Двор встретил их давным-давно знакомым и уже немного подзабытым ощущением невероятной чистоты и порядка. Ничего удивительного, и отец, и мать были аккуратистами во всем, что не касалось их личного пространства. То есть бардак, точнее, рабочий беспорядок у них наблюдался разве что в мастерских и лаборатории, а во дворе и в доме чистота была такой, что глаз радовала. И вроде бы все ровненько и по линеечке, но при этом не казалось искусственным, неживым, как у многих любителей окультуривания подворья. В этом плане Торну, который тоже не был чужд порядку, до них было далеко.
– Торни приехал! Торни!
Маг обернулся. Ну да, через весь двор, едва не поднимая ногами облака пыли, к нему мчался брат. За время, которое они не виделись, мальчишка успел вытянуться на полторы головы, но от этого не потерял мальчишеского задора. Правда, когда Дерек с размаху повис у Торна на шее, устоять оказалось довольно проблематично. Не тростиночка уже.
Сестра появилась чуть позже. Возрасту в ней было всего на два года больше, зато солидности хватило бы на целую стаю оборотней. Видеть это было довольно комично. Ну и, наконец, появилась мать, держащая на руках вторую дочь, еще не вышедшую из нежного молочного возраста. И только сейчас Торн почувствовал, как же сильно он по ним скучал.
Отец вышел последним, когда остальные уже откричались, а женщины слезами успели промочить Торну рубашку. Выглядел он как обычно – годы (хотя какие там годы, для оборотня его возраст совсем невелик) не заставили его фигуру погрузнеть. Разве что в плечах раздался еще сильнее, хотя это казалось уже невозможным. Неторопливо подойдя, он аккуратно раздвинул остальных и хлопнул Торна по плечу широкой и твердой, словно лопата, ладонью. Маг аж присел.
– Здорово, красавец! Что, решил вылезти из своего болота? Ей же ей, давно пора.
– Нужда заставила, – виновато развел руками Торн. После такого продолжительного отсутствия, да еще и вернувшись, можно сказать, не по своей воле, он не совсем понимал, как себя вести с родными. А вот отцу с высоты прожитых лет было наплевать на двусмысленность положения.
– И как зовут нужду? – с усмешкой поинтересовался он, кивнув головой в сторону скромненько прячущейся в тени ворот Киры. Пришлось, мысленно костеря себя за нерасторопность, заниматься представлениями. Хорошо еще, что на происхождение девушки родители внимания не обратили, не спрашивали даже – они были выше расовых предрассудков.
Тем не менее, гостью что отец, что мать оглядели с ног до головы так внимательно, будто выбирали барашка для ужина. Потом отец хмыкнул о том, что вкус его сыну никогда не изменял, в отличие от мозгов. Мать кивнула, соглашаясь, и гостеприимным жестом предложила гостье пройти в дом. Судя по тому, как она чуть заметно дернула бровью и нахмурилась, сущность гостьи не осталась для нее тайной. И как определила, спрашивается? Тем не менее, отказывать от дома не стала. Да и то сказать, угрозу в Кире она вряд ли видела, а случись что – так отец способен оторвать недовампирше голову одним ударом лапы. Или тяжелой, во все еще не прошедших кузничных ожогах, руки – без разницы.
Стол, как всегда, был великолепен. И отец, и мать любили вкусно поесть. Готовила мать всегда сама, не доверяя служанкам, и умела делать это просто замечательно. Насколько Торн знал, все соседки ей завидовали – не ограничивая себя ни в чем, даже после рождения четвертого ребенка она сохранила стройность фигуры, которой частенько не могли похвастаться и совсем юные девушки. И безо всякого вмешательства магии. Это возраст магия подавляет – живут-то обладатели столь ценного дара в разы больше обычных людей, так что молодой и цветущий вид матери, скорее, норма, а вот фигура – это уже от природы. И никакие злоупотребления пищей тут роли не играют. Торн уже и отвык от такого обилия вкусностей, отвалившись от стола, только когда почувствовал – еще немного, и он лопнет.
К собственному удивлению, он увидел, что худенькая Кира ест не хуже него самого, но каких-либо неудобств при этом не испытывает. А мать… мать смотрит едва ли не с умилением – Торн и забыть успел, оказывается, как ей приятно, когда гостям нравится ее стряпня. Впрочем, всему хорошему рано или поздно приходит конец. Эта мысль в очередной раз получила подтверждение, когда отец, откинувшись в кресле, пригубил вино из громадного кубка (а выпить таких он успел уже штук пять) и отправил детей из комнаты. Те, особенно брат, покривились, но подчинились беспрекословно – помнится, только сам Торн в свое время и рисковал сказать что-то поперек, за что и получал регулярно. Для его же пользы, как считал отец. Может, и прав был, а может, и нет, но порядки в доме с тех пор явно не претерпели сколь-либо серьезных изменений. А после этого глава семьи, глядя на сына абсолютно трезвым, нимало не осоловевшим взглядом, сказал:
– Ну что же, сынок, рад, что ты наконец повзрослел.
– То есть? – сказать, что Торн был удивлен такому началу, значило ничего не сказать.
– А ты вместо того, чтобы расшибать себе лоб, а потом прятаться в лесу, когда возникла проблема, вспомнил, что есть те, кто готов прийти к тебе на помощь. О семье вспомнил. В первый раз, кстати, а то раньше все сам да сам, и нарывался. А потом опять прятался. А все почему? Да просто забывал, что не на необитаемом острове живешь, – нравоучительно воздел палец отец, и Торн понял – он все же немного пьян. – А раз повзрослел, это радует. Поэтому давай, рассказывай.
– Хорош тебе, старый… – Мать слегка ткнула главу семьи локтем в бок. Этого «слегка» хватило даже, чтобы покачнуть такую скалу, как отец, но не более. К тому же Торн и пришел сюда за помощью, а потому не стал мяться и – рассказал.
Надо сказать, рассказ получился сухим и коротким. С одной стороны, Торн старался не пропустить ни малейшей подробности, с другой – полностью отключить эмоции, чтобы донести максимум информации. В точности как учили, и, судя по довольному выражению отцовского лица, получилось правильно. Вот только сейчас происшедшее уже не казалось чем-то исключительным – было время, когда на лишнюю пару арбалетных болтов над головой Торн и внимания не обращал. Однако, как ни странно, рассказывая о своих приключениях, он впервые за долгие годы не боялся выглядеть в чьих-то глазах неумелым и слабым. Возможно, именно это и значило, что он повзрослел? Или что-то еще?
Когда Торн закончил, родители синхронно перевели взгляд на Киру. Судя по их выражению из цикла «во что ты втравила нашего сыночка, стерва», для вампирши самым безопасным сейчас было бы залезть на стол и начать мелко-мелко дрожать от ужаса. К чести своей, Кира взгляд, способный испепелить (в буквальном смысле слова, учитывая таланты маменьки) небольшую армию, выдержала с честью. Разве что побледнела чуточку. И тем самым заработала на удивление одобрительный «хмык» от отца и несколько скептическое, но доброжелательное покачивание головой матери. А потом родители переглянулись, синхронно кивнули, и мать сказала:
– Вот что, Торни. Нам очень не нравится, когда в нашего сына стреляют.
Торн только-только хотел сказать, что, во-первых, уменьшительно-ласкательные имена при гостях не к месту, а во-вторых, что стреляют в него не в первый раз, но мать резким, совсем не женским жестом заставила мага закрыть рот прежде, чем из него вылетело хотя бы слово.
