– Илья… – начала Мариша.
– Я не полезу! – быстро смекнув, что к чему, ответил наш единственный мужчина. – Я до сих пор в себя после падения с груши прийти не могу. У меня появилась жуткая боязнь высоты. Я даже, когда на крыльцо поднимаюсь, уже начинаю обливаться холодным потом, а вы от меня такого подвига требуете. Я просто не смогу.
– Ну и мужики пошли, – презрительно прошипела Мариша. – Дашка, придется тебе.
– Почему это мне? – удивилась я. – Ты придумала, ты и лезь.
– Ты самая ловкая, – польстила мне Мариша, но я на такую грубую уловку не купилась, и Мариша со стоном полезла сама.
Впрочем, у нее это не слишком хорошо получилось. Цоколь дома был высотой два метра, потом шел симпатичный, но совершенно непригодный для альпинизма узор из резного камня, и только потом начинались окна, за которые можно было хоть как-то уцепиться. Илья подсадил Маришу, и ей удалось ухватиться за оконную решетку. На этом дело застопорилось. Мариша висела, словно сарделька с лапками, и громко вопила, чтобы ее сняли отсюда, так как подтянуться у нее не получается, рукам неудобно, и сейчас она свалится. Что и сделала. Илья попытался ее поймать, но не рассчитал своих возможностей. В результате Мариша оказалась на нем сверху, а он на голом асфальте. Судите сами, кто был больше доволен.
В саду была натянута бельевая веревка, увидев которую Мариша возликовала.
– Это просто чудесно! – заявила она. – Как раз то, что нам нужно. Во-первых, это значит, что в доме кто-то жил и сушил белье, а во-вторых, мы закинем веревку на тот славный железный прут, что торчит из крыши, и заберемся по ней наверх.
– Это не прут, а телевизионная антенна, – мрачно уточнил Илья. – За нее нельзя ничего цеплять, она для этого не предназначена.
– Молчи уж, – махнула на него рукой Мариша, отвязывая веревку.
Забросить ее оказалось делом нешуточным, она норовила зацепиться за почти невидимые глазу препятствия, находившиеся значительно ниже необходимой нам высоты.
– Привяжи к ней камень и бросай, – посоветовал ей Илья.
Мариша послушалась и первым же броском разбила окно.
– Это ничего, – заверил ее Илья. – Скажем, что так и было.
Мариша бросила свое орудие еще раз, и бросала до тех пор, пока наконец ей не удалось разбить второе окно. Илья явно имел что-то против тетки Зухры, потому что умолял Маришу продолжать свои попытки, поклявшись, что подтвердит, что к стеклам мы и не прикасались. После того как Мариша, стараясь раскрутить камень получше, случайно зацепила этим булыжником его по голове, он уже ничего не говорил, а тихо сидел на приступочке, держась за свою голову. Я сидела рядом с ним, размышляя о том, не лучше ли было сбить замок на входной двери. Наконец Марише удалось забросить веревку на крышу, где она зацепилась за что-то, может быть, это была даже антенна. Подергав ее несколько раз для того, чтобы убедиться, что держится она крепко, Мариша попыталась передать веревку мне.
– Нет, спасибо, – отказалась я. – Сама забросила, сама и лезь. Мы присоединимся к тебе поздней.
И в целях безопасности отошла поглубже в сад. Марише не оставалось ничего другого, как обозвать нас трусами и начать карабкаться самой. Получилось это у нее неожиданно хорошо, мы даже залюбовались. Она упиралась в шершавую стену дома ногами, а руками быстро перебирала по веревке. Довольно скоро она оказалась на крыше и, пройдя по ней, скрылась в окне. Через секунду она появилась в нем, и на ее лице, несмотря на расстояние, мы разглядели сияющую улыбку.
– Тут кто-то жил! – завопила она. – Жил долго и вкусно.
– Как это? – не поняла я.
– Лезь сюда, сама увидишь, – загадочно ответила она и снова скрылась в окне.
Поняв, что противиться судьбе дольше невозможно, я поднялась с земли и ухватилась за веревку. Верхолаз из меня получился аховый. Веревка у меня в руках скользила, путалась, а сама я поминутно ударялась о детали каменного декора. Но я не сдавалась, может быть, из-за того, что внизу сидел Илья и не сводил с меня глаз. Где-то на середине подъема меня внезапно осенила мысль, что веревка вот-вот перетрется. И не успела я так подумать, как раздался подозрительный треск и я почувствовала, что падаю.
– Мариша! – не своим голосом завопила я. – Держи веревку! Она рвется!
– Дашка сейчас грохнется! – подтвердил снизу Илья.
– Не бойся, – свесившись из окна, произнесла она. – Ничего страшного не случилось, веревка просто немного поползла, но сейчас я ее закрепила. Лезь быстрей, пока она и в самом деле не порвалась.
Вдохновленная подобной перспективой, я начала энергично карабкаться вверх и скоро была подхвачена крепкой рукой Мариши. Впрочем, подхвачена – громко сказано, она просто вцепилась в воротник моей футболки и втащила меня в окно.
– Пошли, что-то покажу, – заявила она и, протащив меня через коридор, заявила, делая широкий жест рукой: – Здесь он и жил.
У меня в глазах до сих пор стоял темный туман, и разглядеть, на что она там показывает, мне сначала не удалось. Пришлось помотать головой, чтобы несколько оклематься. Я увидела, что нахожусь в большой, уютной комнате, в которой стояла роскошная кровать, а на полу лежал пушистый ковер. Еще тут стоял столик, на котором было разбросано несколько сигар и лежал кальян. Единственное окно было опять же забрано решеткой. Маришу почему-то заинтересовала большая фаянсовая тарелка, на которой валялись персиковые косточки. Их она изучала с большим вниманием минуты три, а потом поинтересовалась, как мне нравится вся эта роскошь.
– И что? – спросила я. – Может быть, это комната хозяина.
– Ну, конечно, и сельский житель у себя на даче курит кубинские сигары «Корона-корона», – ехидно сказала Мариша. – И где ты видела, чтобы мусульманин пил коньяк, на этикетке которого написано «Наполеон»?
– Я не знала, что именно этот коньяк им запрещен, – съехидничала я.
– Ты отлично понимаешь, о чем я говорю! – рассердилась Мариша. – Не прикидывайся совсем уж тупой. Лучше пойдем и посмотрим, что там еще есть интересного.
Крикнув Илье, чтобы он никуда не уходил, мы направились внутрь дома. Но не успели спуститься по широкой лестнице – я хочу сказать, что для летнего домика она была широкой, – как наткнулись на мрачную фигуру Ильи, сидящего на нижней ступеньке и держащегося за голову.
– Кажется, что-то подобное я видела всего несколько минут назад, – поделилась я своими наблюдениями с Маришей.
– Точно, – отозвалась она и обратилась к мрачной фигуре со словами: – Ты как тут оказался? Ты же был на улице, когда я тебя последний раз видела. Ты что, научился проходить сквозь стены?
Илья поднял голову, и в его глазах можно было отчетливо прочитать, что он думает об умственных способностях всего женского пола и нас с Маришей в частности.
– Я вошел через дверь, – ледяным тоном ответил он. – Сзади дома была еще одна дверь, и она открыта.
