– Он ушел?
– Умер.
Кристина невольно подумала, что, скорее всего, он покончил с собой.
– Вы не очень-то умеете взаимодействовать с другими, Гриф.
– Даже не думайте меня переделывать. Женщины всегда пытаются переделывать мужчин. И это никогда не работает!
Я не пытаюсь вас переделать. Я пытаюсь с вами работать. – Кристина бросила грязные салфетки в мусорную корзину. – Мне по-прежнему не хватает многих важных фактов.
– А мне хватает.
– И где они?
– Вот они, в моей голове, – Гриф ткнул пальцем в свою лохматую седую голову.
– Но мне тоже нужно их знать. Нам нужно взаимодействовать, общаться, – Кристина взглянула на него. – Дадите еще салфетку? Мы же команда.
– Я буду знать больше послезавтра. – Гриф перегнулся через стол, взял салфетку и бросил Кристине. – Я встречаюсь с детективами из Мэриленда и Вирджинии.
– Вот как? И когда же это выяснилось? – Кристина вытерла боковую сторону доски.
– Я договорился с ними по телефону, пока вас не было. Я что, должен теперь отчитываться?!
– Вы должны информировать меня, а не отчитываться.
– Не вижу особой разницы. – Гриф фыркнул. – Они приедут завтра. И может быть, еще ФБР, но насчет них я узнаю только завтра утром.
– А мне нужно тоже присутствовать на встрече? Звучит, конечно, очень заманчиво, но я не уверена, что не найду занятия получше.
– Нет, не нужно. Нет никакого смысла в присутствии нас обоих. Вам лучше стоит продолжить расследование. Я не могу так быстро передвигаться – с моим-то бурситом.
– Ладно. – Кристине стало приятно, что он говорит об их совместной работе. – Я думала завтра сходить к Закари и поговорить с ним о том, когда он все-таки познакомился с Робинбрайт, выяснить, зачем он солгал. Что вы об этом скажете?
– Так и сделайте. Вы побывали на месте преступления – теперь сходите его повидать. Спрашивайте его обо всем, что придет вам в голову. Может быть, вам удастся заметить, что он лжет. Но только не говорите об этом мне.
– Что вы имеете в виду?
– Вы когда родились? Вчера? – Гриф театрально вздохнул. – Если я буду знать, что он лжет, я не смогу его защищать. Юристы ведь не могут лгать, им по закону не положено. Только Конгресс может.
– Хорошо, – Кристина поняла, о чем он говорит: отрицание вины на основании незнания последствий.
– Потом отправляйтесь в Экстон – хозяин, правда, ожидает меня в полдень, но вы поедете вместо меня. Поразнюхайте там все.
– Вау, ладно! – Кристина и подумать не могла о том, что попадет в квартиру Закари, и ей нравилась эта мысль – даже если ей не удастся найти ничего интересного. Чем больше она будет знать о нем – тем лучше. – А где он живет?
– Я записал адрес где-то там… – Гриф махнул в сторону своего заваленного стола.
– Вот видите? Вот почему нам нужна доска! – бормотала Кристина, роясь в бумажках. Она воскликнула полушутя: – Организация! Взаимодействие! Кооперация!
– Вперед, команда, вперед, – осклабился Гриф.
– Ха! – Кристина прислонила доску к стене. Надо купить кнопки. А еще офисные принадлежности, бумажные полотенца, средство для мытья стекол… – У вас тут в округе есть где-нибудь «Стэплс»
[10]?
– Бог его знает.
– Почему бы не посмотреть в интернете? Ах да… Вы же не верите в прогресс, – Кристина улыбнулась себе под нос.
– Вы меня утомляете. – Гриф потер лоб, от чего на лбу у него появились красные пятна.
– Так идите домой, а я закончу тут все. Где вы живете, кстати?
– Не ваше дело. Уходите.
– Но я не устала. – В отличие от дома, где Кристина постоянно чувствовала усталость, здесь она была полна сил и энергии, может быть потому, что слишком многое было поставлено на карту. Она была любопытна – и любопытство привело ее туда, куда приводило всегда: к книгам. Она рассматривала полки, на которых стояли синие тома с золотыми номерками под названием «Сборник судебных решений северо-восточных приатлантических штатов США, выпуск 2».
– Что вы там делаете? – спросил Гриф с тревогой, перегибаясь через стол.
– Я очень хотела бы побольше знать об уголовном праве.
– Оставьте вопросы уголовного права мне.
– Но если бы я знала основы – это бы пошло на пользу. – Кристина сняла с полки одну из книг.
– Не трогайте.
– Если я прочту хотя бы несколько из них – это поможет? – Кристина открыла книгу, страницы в ней пожелтели, шрифт был старомодный и мелкий, а бумага такая тонкая, что можно было прочитать то, что написано на обороте. Она прочитала первую строчку: «эта разделительная линия является значимой в спорах относительно прав собственников прибрежной полосы…»
– Нет. Это бюллетени. Отчеты о рассмотренных делах самого разного характера. Не только об уголовных преступлениях.
– А у вас есть какие-нибудь книги об основах уголовного права? – Кристина закрыла бюллетень и вернула его на полку.
– Вы, наверное, имеете в виду Уголовный Кодекс. У меня есть УК старого образца.
– А он еще годится?
– Разумеется. Я же еще гожусь?
Кристина смолчала.
– И где он, этот ваш кодекс?
– В одной из тех коробок. – Гриф неохотно махнул рукой в сторону коридора.
– Отлично, – Кристина снова шагнула за порог и вышла в коридор. Коробки стояли у обеих стен, образуя довольно узкий проход, а слева она увидела деревянную дверь. На коробках красовалась напечатанная надпись «Архивы «Честер Спрингз», но они не были никак подписаны.
– Здесь есть какие-то пометки? Как вы узнаете, что в какой коробке?
– Я просто знаю, что где.
Кристина не могла в это поверить.
– И вы помните, где кодекс?
– Крайняя справа. Ряд второй. Третья снизу. Но нечего там бродить!
– Минуточку! – Кристина пошла по коридору, разглядывая коробки. Дойдя до двери слева, она открыла ее и включила свет. Она не сразу поняла, что именно видит: крошечная комнатушка без окон с белыми стенами, размером с большую кладовку, с аккуратно застеленной кроватью и прикроватным столиком, на котором стоял открытый пакет молока и упаковка недоеденных шоколадных маффинов. Прямо у столика стояли маленький холодильник, белый комод из «ИКЕА» и металлическая вешалка с тремя костюмами: летний из легкой ткани, из светло-серой шерсти и твидовый, с жилеткой, а еще там было несколько галстуков-бабочек и внизу – полка для обуви, каждая пара ботинок находилась на собственном держателе из кедра. Слева был крошечный санузел с душем. Кристине стало понятно, что Гриф живет здесь, а еще она поняла, что он не хочет, чтобы она знала об этом. Она вдруг переполнилась сочувствием к этому старику – ей было грустно, что он живет в таких стесненных, если не сказать – ужасных условиях.
