– Прежде чем строить какие-то планы, могла бы по крайней мере посоветоваться со мной, – с упреком заметил Линк, когда возле них затормозило такси.
Слоун открыла дверцу, но неожиданно обернулась и посмотрела на Линка сверкающими от гнева глазами.
– Давай проясним ситуацию раз и навсегда. Ты работаешь на меня! – Слоун почти кричала, не обращая внимания на прохожих, которые удивленно поглядывали на нее. – Это ты должен советоваться со мной, прежде чем строить какие-то планы. Понял?
Теперь Линк тоже по-настоящему разозлился.
– Ах вот ты как заговорила! Интересно, кем бы ты была без меня?
– Не сомневайся, все было бы прекрасно! Последние шесть лет ты постоянно заставляешь меня делать то, чего мне совершенно не хочется. Если уж хочешь откровенности, то я тебе скажу: с меня хватит! Мне надоели твои наставления: как улыбаться, как разговаривать с прессой, как одеваться, как причесывать волосы! Я позволяла тебе все. Достаточно вспомнить этого идиота визажиста, который превращал меня то в одного, то в другого персонажа картин Пикассо! Да я же стала настоящей марионеткой! Кукла Слоун Дрисколл – только заведите, и она начнет улыбаться перед камерами и заговорит. Очаровательная дама, которая на часть вопросов не отвечает вообще, а если уж на что-то и умудряется ответить, то всегда скучно и вяло! Что за дурацкий имидж ты для меня придумал?! Ведь только в сон клонит от этих кретинских интервью и всего прочего!
– Эй, леди! – прервал ее таксист. – Вы едете или нет?
– Конечно, еду! – Слоун перевела дух. – Встретимся в офисе, Линк, после моего возвращения! – Она села в такси и с силой захлопнула дверцу.
Пока водитель встраивался в поток машин, Слоун пыталась разобраться в своих чувствах. Она сейчас понимала, что злится не на Линка Марсдена, а на себя. Вообще-то он ей больше не нужен. Имидж, придуманный им для нее, Слоун никогда не нравился, ибо стеснял, как узкое платье. Слоун никак не удавалось привести себя в соответствие с этим имиджем. Дани Хавилленд и Кэролайн Форрест, рекламные менеджеры издательства «Холланд», уже давно считали, что с рекламой у нее все в порядке. Она стала звездой и в услугах Линка Марсдена больше не нуждалась.
Но так было не всегда. Издательство «Холланд» как следует раскрутило ее первый роман, но Слоун казалось, что этого мало. Ей хотелось поскорее выдвинуться, привлечь внимание, и она убедила себя, что для этого нужен персональный рекламный агент. После того как «Откровения» стали бестселлером, Слоун начала поиски. Ей настоятельно рекомендовали «Товарищество Линкольна Марсдена». Линк работал с несколькими начинающими авторами и достиг весьма эффективных результатов. Он оказался исключительно привлекательным мужчиной, но это не повлияло на решение Слоун воспользоваться его услугами, поскольку как мужчина Линк ее совершенно не заинтересовал. Так было поначалу. Тогда, приступив к сотрудничеству, они никак не могли найти общий язык, но постепенно все как-то сгладилось, деловые отношения мало-помалу переросли в личные, и в конце концов дело, как водится, закончилось постелью. Но все это длилось недолго. Слоун быстро поняла, что как мужчина Линк раздражает ее еще больше, чем как рекламный агент.
«Нет, – подумала она, откидываясь на спинку сиденья, – с мужчинами у меня определенно ничего не получается. Ну и пусть!»
* * *
Движение было настолько интенсивным, что до аэропорта Кеннеди такси добиралось почти час, хотя Слоун рассчитывала доехать за полчаса. Но все же она успела вовремя зарегистрироваться, сдать багаж и теперь благополучно поднималась на борт самолета компании «Эр Франс» рейсом до Парижа. Оттуда ей предстоит полететь в Довиль.
Слоун расположилась в кресле у окна, пристегнулась ремнем и достала из сумочки книгу о поло, которую взяла почитать в дорогу. Она углубилась в чтение, желая выяснить хотя бы правила игры, чтобы не выглядеть в Довиле совсем уж полной невеждой.
Эта поездка обещала быть интересной. В Довиль ее пригласила Габриелла Миллано. Учась в колледже, они жили в одной комнате общежития. Габи, как ее звали друзья, девять лет назад вышла замуж за итальянского бизнесмена и большую часть времени проводила в Европе. Ее муж Карло был энтузиастом поло – одно время даже сам играл – и все важные матчи посещал так же усердно, как ревностный католик – храм. Любовь к игре он привил и жене, и та последние несколько лет присылала Слоун письма с разных концов света, описывая в деталях, иногда даже с рисунками, образ жизни игроков в поло, ну и вообще всех, кто «связан с лошадьми». Эти письма и вдохновили Слоун. Ей захотелось написать об этом роман, и она приняла приглашение супругов Миллано присоединиться к ним в Довиле. Неделю назад, разговаривая с ней по телефону, Габи упомянула, что их хороший приятель – «ему тридцать лет, он играет за американскую команду и имеет девятый рейтинг» – согласился стать консультантом Слоун, с ним уже договорились. «Его зовут Джордан, и он прекрасно разъяснит тебе, что к чему, – сказала Габи, а затем загадочно добавила: – Я знаю его уже много лет и не сомневаюсь: он сможет проконсультировать тебя не только по вопросам игры в поло».
«Девятый рейтинг», – размышляла Слоун. В поло, так же как и в гольфе, игрокам присваивают соответствующие рейтинги в зависимости от класса игры. Только в поло наоборот – чем выше номер рейтинга, тем лучше игрок. «Этот Джордан Филлипс, должно быть, действительно хорошо играет».
Слоун читала, не отрываясь ни на секунду, пока стюардесса не принесла ужин. И даже за едой она повторяла про себя термины поло и правила игры. Слоун не ездила верхом уже много лет и никогда раньше не была в Довиле, хотя много слышала об этом небольшом французском городке на берегу Ла-Манша – фешенебельном курорте, международном центре конного спорта. Это и все прочее обещало сделать три недели отпуска очень интересными.
Довиль, август, 1986
Т-р-р-рах! Небольшой белый мяч, почти касаясь земли, как молния полетел к воротам. Восемь игроков на лошадях – четверо в красно-белых фуфайках, другие четверо в голубых – устремились туда же. Зрителям на трибунах топот лошадей напоминал отдаленные раскаты грома. Еще один мощный удар заставил мяч пролететь высоко над стойкой ворот. Трибуны взорвались аплодисментами. Игроки повернули своих лошадей к центру поля, ловко манипулируя клюшками, как копьями во время рыцарского турнира. В громкоговорителе загундосил голос комментатора, который, разумеется по-французски, очень быстро описывал действия игроков.
– Он в голубой фуфайке, – сказала Габи. – Под номером три.
Габриелла Миллано, высокая и стройная, с прямыми черными волосами до плеч, выглядела очень элегантно в своем льняном костюме цвета морской волны и такой же шляпе. Сидя в ложе за столиком рядом со Слоун – этот сектор трибун почему-то носил название «Деревня», – она указала на одного из игроков. Слоун водила биноклем по игровому полю, отыскивая третий номер. Муж Габи, Карло, обычно редко позволявший себе оторваться от наблюдения за игрой, сейчас что-то оживленно обсуждал (наверное, очень важное) с крупным французским финансистом. Все зрители вокруг были одеты весьма элегантно, особенно женщины – в летних льняных нарядах от лучших кутюрье Парижа. «Правило очень простое, – сказала Габи, позвонив Слоун накануне ее вылета в Довиль. – Днем – лен или в крайнем случае хлопок, вечером – ювелирные украшения, все, какие у тебя есть, самые лучшие». Слоун опасалась, что ее льняной костюм (голубая блузка с эполетами из мелкого жемчуга) и белая шляпа с широкими полями окажутся не к месту на трибунах стадиона, но сейчас, приехав сюда, поняла, что этот наряд вполне соответствует стилю довильской публики.
