«Аден – это ужасная скала без единой травинки или капли пресной воды. […] Постоянная температура в очень прохладной и проветриваемой конторе ночью и днем 35 °C. Все очень дорого и т. д. Но тут ничего не поделаешь: я здесь как пленник».
На протяжении месяцев и лет Рембо будет развивать эту тему, добавляя новые подробности, совершенствуя свою ярость, до тех пор пока мелодия не вернется как отрывок фортиссимо из какого-то адского болеро: «Вы не представляете, каково это – быть здесь. Тут нет ни одного дерева, даже засохшего, ни одной былинки, ни горсти почвы, ни глотка свежей воды. Аден – жерло потухшего вулкана, занесенного морским песком. Нет абсолютно ничего, что можно было бы посмотреть или потрогать, ничего, кроме лавы и песка, через которые не способен прорасти хоть крохотный клочок растительности. В окрестностях находится совершенно безводная песчаная пустыня. Здесь, однако, стены кратера не дают доступа воздуха, и мы жаримся на дне этой ямы, как в известковой печи»
[669].
Этот апокалиптический прогноз погоды не следует принимать за уныние. Это был голос больного, чье беспокойство наконец подавлено полной неизбежностью смерти. Для Рембо ни один сугроб не был достаточно глубоким, ни одна пустыня не была достаточно удушающей. Сомалийские воины добавляют золу в кофе, который они жуют во время длинных переходов, чтобы придать ему «остроты». Черная лава Адена была идеальным фоном для язвительного чувства юмора Рембо. «Аден, как все признают, – поведал он своей матери и сестре 22 сентября, – это самое скучное место в мире, после места, где вы живете, вот так-то».
Его настоящее недовольство состояло в его подчиненном положении – что не тревожило его прежде. Но сейчас такая пустая трата таланта начинала выглядеть как подтверждение того, что он неудачник. В сентябре он уже планирует побег: «Поскольку я единственный работник в Адене с каким-то интеллектом, то, если в конце второго месяца здесь, 16 октября, они не дадут мне двести франков в месяц плюс расходы, я ухожу. Я скорее уйду, чем дам себя эксплуатировать. […] Я, наверное, отправлюсь в Занзибар, где есть работа».
Но вместо того, чтобы плыть вдоль африканского побережья, он остается в Адене. Прислушиваясь к спорам Барде с полковником Дюбаром, Рембо увидел возможность идеальной жизни: странствовать по миру и получать за это плату. В августе, раздосадованный бесконечными, непонятными россказнями, Барде решается выяснить, откуда берется кофе. До этого происхождение кофе было полной загадкой: Мокко было просто названием порта на Красном море, откуда он впервые попал в Европу в XVII веке. Арабские торговцы рассказывали ему о Terra Incognita – земле под названием «Барр Аджам». Считалось, что она лежит где-то к юго-западу, на другой стороне сомалийской пустыни.
Вскоре после того, как по Адену стали распространяться слухи о его смерти, Барде вернулся с захватывающей новостью: он заново открыл «Запретный Город» Харар в 322 километрах в глубь страны. В 1875 году египтяне взяли город и убили его правителя, единственным европейцем, посетившим Харар, был Ричард Бертон, возглавивший отважную экспедицию в 1855 году
[670].
Рембо зачитывался рассказами исследователей, как школьник, и ему, несомненно, был известен знаменитый отчет, в котором Бертон описал свой вход под видом мусульманского торговца в «древний город некогда могущественной расы»: «Я не сомневаюсь, найдутся многие, кто игнорирует тот факт, что в Восточной Африке, едва ли в трехстах милях от Адена, существует аналог овеянного дурной славой Тимбукту на Дальнем Западе. Более смелые абиссинские путешественники… пытались попасть в Харар, но напрасно. Фанатичный правитель и дикие народы угрожали смертью неверному, который решился проникнуть в их стены»
[671].
Рембо упросил своего работодателя разрешить ему поехать. Зная о способностях Рембо, Барде согласился. Его компаньон Паншар остался в Хараре с благословения египетского правителя, чтобы открыть факторию. Потребуются деньги, хлопчатобумажные ткани и другие предметы торговли. Рембо должен был вести караван.
Внезапно неумолимое небо Адена смилостивилось. 10 ноября 1880 года Рембо подписал девятилетний контракт с Барде. Он будет получать 150 рупий в месяц (около 100 франков) плюс – потенциальная золотая жила – один процент от всех доходов от фактории в Хараре. Он пишет своим «дорогим друзьям», что будет полностью отрезан от цивилизации: Харар был городом без дорог и почтовой службы. «Само собой разумеется, что нельзя туда идти безоружным и рисковать оставить свою шкуру в руках племени галла, – хотя это в действительности не такая уж серьезная опасность». После аденского «ада» климат Харара покажется постельным режимом: «Из-за своей высоты регион очень полезен для здоровья и прохладен».
Он просит мать заказать для него двадцать семь книг по разным темам: столярному делу, металлургии, дубильному делу, производству свечей, горному делу, глубоководным погружениям, телеграфу, сельскохозяйственной технике, артезианским скважинам и судостроению. Это был список книг для чтения того, кто планирует основать свою собственную страну. Подробнее об этом заказе книг будет сказано позже. Пока же следует отметить, – так как этот список часто цитируется в качестве доказательства безумия, – что Рембо заказывал книги для всей компании, как следует из его письма. Кроме того, никто из тех, кто жил в удаленной части Восточной Африки, не найдет странным, что человек с таким предпринимательским духом, как Рембо, проявляет интерес к сельскохозяйственной гидравлике или телеграфии. Он, однако, делает особый акцент на пособие для кожевников и дубильщиков. Кажется, он уже подумывает о расширении коммерческой деятельности.
Рембо отправился из Адена в середине ноября с молодым греческим служащим по имени Константин Ригас. Они должны были плыть к Зейле вдоль сомалийского побережья, а затем попытаться получить обратно несколько шелудивых верблюдов, из числа тех, что оставили Барде с носильщиками из аборигенов, большинство из которых, вероятно, умерли в последней эпидемии оспы.
Сотрудничество со зловещей личностью по имени Абу-Бекр было достигнуто с условиями, о которых Барде умалчивал. Абу-Бекр, паша Зейлы и Таджуры, контролировал всю работорговлю (и, следовательно, всю торговлю) от побережья в глубь страны, и имел одиннадцать сыновей, помогавших ему. Абиссиния не была хорошим местом даже для честных торговцев и миссионеров, которые хотели сохранить чистую совесть и вернуться живыми.
23 ноября после прохождения 257 км на арабской лодке дхоу, Рембо увидел яркий желтый берег Зейлы. Ее белые дома и минарет, казалось, возвышаются прямо из сине-черного моря. Он быстро снарядил свой караван и отправился на лошади в неизведанное.
Между тем Альфред Барде уехал в Париж, чтобы представить свои находки Географическому обществу. В Лионе он получил телеграмму из Адена, датированную 1 декабря: «Lucereau assassiné Itou» («Люсеро убит иту»). Еще в сентябре молодой исследователь был убит воинами из племени иту. Неизвестно, был ли он в состоянии принять свой стрихнин.
