– А так? – Она спустила рубашку с плеча.
Роб неуловимым движением схватился за рубашку. Онор, не успевшая отреагировать, лишь широко распахнула глаза. Далтон, чуть помедлив, осторожно натянул рубашку обратно на плечо и аккуратно расправил:
– Не делай больше так, Онор.
Ему хотелось добавить: «Это унижает нас обоих».
– Не делать что?
– Ты не можешь доказать свое утверждение. Я никогда не поверю, что ты из тех, кто может спать с мужчиной, не испытывая к нему никаких чувств. Потому что ты не такая. Я это чувствую.
– Не слишком ли поспешные выводы?
– «По-моему, эта женщина слишком щедра на уверения», – процитировал Роб строку из шекспировского «Гамлета». – Ты меня хочешь. – Он подался вперед и обхватил ее руками. – И я тебе небезразличен.
Онор напряглась в его объятиях:
– Мы знакомы меньше недели.
– Почти сто пятьдесят часов. Этого времени хватило бы на пятьдесят свиданий.
– Не будь смешным.
– Я просто хочу, чтобы ты была честна с собой.
Роб подался ближе, чуть больше прижавшись к Онор. Она снова выгнулась ему навстречу, а затем одернула себя:
– Но ты не желаешь, чтобы я была честна с тобой.
В ее голосе прозвучало отчаяние и вместе с тем искренность. Это заставило Роба замереть. Неужели она говорит правду? Может ли Онор и в самом деле отзываться на его ласки, ничего к нему не чувствуя? Она ведь не «девочка на одну ночь», а из тех женщин, что входят в твою жизнь навсегда. С другой стороны, с чего он взял, что хорошо знает женщин? Роб ощутил боль в сердце и, прищурившись, спросил:
– У тебя нет ко мне никаких чувств?
Он пристально смотрел в глаза Онор, понимая, сколь многое зависит от ее ответа.
– Я…
– Скажи: «Я к тебе ничего не чувствую» – и я навсегда оставлю тебя в покое.
Ее ресницы затрепетали от повисших на них слез, и Роб нежно их поцеловал.
– Ты хочешь от меня больше, чем я могу тебе дать, – охрипшим от волнения голосом сказала Онор. – Почему бы мне не испытывать к тебе только физическое влечение?
– Потому что этого недостаточно.
«Ну, отвечай мне, Онор!» – мысленно взмолился Роб.
Он начал гладить ее плечи, ее шрамы. Она слабо запротестовала, отчего Роб ощутил внезапно вспыхнувшее острое желание.
Глядя прямо в глаза собеседнику Онор заявила:
– Я ничего не чувствую к тебе, Роб.
В палатке воцарилась тишина. Онор тут же захотелось признаться, что она солгала. Глаза Роба потемнели и наполнились болью.
– Ты ужасная лгунья, – произнес он после долгого молчания, а затем впился в ее губы поцелуем. Он не был похож на прежние – бережные, изысканные. Это был жадный, напористый, сердитый поцелуй. И в то же время, к стыду Онор, такой желанный.
Пока их языки сплетались, а руки Роба ласкали ее тело, можно было притворяться, что все закончится хорошо. Но в глубине души Онор понимала: это не так.
Постепенно поцелуй Роба стал нежным. А когда его губы оторвались от губ Онор, ее охватило ощущение потери. В душе что-то неуловимым образом изменилось. Стало ясно, что нельзя лгать этому человеку. Правда может причинить боль одному из них, или обоим, но ложь – это тоже не выход из положения.
Сделав пару глубоких вдохов, Онор заявила:
– Это ничего не меняет. Я тебя не хочу.
– Твое тело хочет. – Роб положил руку ей на грудь. – И твое сердце тоже.
Онор покачала головой:
– Но не ум.
– Ум не в счет.
– У него превосходство по рангу и решающий голос.
– Да уж, это заметно.
– Такого с нами больше не повторится.
– Разве мы не целовались вчера? Посмотри, как скоро это снова случилось.
– Значит, на этом и остановимся Роб, немного поразмышляв, кивнул:
– Согласен.
Онор сощурилась:
– Согласен на что?
– На то, что дальше мы не зайдем.
– Я не это хотела сказать…
– Это честный компромисс. В современном духе.
– Роб, это же смешно. Я вовсе не предлагаю, чтобы мы при каждом удобном случае целовались, как парочка тинейджеров, не доводя дело до настоящего секса…
– Почему бы и нет? – Он наклонился и приник губами к ее шее, отчего у Онор по спине пробежала сладкая дрожь. – Это великолепный план.
– Он нелепый.
Причем таким образом Онор все равно предаст память о муже, пусть даже в меньшей степени.
Она задумалась. Все-таки в предложении Роба что-то было. Вероятно, это поможет им прожить без ссор несколько дней, оставшихся до прихода лодки с запасами, и расстаться друзьями, а не врагами.
– Люди постоянно так поступают, Онор. Чтобы постепенно узнать друг друга, насладиться друг другом, не беря на себя слишком большие обязательства.
– Это не изменит моих чувств.
Лицо Роба недовольно вытянулось. А он думал, что сможет откусить всю руку, если ему положили палец в рот? Это потому, что Роб до конца не понимает, с чем именно столкнулся. Уже четыре года Онор живет памятью о своих погибших родных. Чтобы ни произошло в последние несколько дней, как бы ни кружили голову ей его ласки, для нее это всего лишь эмоциональный всплеск. Пройдет еще несколько дней – и она вернется к своему прежнему состоянию.
Вроде бы до сих пор они с Робом не целовались сутками напролет. Без сомнения, она сможет удержать свои чувства в узде оставшиеся несколько дней.
– Хорошо, но дальше заходить мы не будем, – согласилась Онор, заранее предвкушая, как Роб сейчас на радостях кинется с ней целоваться. Но он удивил ее: лишь широко улыбнулся в ответ и запечатлел нежнейший поцелуй у нее на лбу.
Затем Роб провел ладонью по лицу Онор, закрыв ей глаза, и вылез из-под одеяла, пошутив:
– Не хочу, чтобы ты, увидев меня обнаженным, захотела поскорее приступить к исполнению нашего соглашения.
Она рассмеялась над его чудовищным самомнением и почувствовала, что с плеч упал давивший на них тяжелый груз.
– А теперь спи, красавица, – сказал Роб ей на ухо. – Я разбужу тебя через несколько часов.
И потом он исчез. Открыв глаза, она окинула взглядом палатку, которая после ухода Роба, казалось, увеличилась в размерах. Затем Онор разделась до нижнего белья и поспешно нырнула под одеяло, пока оно еще хранило тепло и запах Роба.
Она лежала, глядя в потолок с изображенными на нем подсолнухами, и глупо улыбалась.
Роб ее хочет!
Она тоже хочет его, но о том, чтобы переспать с ним, не может быть и речи. Поцелуи – еще куда ни шло. Может, занятый ими, Роб не заметит, сколько усилий ей стоит скрывать от него свои чувства. Скорее всего, добившись желаемого хотя бы частично, он успокоится. Хотя в это верится с трудом.
