– Нет. Но мы это сейчас выясним.
Борхерт вытащил из кармана сотовый телефон, которого Штерн еще никогда у него не видел, и набрал восемнадцатизначный номер.
3
– Да, алло?
Уже оба первых слова разрушили ожидания Штерна. Он рассчитывал услышать пожилого мужчину, запущенность которого угадывалась бы уже по голосу. Кого-то одетого в майку в рубчик, кто зачесывает жирные волосы на лоб и пялится во время разговора на свои ногти на ногах, пораженные грибком. Вместо этого на другом конце раздался звонкий дружелюбный женский голос.
– Э-э-э… ну, я… – Роберт начал запинаться. Борхерт просто передал ему телефон, когда в трубке прозвучал первый гудок. И теперь Штерн не знал, что говорить. – Извините, наверное, я ошибся номером.
– Вы звоните по поводу объявления? – спросила безымянная женщина. Она говорила вежливо, грамотно, без намека на берлинский акцент.
– Э-э-э… да.
– Мне очень жаль, моего мужа сейчас нет.
– Ясно.
Они вышли из супермаркета и были уже на пути к машине. Штерн должен был концентрироваться на каждом слове, чтобы разобрать женский голос на фоне уличного шума Потсдамерштрассе и треска в трубке, вызванного плохой связью.
– Но у вас есть то, что мы ищем?
– Возможно.
– Сколько лет?
– Десять, – ответил Штерн и подумал о Симоне.
– Подойдет. Но вы знаете, что мы ищем кровать для мальчика.
– Да. Я прочитал.
– Хорошо. Когда сможете ее привезти?
– В любое время. Даже сегодня.
Они снова прошли мимо электрораспределительной будки, на которой проститутка поджидала клиентов. Худой девушки не было видно, она, наверное, уже сидела на пассажирском сиденье машины в каком-нибудь переулке.
– Хорошо. Тогда предлагаю встретиться в четыре, чтобы обсудить договор. Вы знаете «Мадисон» на Мексикоплац?
– Да, – механически ответил Штерн, хотя он еще никогда не бывал в этом кафе. – Алло? Вы еще там?
Не получив ответа, он вернул Борхерту телефон.
– Ну? – сразу спросил тот.
Но Штерн должен был сначала сделать несколько вдохов, чтобы успокоиться. Наконец он ответил, как в трансе:
– Не знаю. Походило на обычный разговор по телефону. Вообще, мы говорили исключительно о кровати.
– И что?
– Но все это время меня не покидало ощущение, будто речь идет о чем-то совсем другом. – Штерн почти дословно воспроизвел ему разговор.
– Вот видишь? – сказал Борхерт.
– Нет. В настоящий момент я вообще ничего не вижу, – соврал Штерн. На самом деле его взгляд на мир, в котором он жил, только что сильно изменился. В супермаркете Борхерт приподнял занавес и дал ему взглянуть за кулисы, увидеть темную сторону жизни, где люди снимают свои отрепетированные маски из морали и совести и показывают истинное лицо.
Штерн не наивен. Он адвокат. Конечно, он знаком со злом. Но до сегодняшнего дня оно пряталось для него за процессуальными заявлениями, приговорами и текстами закона. Но на этот ужас, который, как черная дыра, грозил поглотить его, Штерн не мог больше смотреть нейтрально, через фильтр профессиональных полномочий и обязательств. За работу над этим делом придется выставить счет самому себе, и он был абсолютно уверен, что почасовая ставка подорвет его эмоциональный бюджет.
Борхерт открыл дверцу машины и хотел уже сесть, но язвительный вопрос Роберта заставил его замереть на месте.
– Откуда у тебя эта информация?
Анди почесал голову под шапкой, потом снял ее.
– Я же объяснил.
– Глупости. Тот, кто снимает порнофильмы, отнюдь не в курсе последних трендов в педофилии.
Выражение лица Борхерта помрачнело, и он забрался в машину.
– Еще раз: почему ты так много об этом знаешь? – повторил вопрос Штерн и сел рядом на пассажирское сиденье.
– Поверь, ты не хочешь этого знать. – Анди завел мотор и взглянул в зеркало заднего вида. Его шея покрылась красными пятнами. Потом он посмотрел на Штерна и смиренно поджал губы. – Ну ладно. Мы все равно должны навестить Гарри.
– Кто такой Гарри?
– Один из моих источников. Он даст нам рекомендацию.
Борхерт аккуратно выехал с парковочного места и всю дорогу соблюдал скоростной режим, чтобы избежать полицейского контроля по пустякам.
– Какую еще рекомендацию, черт побери?
Теперь была очередь Борхерта сильно удивляться.
– Ты что, серьезно думаешь, что сможешь появиться сегодня в этом кафе без доказательства, что ты один из них?
Штерн сглотнул.
Один из них.
Он нервно схватился за один конец футбольного шарфа и медленно потянул его вниз. Не ощущая, как хлопчатобумажные волокна все туже затягиваются вокруг шеи. Сама идея, что ему придется что-то делать, чтобы стать членом этого общества извращенцев, уже душила его.
4
Сотни туристов и гостей столицы каждый день проезжали по району, где Гарри влачил жалкое существование. Отдыхающие даже приближались на несколько метров к его жилищу – еще уставшие от поездки, но в волнующем предвкушении того, что в ближайшие дни готовит им Берлин. Они хотели окунуться в ночную жизнь, посетить Рейхстаг или просто побыть в отеле. Но абсолютно точно никто из них не планировал попасть на одиннадцать грязных квадратных метров, где Гарри ждал своей смерти.
Его автофургон стоял прямо под автодорожным мостом, самое большее в километре от аэропорта Шёнефельд. Штерн боялся, что «королла» Софи не справится с выбоинами и колдобинами, когда они съехали с дороги. Машина кряхтела и скрипела, как «цессна» при заходе на посадку.
Борхерт, в конце концов, сжалился, и они припарковались за погнутым проволочным забором. Последние сто метров преодолели пешком, и Штерн впервые был благодарен за прочные футбольные кеды, которые Борхерт заставил его надеть. Снова пошел дождь, и земля под ногами постепенно превращалась в вязкое месиво.
– Где он прячется? – спросил Штерн, который все еще не заметил жилища Гарри. Единственное, что он видел, была несанкционированная куча мусора между двумя мощными железобетонными балками. Шум машин, которые грохотали в тридцати метрах у них над головой, был настолько же невыносим, как и едкий запах, который усиливался по мере их продвижения вперед. Навязчивая смесь собачьего помета, протухших продуктов и затхлой стоячей воды.
– Все время прямо. Мы приближаемся. – Борхерт поднял плечи. Как и Штерн, он оставил шарф и шапку в машине, и сейчас дождь хлестал им в затылок.
Роберт все еще не видел грязно-желтого фургона за кучей мусора, когда из-за горы списанных автошин неожиданно появилась фигура мужчины в скатавшемся от времени банном халате. Он был немного выше, но определенно худее Борхерта. Он еще не заметил своих непрошеных гостей – долго теребил ширинку, громко рыгнул, а потом помочился на сломанное кресло. При этом запрокинул голову, подставляя лицо дождю и одновременно разглядывая автобан снизу.
