Англичанин откинув полог шагнул в палатку. На мгновение падавший снаружи свет осветил высокую фигуру и спокойное, безмятежное лицо.
Дмитрий подловил его на этом шаге, ударил снизу, целя под сосок, как учил когда-то Бар-Цион.
Миг растянулся до бесконечности. Казалось, пока летит рука с зажатым клинком, англичанин спокойно выйдет из палатки и позовет легионеров.
Но тот успел лишь нелепо вскинуть перед собой руку, глаза его расширились от удивления.
Штык вошел в тело по самую гарду.
Полог захлопнулся, погружая все во тьму.
Левой рукой он вцепился офицеру в горло, но тот и не пытался кричать, только забился и жутковато захрипел. Одна рука его оказалась зажата в кармане, второй он вцепился Дмитрию в воротник.
Оба рухнули на землю.
Дмитрий вытащил штык и всадил снова. На этот раз угодив во что-то твердое.
"Ребро", бесстрастно констатировало подсознание.
Тело под ним задергалось, из стиснутого горла донеслось бульканье.
Дмитрий бил еще и еще, пока англичанин не затих.
Казалось, прошла вечность, но снаружи все оставалось по-прежнему. Протяжно кричал далекий муэдзин. Часовой молился.
Дмитрий прополз под забором, на этот раз перемазавшись-таки в вонючей жиже, нырнул в кусты.
– Уходим, – шепнул он Линкору и Двиру, подбирая винтовку, – все нормально!
– Чего-то ты быстро… – удивился Двир.
Ползком, дав крюка, выходя за пределы видимости часовых, они спустились к дороге и припустили по гравию. У перекрестка им навстречу поднялся Горелый.
– Ну как?
– Порядок, – буркнул Дмитрий, чувствуя, что его вот-вот вывернет. Остекленевшие глаза англичанина мерещились в темноте.
– А "бритиш"?
– Ушел.
– Куда ушел? – не врубился сержант.
– В свой мир… – пояснил Дмитрий. Горелый кивнул.
– Двигаем, у нас мало времени.
Короткий отряд свернул с дороги и полез на склон. В попытке обмануть возможную погоню, Горелый уводил их на юг, к Кабатии, вглубь иорданской территории.
Иногда сержант останавливался, вскидывая руку, и они замирали, слушая ночь. Тарахтели в траве сверчки, да шакалы выли "на всю Ивановскую".
Через полчаса долетел из-за спины глухой хлопок. Желтая звезда осветительной ракеты взмыла над холмами. Следом за ней посыпались еще две, а потом еще и еще. Ночь заполыхала оранжевым заревом.
Легионеры опомнились.
Дмитрий на ходу прикинул действия иорданцев. Перво-на-перво, наверняка поднимут шухер на весь район. Дороги перекроют. Затем попробуют прочесать местность, подсвечивая ракетами. Но тут шансов у них немного. Народу в лагере чуть больше роты, а кругом, куда не глянь тьма, да холмы. Ну и главное, с первым светом поднять в небо хоть самый завалящий самолетик. Дмитрий даже поежился при этой мысли. Холмы здесь голые, трава невысокая, найдут в два счета.
До Кабатии добрались без приключений.
Там явно кому-то не спалось. У стоявшего на отшибе административного здания светили фары и доносились отрывистые команды.
Горелый повернул на запад. Отсюда, пересечь шоссе, подняться на очередную гряду холмов, а там, по ущельям до границы почти финишная прямая.
Они залегли в оливковой роще у дороги, внимательно прислушиваясь.
Нарастающий шум мотора висел в воздухе. Вскоре из-за поворота вылетел "виллис", потом грузовик с солдатами, оба пронеслись мимо, подняв облако пыли.
Снова повисла тишина.
– Двир, – негромко бросил Горелый.
Двир, пригибаясь, перебежал шоссе. Какое-то время карабкался вверх по камням, залитый зыбким лунный свет, затем все стихло.
Два раза ухнула сова.
– Герш, пошел… Адам… Дмитрий…
В холодном ночном воздухе, как назло, возник гул.
Линкор с Горелым перемахнули шоссе последними.
– На склон, быстро! Под ноги смотреть! – поторапливал сержант.
Они почти добрались до вершины, но перевалить через спасительный гребень не успели. Из-за поворота вывернул "сарацин", в лунном свете смахивающий на мифическое чудовище. Установленный на башне прожектор шарил по склонам. Пулеметчик в кормовом люке старательно водил стволом за лучом света.
Дмитрий ткнулся лицом в траву.
За первой бронемашиной, грамотно сохраняя дистанцию, выкатила вторая.
Яркий ощутимый всем существом столб света на миг заполнил окружающее пространство, помедлил и скользнул дальше.
Дмитрий облегченно выдохнул. Но рано.
Впереди кто-то зашевелился, рванулся, побежал и басистый грохот "брена" разорвал ночь.
По склону вспугнутое светом и шумом моторов неслось какое-то парнокопытное, не то олень, не то антилопа.
То ли пулеметчик в корме "сарацина", сам испугался, то ли при виде бегущего зверя, ощутил охотничий азарт.
Прожектор не выпускал обезумевшее животного, пули стригли траву под ногами, а проклятая антилопа мчалась прямо на Дмитрия.
Сквозь какофонию пальбы вдруг отчетливо донесся глухой человеческий вскрик.
Под ложечкой противно заныло. От бессилия Дмитрий, закусил воротник гимнастерки, – С-сука! – застонал он, – Ну почему, сейчас, почему так глупо…
К грохоту "брена" присоединился рев башенного "броунинга", несчастное животное пробежало в паре метров от Дмитрия, он грудью ощутил, удары впивавшихся в землю пуль.
Пробежав два десятка метров, антилопа грохнулась на землю. Прилетевшая следом очередь из "броунинга" разнесла ее в кровавые клочья.
Тем временем первый "сарацин" вывернув все четыре рулевых колеса, развернулся, приминая кусты и пополз назад. Метров за десять до горе-охотника из башни выскочил офицер, спрыгнул на землю. Бегом обогнув вторую машину, он забрался на броню.
Кормовой пулеметчик продолжал увлеченно палить по бренным останкам оленя, пока прилетевшая плюха не вернула его в реальный мир.
Офицер что-то орал, пулеметчик ослепленный фарами развернувшегося "сарацина", оглушенный пальбой, плюхой и воплями начальства, испуганно моргал, вжав голову в плечи.
Не довольствуясь выговором пулеметчику, офицер подобрался к командирской башенке и, судя по жестикуляции, прописал командиру машины смачный пистон, правда, без рукоприкладства.
Вскоре оба "сарацина" убрались за поворот, и тишина повисла над шоссе. Со склона донесся протяжный стон.
Дмитрий бросился туда. Горелый и Двир уже склонились над кем-то. Адам рылся в своем ранце, вытаскивая аптечку. Снизу, пыхтя, поднимался Линкор.
Значит Герши.
