– Слушай, Оксана, – спросила Мариша, – почему тебя одни знают под именем Белла, другие зовут Оксаной, а Гасан назвал Мариной? К чему тебе столько имен? И внешность ты тоже меняешь как перчатки.
– Поживи с мое, и не такому научишься, – пробормотала Оксана.
– А если серьезно?
– А если серьезно, то Марина умерла уже на третьем курсе, а вместо нее родилась Белла. Это имя дал мне дед, но родители были против и стали звать меня Марией. Потом Мария плавно перешла в Марину. Дед у меня был человеком с железной волей и характером, я всегда мечтала хоть в чем-то походить на него, поэтому когда он умер, то в память о нем взяла себе то имя, которое он мне дал. И оно мне здорово помогло.
– В каком смысле? – не поняли мы.
– До третьего курса я была форменной размазней, верила во всякие романтические бредни, в любовь с первого взгляда и до гробовой доски и в то, что мой избранник обязательно окажется порядочным человеком. Потом оказалось, что все это чушь, я стала Беллой, научилась стрелять, занялась борьбой и…
– Пошла работать в разведку, – провокаторским голосом сказала Мариша.
– Не сразу, – ответила Оксана, не сообразив, что ляпнула лишнее.
– А что было дальше? – поторопила ее Мариша.
– Ничего не было, я еще несколько раз меняла имена, а с ними и внешность.
– Поэтому-то дядя Гасана так внимательно к тебе присматривался, – воскликнула Гуля, которая уже давно вернулась из аптеки и стояла за нашими спинами, прекрасно слыша весь разговор.
– Не знаю, с чего он на меня пялился, – пожала плечами Оксана. – Мы с ним никогда не встречались. Можете мне не верить, но клянусь, что говорю правду. Должно быть, я просто произвела на него впечатление как женщина.
– Будучи Беллой, ты скорей произвела бы на него впечатление как мужчина, – съязвила Мариша. – Очень уж ты мужественно выглядишь без парика и макияжа.
Небольшую драку предотвратила Гуля, которая протиснулась между двумя женщинами и поспешно воскликнула:
– Не тратьте силы, у нас еще длинный путь.
Я от души была ей благодарна, так как Оксанина комплекция внушала уважение и сама по себе, а в совокупности с навыками борьбы, о которых та вскользь упомянула, окончательно отбила бы желание у всех благоразумных людей ссориться с ней. А благоразумие никогда не было отличительной чертой Мариши. Поэтому до Гулиного деда мы добирались в полном молчании, сидя в кузове открытого грузовика, в котором в лучшее время перевозили скот, а что перевозили в худшее, даже думать не хотелось. До самого сада нас, понятное дело, не довезли, туда и дороги толковой не было, поэтому мы вылезли из кузова, поблагодарили водителя и дальше пошли пешком.
– А зачем ты сюда той ночью, когда дед потерял свои очки, приезжала на машине? – не удержалась я от вопроса.
– За фруктами, – пояснила Оксана. – Мой красавец покоя мне не давал, все время требовал разносолов и развлечений. Пришлось порыскать по округе в поисках вкусных вещей. В тот раз я вспомнила про этот садик и заехала сюда. И с тех пор чувствую себя виноватой, хотя очки я деду сломала совершенно случайно. Просто не заметила их в темноте.
Над садиком в нескольких местах поднялся дымок и тянуло аппетитным мясным духом.
– Кого это дед в гости заманил? – удивилась Гуля. – Для себя одного он не стал бы столько костров разводить.
– По-моему, у него там не меньше десятка гостей, – хорошенько принюхавшись, подтвердила Оксана. – Хоть здесь нам чего-нибудь перепадет из съестного.
Мы с Маришей тут же припомнили, что у Гули так увлеклись бензином, что совершенно позабыли про завтрак. Теперь же наши животы напомнили о себе таким мощным ворчанием, что впору было порадоваться тому, что мы стоим на безлюдной дороге и некому тут слышать эти раскаты.
– Пошли скорей, – скомандовала Мариша и первой помчалась в сторону сада, предоставив нам следовать за ней.
Где-то на половине дороги ее обогнала Оксана, и к полуразрушенной мечети она вылетела первой. Нам не было видно, что там происходит, так как все пространство было скрыто от нас широкими Оксаниными плечами и ветвями. Но явно, что на поляне происходило нечто неожиданное и неприятное, потому что Оксана на всем скаку встала словно вкопанная, и Мариша, бегущая за ней, врезалась в нее. Я врезалась в Маришину спину, и почти сразу же мне пониже поясницы вонзилось острое Гулино колено.
– Что там? – недовольно осведомилась Гуля.
Но ответа на свой вопрос она не дождалась, так как Оксана в этот момент как раз круто повернулась и попыталась бежать назад. Этому ее намерению сильно мешали мы трое и особенно Гуля, которой из-за ее малого роста все время казалось, что она упускает массу интересного. Теперь она пыталась выяснить, что же все-таки происходит на поляне, подпрыгивая на одном месте и стараясь разглядеть что-нибудь за нашими головами. Мы таким избытком любопытства не страдали, к тому же перекошенное от ужаса лицо Оксаны избавило нас от последних его остатков. Мы тоже повернулись и приготовились бежать, но оказалось, что поздно. Позади всей нашей компании стояли двое бородатых чеченцев с поднятыми автоматами и мрачно смотрели на взлетающую в воздух Гулю.
– Что там? – повторила она, уже изрядно запыхавшись.
– То же, что и позади тебя, – ответила Оксана.
Мариша тем временем пихнула меня локтем в бок и медленно подняла руки вверх, демонстрируя тем самым свои самые мирные намерения. Гуля поспешно обернулась назад, и из ее груди вырвался страдальческий стон:
– Опять они! Ой, Белла, ты же обещала, что на этот раз все будет иначе!
– Белла? Что это еще тут за Белла? – раздался знакомый голос, заставивший нас всех покрыться холодным потом и пожалеть о том, что мы вообще родились на свет и, в частности, что оказались здесь.
В голове у Мариши кипела могучая работа мысли. Она прикидывала, удастся ли уговорить полковника, чтобы он обменял Гасана на нас четверых, и, что было более проблематично, удастся ли убедить в выгодности такого обмена чеченского командира. А если нет, то стоят ли наши жизни того, чтобы обменять их на жизнь премьера? Как ни крути, выходило скверно. Пока мы тряслись от страха, из-за деревьев вышла хорошо нам знакомая личность и с живым интересом уставилась на нас.
– Так я и думал, – с глубоким удовлетворением произнес командир боевиков. – Опять вы и Фатима. Что на это раз? Бронетранспортеров у нас нет и вашими стараниями вообще ничего нет.
– Сколько можно напоминать нам про тот злосчастный танк, который вы бросили на дороге! – не выдержала Мариша. – К тому же нам от него никакой пользы не было. А что касается всего остального, то разбирайтесь с полковником.
– Какая говорливая, – умилился командир. – Ну, ничего, недолго тебе осталось говорить.
Другого человека эти слова заставили бы усомниться в правильности выбранной тактики и как следствие этого заткнуться, но на Маришу они подействовали прямо противоположным образом.
