Секрет силы и успеха Президента Федерации раскрыт «рыцарями Авалона», вещание программ Федерации прекращено по всей империи, мятежные планеты блокированы кораблями космофлота и их излучатели начали перепрограммирование зомбированного сознания граждан…
«Фаги» — сокращенное от «фагоцитов», защитных тел организма, подавляющих поразившую его инфекцию. Кстати, в одном из ранних рассказов Лукьяненко, «Мой папа — антибиотик», отец главного героя, редко бывающий дома и в основном проводящий время в командировках на планеты, где возникают движения сепаратистов, стремящихся отделиться от Земли, на вопрос ребенка о своей профессии, отвечает: «Понимаешь, я — антибиотик. Там где общество поражает социальная болезнь, — туда направляют нас. И мы уничтожаем инфекцию». Рассказ написан на рубеже 80–90-х годов…
В написанной в середине 90-х дилогии «Звезды — холодные игрушки» показана Земля примерно второй четверти XXI века. Человечество преждевременно открыло гиперпространственный прыжок и встретилось с «Сильными расами» — Конклавом негуманоидных цивилизаций, продиктовавших Земле подчиненное положение «Слабой расы», удел которой — обслуживание межзвездных перелетов. По прихоти природы, только люди способны без ущерба для сознания выносить «джамп» — межзвездный прыжок. Но ролью извозчиков люди и должны отныне ограничиться — у них нет других прав в сообществе «цивилизованных миров».
На самой земле аналогичное положение занимает и Россия после того, как в начале XXI века проиграла свою последнюю войну — за Крым, и победители — страны запада, четко определили ее место и роль в мире…
Старуха, встреченная главным героем около Елисеевского магазина, спрашивает: «Вы космонавт, внучек? Ты был там. Я ведь еще Гагарина помню… живого… Я при коммунизме жила… Ты хороший человек. Скажи старухе… Ты не соврешь? Скажи, есть у нас впереди хоть что-то? Мне уже все равно, Но у меня есть правнук… и внук… Всегда нам говорили о великом будущем. О счастье человечества… Я ведь коммунизм строила. Потом капитализм… пыталась… Все мы ради этого терпели. Ради будущего, ради счастья… Мальчик, ты веришь, что это не зря?»
И в этот мир неравноправного Конклава вплывает новая цивилизация. С человечеством, генетически тождественным земному. Выровнявшая по геометрическим нормам границы своих континентов. Способная перемещать в звездах не только корабли, но и саму свою звездную систему. С господствующей на планете «идеологией дружбы». С обществом, организованным почти по меркам Мира Полудня Стругацких. С самыми почетными профессиями прогрессора и… регрессора, (потому, что новое общество, прежде чем ему удастся привить принципы «идеологии дружбы», нужно снизить в его развитии до технически неопасного состояния). Без оружия. Потому, что космические корабли Мира Геометров принципиально не имеют оружия. При необходимости, они лишь «нетрадиционно применяют» разведывательное космическое оборудование: «Релятивистский щит, от которого в порошок рассыпаются любые препятствия, противометеоритные пушки, сейсмические зонды, предназначенные для «зондирования недр» и преодоления нерасчетных ситуаций, ремонтные лазеры» и прочее сугубо мирное оборудование.
После встречи самого мощного флота Конклава с одним единственным кораблем разведчиков Геометров, после подобного нетрадиционного применения мирных средств, треть флота вышла из строя, а остальные корабли оказались вынужденными проводить текущий ремонт после того, как попытались захватить этот мирный корабль.
Геометры — не воюют. Никогда. Они только борются за мир. В их языке просто нет слова мир: оно звучит как борьба за мир…
И какое бы сомнение не одолевало вышедших на контакт с этим миром представителей Земли, сомнение в силу того, что слишком похож этот мир на их старую мечту — и слишком большие сомнения он вызывает своей двусмысленностью, но именно появление генетического двойника землян заставляет «Сильные расы» Конклава смириться с равноправным положением Земли. И как бы ни смущались земляне настойчивого стремления своих двойников «устанавливать дружбу» со встречными цивилизациями, но лишь пригрозив этим призраком «Мира Полудня» своим цивилизованным поработителям, они добиваются его смирения…
В написанной в разгар российского безвременья по канонам «звездной оперы» книге «Лорд с планеты Земля», главный герой из тьмы и ужаса 90-х после ряда приключений попадает в будущее Земли — и с удивлением констатирует: «Коммунизм все-таки победил. Пусть и в такой форме»…
А в одном из ранних романов, одном из тех, что и сделали его знаменитым фантастом, «Мальчик и Тьма», главный герой, подросток (у Лукьяненко в очень многих случаях главную роль играют тинэйджеры. Что это? Намек на «новую надежду»? Апелляция к тем, кто в первую очередь увлекается его романами?) попадает в смежный мир, жители которого продали торговцам за богатство… Свет. И у них теперь есть все, что нужно для успешной жизни в их мире, только живут они в темноте… И отбивают атаки секты, которая и провозглашает, что тьма — в принципе лучше света.
Аллюзии, аллюзии, аллюзии… Можно считать их случайностями? Или автор, еще на заре безвременья нарисовавший портрет человека-антибиотика, нарисовал его не для увлекательности чтения, а как программу действия?
Слишком часто в море сказочных образов мелькают (и сверкают) образы и смыслы другого пласта мышления. И вбрасываются в тянущееся к приключениям, униженное безвременьем сознание другие идеи.
Империя — это хорошо, а выход из нее — это плохо. Над нами — угроза Хаоса, которую нельзя остановить, не вернув убитого Дракона. Не меняй Свет — на деньги. Если многие вдруг, посмотрев телевизор, отреклись от прошлых идеалов и присягнули другим — это не значит, что одномоментно узрели истину. Это значит, что они зомбированы. И если страну согнули, «указав ей ее место», то не оглянуться ли на иной, отвергнутый мир и не напомнить сегодняшним победителям, что у тебя есть и иной путь? И если ты сегодня один среди моря тех, кто внезапно отверг то, что тебе дорого, — не ломайся. Это — болезнь. Это инфекция. Ее можно победить антибиотиками, значит стань антибиотиком, и шаг за шагом говори о своей вере тем, кто от нее отказался, строй программу раззомбирования.
Один, с компьютером вместо пера, — против телевидения и предрассудков. Против пропаганды и стереотипов большинства.
Человек, ставший социальным антибиотиком.
Прав он или не прав в своем выборе — вопрос истории.
Но уже двадцать лет назад он сказал, что сепаратистские мятежи — это болезнь, а не «борьба за национальное освобождение», — и мало кто сегодня станет с этим спорить.
Более пятнадцати лет назад он сказал, что «Империя — это хорошо», и сегодня это воспринимается уже не как вызов общественному мнению, а как естественная вещь.
Может быть, и благодаря тому, что он все эти годы своими романами дрался за раззомбирование сознания?
Кстати, и в знаменитом «Ночной дозоре» борьба между Светлыми и Темными магами, — это борьба между теми, кто служит идеалам и теми, кто служит только себе.
