогибались, скручивались под чудовищным давлением.
Зацепившись обрубком левой руки за перила, Дрю втянул себя на балкон, перевалился, затем со стуком плюхнулся на подрагивающий настил. Бросил быстрый взгляд в комнату за балконной дверью, но почти ничего не рассмотрел в густом дыму.
Затем Дрю вернулся к перилам, перегнулся, ухватил ослабевшую руку Веги, помог ему тоже забраться на балкон. Следом за графом на качающемся под ногами мостике показался Флоримо, а за его спиной – другие бывшие узники. События на внешней стороне крепостной стены стремительно развивались – один за другим освобождались от цепей заключенные, все быстрее распространялось пламя. Оказавшись на балконе, Вега опустился на колени, а Дрю вновь перегнулся через перила, подал руку Флоримо.
– Надо поторапливаться, Вега, – выдохнул Дрю. – Отсюда должен быть путь вниз через башню.
Вега проковылял в комнату, прищурился, глядя в дымный полумрак. На стенном кронштейне горел одинокий факел, коптил, безуспешно пытаясь рассеять темноту. Из глубины башни доносились крики и шум боя, предупреждавшие графа о том, что его может поджидать впереди. Вега нервно качнул сжатой в руке посеребренной шашкой Скеррета – на окровавленных запястьях звякнули до сих пор не снятые наручники с висящими на них обрывками цепей. Капитан «Мальстрема» был не похож сам на себя. Долго провисевший на внешней стене крепости, изголодавшийся, до полусмерти замученный Кракеном, он потерял былой лоск. Теперь Принцу пиратов сильнее всего хотелось лишь одного: оказаться от этой ужасной башни как можно дальше, и по возможности как можно быстрей.
– Эй, приятель, – внезапно раздался из темноты голос, приковавший лорда-акулу к месту. – Собрался уйти, не попрощавшись?
Теперь Вега увидел приближающуюся сквозь дым фигуру. Изменяться, позволяя проявиться в той или иной степени отдельным чертам Зверя, умели многие лиссийские верлорды, но лишь немногим было дано полностью преобразиться в Зверя, с которым их связал своим благословением Бренн. Одним из таких оборотней была старая Змея из Вайрмвуда, Вала, – вот кто умел полностью контролировать своего Зверя!
Таким же умением обладал и Гуль, лорд-кальмар с островов Кластер.
Он выбросил вперед три своих щупальца. Первое сильно ударило лорда-акулу, сбросило его на пол. Второе подхватило и подбросило Вегу в воздух, третье поймало и припечатало к стене с такой силой, что за спиной графа треснула деревянная обшивка. Посеребренная шашка отлетела на несколько метров в сторону и сейчас покачивалась, воткнувшись в пол.
– Нет, так будет слишком легко, – пророкотал Кракен. Теперь показалась его мантия – огромная масса колышущейся плоти, отливающая синим и фиолетовым. Ни одной человеческой черты в трансформировавшемся Кракене не осталось, его голова и грудь слились в единое целое, в раздутое тело лорда-кальмара, высоко поднимавшееся на восьми шевелящихся под ним щупальцах.
Державшее Вегу щупальце поползло вверх, буквально размазывая графа по стене, а когда прижало его головой к потолку, напряглось и принялось душить.
– Опусти его, – воскликнул вошедший в комнату вслед за графом Дрю. В его покрытой серой шерстью руке блестел Мунбренд, белое лезвие меча просвечивало даже сквозь густой, валивший в комнату со стороны лестничной клетки, дым.
– Не спеши, – раздался голос за спиной Кракена. Через клубок щупальцев Гуля легко перескочила изящная женская фигурка с барахтающимся у нее в руках мальчиком. Кожа у женщины была черной как ночь и блестящей – излучаемый лезвием Мунбренда свет отбрасывал на нее фиолетовые и пурпурные отблески. Своей правой когтистой рукой женщина держала Каспера за горло, вторую подняла, готовая ударить юнгу.
– Дрю Ферран, Волк из Вестланда, – сказала женщина, покачивая своей лысой, до блеска выбритой головой и оглядывая Дрю с ног до головы. – Вот уж где меньше всего ожидала тебя увидеть, так это здесь, на этом плавучем костре.
– Опал, – узнал женщину Дрю. Леди-пантера была второй женщиной-оборотнем, которую он увидел, и она была совершенно не похожа на ту, что встретилась ему первой. Ту, первую, леди-тигрицу звали Табу, и она была закаленным в боях гладиатором, дралась на арене вулканического острова Скория. Долгие годы борьбы за выживание приучили ее никому не верить, но со временем Дрю удалось это исправить, и в конце концов Табу признала его своим другом. Если что и было похожим у этих двух верледи, так это манера двигаться. Опал двигалась подчеркнуто небрежно, точно так же как Табу, и у обеих эта нарочитая небрежность и расслабленность скрывала затаенную, способную в любую секунду выплеснуться наружу агрессивность. Вне всякого сомнения, Опал была опасна, смертельно опасна. За ее спиной стояло несколько гвардейцев Кракена с посеребренными мечами в руках.
