Ельцин не давал свободу стране, потому, что ни один не сошедший с ума человек не может объяснить, чем за последние четверть века он стал свободнее, нежели был раньше: все вместе взятые политические партии привлекают внимание и уважаемы меньше, чем КПСС, все вместе взятые «свободные» издания читаемы меньше, чем старая советская партийная пресса и по воздействию на власть не идут с ней ни в какое сравнение; свобода выезда за рубеж интересна, по социологическим данным, примерно для 20 % населения — остальных это либо не интересует, либо они просто не имеют денег на такие выезды; свобода иметь частную собственность просто обернулась обнищанием большинства. И так далее.
Все это ясно любому нормальному человеку и, увы, уже неактуально именно в силу собственной очевидности. Если бы сегодняшние цены за баррель нефти были в 1980-е годы, то коммунизм можно было бы успешно продолжать строить не то что с Брежневым, но даже и с Черненко. В лучшие советские времена она составляла около 40 долларов, а при Ельцине — находилась в диапазоне от 20 до 10. Так что, по всем здравым соображениям, при простом сохранении коммунистов у власти мы должны были бы жить почти в разы лучше, чем тридцать лет назад и в несколько раз лучше, чем двадцать лет назад.
Однако, несмотря на то, что стенания в официальных и «либеральных» СМИ вызывают желание сказать лишь одно: что Ельцин — это мерзавец, это, все же, было бы не вполне справедливо. Поскольку мне довелось публиковать свои оценки «первого президента», когда он был у власти (см., например, «У истории на пути. Пока Ельцин у власти, Россия будет в кризисе» // «Независимая газета» за 13 мая 1999 г.), то сегодня, хотелось бы воспроизвести ряд положений более поздней статьи, в которой я говорил о тех действительных политических сильных сторонах, которые Ельцин имел, как лидер. Собственно, натворить так много мерзостей Ельцин смог именно потому, что был сильной фигурой, талантливым политиком, явно возвышавшимся над остальными политиками страны того времени.
Роль, сыгранная человеком, и сам человек — это, все же, разные вещи. Все то страшное, что Ельцин сделал в России, стало возможным благодаря его положительным качествам. Благодаря тому, что по природе он был боец. Благодаря тому, что он умел драться. Благодаря тому, что он умел защищать свою власть.
Представим невозможное. В 1985 г. или в 1987 г. Ельцин становится Генсеком.
По всем данным, Ельцин был тогда вполне ортодоксальным коммунистом и носителем идей «твердой руки» в деле совершенствования развитого социализма.
Кому сложно представить, как широко удалось бы разгуляться при нем пресловутой «межрегиональной депутатской группе»?
Какие там массовые антикоммунистические митинги?
Какой там Первый Съезд народных депутатов СССР?
Какой Сахаров? Кто его вообще пустил бы в Москву?
Какие там движения в Прибалтике? Три республики лежали бы под бомбами советских штурмовиков, Лебедь и Грачев саперными лопатками рубили шизофреников из «Саюдиса» и «Руха», пока оставшиеся не стали просить не отправлять их дальше Верхней Тунгуски.
Если бы каким-то чудом сплотившиеся вокруг бывшего Генсека демократы умудрились протиснуть последнего в пику «кровавому Борису» на пост Председателя Верховного Совета РСФСР (что само по себе фантастика, потому что никого из них близко не подпустили бы к избирательным урнам), — всю тысячу «народных депутатов» пинками омоновских сапог вытолкали бы из Кремлевского дворца. И если бы какие-нибудь отвязанные Мурашев с Якуниным привели толпу бесноватых на «защиту демократически избранного парламента», танки под красными заменами били бы в упор с кремлевских площадей или напрямую сквозь кремлевские стены, круша «преступную попытку контрреволюционного антиконституционного мятежа».
Какая отмена «6-й статьи Конституции» при Генеральном секретаре ЦК КПСС Борисе Николаевиче Ельцине, «стойком ленинце, верном продолжателе дела Великого Октября»? Да если бы, до чего-нибудь подобного дошло и, против ожиданий, пусть не полмиллиона, а и сто тысяч человек с таким требованием или с требованием «запретить преступную КПСС» вышли на Манеж, — то не перед Белым домом под триколором, а у первого подъезда ЦК под портретом Сталина на танке стоял бы Борис Ельцин, сжимая Устав КПСС и зачитывая Обращение Политбюро ЦК КПСС «Ко всем трудящимся Советского Союза!» с призывом в «минуту смертельной опасности нависшей над святыми завоеваниями революции», «как один сплотиться под Знаменем Победы вокруг Ленинского Центрального Комитета»!
Какая там «бархатная революция» в Чехословакии? Какое там «падение Берлинской стены»? Не говоря о том, что никто об этом и не помыслил, если вдруг и помыслили — по всем маршрутам 1945 года советские танки раскатывали бы в тонкий пласт любых «борцов с тоталитаризмом». Под робкие выражения озабоченности Запада, на которые в ответ слышался бы родной медвежий рык из-за стен Кремля: «Па-а-анимае-ешь тут!».
Какое Беловежье? Какой распад Советского Союза?
Чубайс читал бы лекции в своем институте, Гайдар писал в «Коммунисте» статьи о преимуществах плановой экономки, Березовский — фундаментальный труд по теории управления.
Это ставший «демократом» Ельцин расстреливал парламент, посылал Грачева в Чечню, посылал ОМОН разгонять пенсионеров и фальсифицировал выборы 1996 г.
«Коммунист» Ельцин просто в пыль развеял бы любую попытку покуситься на родную партию и великий Советский Союз, раз уж он встал бы во главе их. Это «демократ» Ельцин, когда в 1999 г. Квашнин доложил ему, что лидеры Запада, «кинув» «друга Бориса», все же ввели войска на территорию Косово, спросонья отдал приказ: «Ты начальник Генштаба? Ну и разбомби их к такой-то матери! И доложи!» И побелевший Квашнин поднимал домашних президента и умолял их уговорить отменить приказ. Генсек Ельцин просто поставил бы в Югославии новейшие зенитные комплексы, вывел танковые армии на рубеж Одера и пообещал через несколько часов довести их до Брюсселя и Парижа.
При этом вовсе не обязательно, что Ельцин делал бы все это во имя торжества идей коммунизма. Он делал бы это, прежде всего, во имя защиты своей власти, но, защищая ее, — он защищал бы то, что являлось основами ее легитимности. Потому что от лидера требуется выполнение своих функций: если ты глава партии — служить партии, если ты глава государства — защищать это государство.
Если ты глава правящей партии — защищать власть этой партии, которая одновременно — и твоя власть.
Среди типов лидерства, среди прочих, можно выделить три.
Первый, самый высший по своему типу лидер: который служит проекту. Неважно какому. Важно, что власть для него — средство осуществления этого проекта. Все остальное — в том числе, собственная жизнь, благополучие, безопасность — мелочи, которые имеют значение только постольку, поскольку способствуют или не мешают этому осуществлению. Здесь можно назвать Ленина и Наполеона, Сталина и Гитлера, Петра Великого и Чингисхана, Карла Великого и Авраама Линкольна.
Второй, более низкий тип лидера: который служит своей власти. Ему более или менее все равно, что осуществляет эта власть. Важно, чтобы она была сильна и находилась в его руках. Он служит этой власти. Она, пока она находится в его руках — для него важнее и жизни, и совести, и благополучия.
