– Я работаю в музее, моя специальность – старые затонувшие корабли. Подозреваю, что мамины планы насчет меня всегда были куда грандиознее.
Онор подумала, что у Роба довольно интересная работа. Печально, что его родители не хотят обращать внимание на таланты и склонности своего сына.
– А что твой отец?
– О, он возлагал на меня еще большие надежды, чем моя мать.
Роб прислонился спиной к ногам Онор. Это легкое прикосновение показалось ей таким естественным и интимным, что перехватило дыхание.
Она сказала первое, что пришло в голову:
– Твой отец тоже игрок, как и ты?
Ощутив, как немедленно напряглась спина Роба, Онор пожалела о своих словах.
– Смотря какой смысл ты вкладываешь в это слово. Мы с отцом – разные люди.
Голос его зазвучал напряженно. Кажется, она коснулась больной темы.
– Какой он? Вы с ним внешне похожи?
– Говорят, да. Но на этом сходство заканчивается. Он воспитывал меня по своему подобию, строил планы касательно моего будущего, напоминающие скорее его собственные мечты. Ему не понравилось, что в университете я решил изучать археологию, а не коммерцию.
– Но он принял твой выбор?
– Скорее проигнорировал его.
– Ты все-таки достиг своей цели.
– Только потому, что много лет прилагал все усилия, чтобы потакать его желаниям. Делая вид, что у нас много общего, я не рассказывал ему о своей учебе и карьере археолога. Я пытался изображать, что живу той жизнью, которую отец уготовил для меня: спорт, налаживание деловых связей, женщины. Много женщин. – Роб улыбнулся. – Этого было достаточно, чтобы заниматься тем, чем мне хочется, а отец при этом оставался доволен моим поведением.
– Ты устал жить такой жизнью?
– Вообще-то она вовсе не так уж плоха. Но не уверен, что смог бы вести такой образ жизни постоянно. А ты смогла бы?
Онор выпрямилась на стуле, смущенная вопросительным взглядом Роба и тем, что разговор зашел о ней. Лучше перевести беседу на более безопасную тему, хватит обсуждать детство и жизненные неудачи.
– Ты имеешь в виду свои многочисленные романы?
– В том числе. Я не жалею о полученном опыте. Но со временем эти похождения мне приелись.
– Странно, что ты до сих пор не женат. Ведь ты – такой завидный жених: из богатой семьи, привлекательный, умный.
Роб обернулся и посмотрел на Онор. Глаза его насмешливо блеснули.
– Именно в таком порядке?
– Для тех женщин, с которыми ты общаешься.
– А в каком порядке расставила бы мои качества ты?
Она замялась, напрягшись.
– В другом.
– Что бы ты поставила на первое место?
Будь Онор честна с Робом, она бы ответила: «Страсть, ум, прямота, обаяние».
– Мы сейчас говорим не обо мне.
– Все эти женщины были не в состоянии надолго удержать мой интерес. Они – не то, что мне нужно. – Он опустил глаза. – И… э-э-э… мои попытки расширить свои горизонты были не очень-то удачными.
В это Онор легко поверила. Такие женщины, как она, из чистого самосохранения должны избегать мужчин, подобных Робу. Полубог и книжный червь – не пара друг другу. Хотя в глубине души Онор жалела об этом.
– Тебя удивляет бесплодность поисков своей второй половинки – при твоем-то образе жизни?
– Сначала я не понимал этого, но, когда увидел, как ты, кого я считаю лучшей из женщин, восприняла меня, то начал замечать изъяны в своем подходе к поиску пары.
«Лучшей из женщин». Эти слова ранили словно пуля. За те дни, что они знакомы, Онор так часто вела себя с Робом недружелюбно, а он все равно так высоко оценил ее. Душу наполнил стыд, тело охватил трепет. Даже в лунном свете Онор разглядела румянец на щеках собеседника и поняла, что он сказал больше, чем намеревался.
– Роб…
Он поднял глаза:
– Теперь твоя очередь рассказывать.
Но едва Онор открыла рот, чтобы отказаться, она увидела, как песок на одной из дюн зашевелился.
Начинается! Эта кладка не входила в число тех, которые были отмечены для наблюдения, – наверное, одна из первых в этом сезоне.
Роб обернулся и проследил направление взгляда Онор. Песок над кладкой словно задышал, потом прямо на их глазах начал вырастать небольшой холмик.
– Песок оживает!
– Точно! – рассмеялась Онор и вскочила на ноги.
Десятки крошечных черных черепашат полезли из песка, карабкаясь на гребень дюны и переваливаясь через него. Десять… двадцать… пятьдесят маленьких рептилий спешили вниз по дюне к океану.
Четыре птицы-фрегата тут же устремились вниз и начали склевывать одного черепашонка за другим.
Роб, сжав кулаки, рванулся к ним, но Онор остановила его:
– Стой! Это закон природы.
Она перевела взгляд на гнездо, из которого продолжали вылезать детеныши.
– Их так много, я не могу их отследить.
– Выбери кого-то одного, едва он вылезет из гнезда, а затем следуй за ним до воды.
Все черепашата были однаковыми, но Онор показалось, что у одного панцирь чуть светлее, чем у других, – на нем она и сосредоточилась. Он выбрался из гнезда и, петляя то влево, то вправо, направился через пляж.
Внезапно Онор вспомнила, как Нэйт на заднем дворе учил трехлетнего Джастина вести к воротам футбольный мяч. В горле тут же возник ком. Между тем «ее» черепашонок благополучно достиг океана и исчез в волнах.
– Нет! – раздался вопль Роба. – Мой парень направился не туда и увлек за собой еще нескольких друзей!
Онор улыбнулась. Надо же было Робу умудриться выбрать черепашонка, такого же гиперактивного и лишенного здравого смысла, как и он сам.
Роб разулся:
– Я собираюсь это исправить.
Онор схватила его за руку:
– Я должна соблюдать принцип невмешательства.
– А я не должен!
Он разжал ее пальцы и рванулся вперед.
Она повернула ультрафиолетовую лампу, чтобы осветить ему путь среди маленьких, ведомых инстинктом рептилий, заполонивших пляж и проворно спешащих к воде. Роб со стороны напоминал танцора, исполняющего ирландский степ-данс. Он то отшатывался в сторону, пропуская крохотных черепашат, то ловко перепрыгивал через них, то замирал на месте, позволяя им переползти через его босые ноги. Таким образом он пересек пляж и добрался до дальней дюны, где шестеро детенышей затаились под деревьями. Роб развернул их вожака в сторону воды, и тот сразу же изо всех сил засеменил к океану. Его спутники, покружив на месте, кинулись за ним. Вскоре вся эта маленькая компания сиганула в темные волны и скрылась в них.
