Хрущев любил голубей и вместе с внуком Никиткой развел их на даче под Москвой. Однажды, после возвращения с юга, Никитка обнаружил, что голуби другие. Он пожаловался деду, тот стал выяснять, куда делись прежние. Оказалось, что по недосмотру кошка съела тех голубей и вместо них комендант Божко купил новых. Вот тут Никита Сергеевич разошелся, задал охране такого жару, что стены дачи, наверное, были горячие.
Подчас охране доставалось и за хозяйственные дела. На даче Горки-IX Хрущев имел участок, засеянный кукурузой, за которой смотрели лучше, чем за самим Никитой Сергеевичем. Он сам ее выхаживал или осуществлял контроль за своевременным уходом. Его любимым местом на даче также был огород. Обычно по утрам он шел туда, вытаскивал морковь, обтирал ее о росистую траву и о брюки и ел. На замечания охраны говорил, что в детстве очень любил таким способом есть морковь и так и не смог расстаться с этой привычкой. По утрам он регулярно пил морковный сок, независимо от того, был на огороде или нет. Иногда ходил за грибами, и бросалось в глаза, как он очень бережно подрезал их при сборе. Увлекался пешими прогулками.
Любимым занятием Никиты Сергеевича была стрельба по движущимся тарелкам. Для этого за забором дачи был устроен тир, где он стрелял, тренируясь для охоты на дичь, особенно на уток.
У Никиты Сергеевича было несколько ружей, подаренных туляками и другими оружейниками. Иногда он выезжал в Беловежскую пущу, которая полюбилась ему с первого посещения. Охотился на кабанов, лосей, но редко. Больше стрелял уток. Два-три раза Хрущев выезжал на охоту под Киев, в Залесье. Стрелял он хорошо, с ходу, как заядлый охотник, а если промахивался, то находил виновного, кто попадался под руку, и выдавал ему как следует.
Хрущев не любил излишеств, шик и все броское. Это отражалось и на его взглядах на некоторые государственные дела, особенно в строительстве жилых и административных зданий. Зимой, как правило, носил шапку-пирожок, которую народ метко окрестил «хрущевкой», летом надевал соломенную шляпу. Терпеть не мог новых ботинок, чему, несомненно, причиной была болезнь ног. Никита Сергеевич не упускал случая, чтобы почитать художественную литературу, обычно делал это вместе с супругой Ниной Петровной, большой любительницей книг. Равнодушно относился к спорту, поэтому редко бывал на футбольных матчах, хоккей не знал вообще. По-видимому, на это влияла занятость в работе. В последнее время, когда он был не у дел, увлекся фотографией и, конечно, занимался огородом.
Противоречивость его натуры отразилась и в его отношении к искусству — он не любил оперу, балет, особенно оперетту. Зато души не чаял в народных песнях, особенно украинских. У него был кем-то подаренный маленький транзисторный приемник «Сони», по которому он всегда слушал программу «Маяка», и главным образом песни в исполнении хора Пятницкого, Воронежского и Омского. Из певцов его кумиром был Гмыря, которого он от расстрела за то, что в годы войны тот выступал перед немцами.
Хрущев был строг не только с охраной, но и в первую очередь с членами своей семьи. В доме был установлен твердый порядок: ничто не делалось без разрешения. Даже Рада должна была просить автомашину, чтобы доехать до работы.
* * *
Никита Сергеевич был женат дважды. Первая супруга умерла рано, и от нее остались сын Леонид и дочь Юла. Вторая его жена, Нина Петровна, подарила ему Раду, Сергея и Елену. Последняя дочь умерла в 28 лет от «волчанки». Вторая хозяйка дома также была строга. Дети и обслуживающий персонал не так боялись Хрущева, как ее. Она мало говорила, но требовательно относилась ко всему и ко всем. Обычно в обществе Нина Петровна старалась держаться в стороне и вести себя скромно. Она выезжала с Никитой Сергеевичем за границу всего лишь один раз — в США и старалась не попадать в объектив фотоаппарата или кинокамеры. Неплохо владела английским языком, но лучше в этом преуспела Рада.
Дисциплина в доме отражалась и на подборе обслуживающего персонала. Водители автомашин были, как правило, люди пожилые, повара, горничные, официантки, садовники — среднего возраста и немного старше. В доме запрещалось курение, и в этом отношении доставалось прикрепленному И. Х. Короткову. Все должны были заниматься своим делом и поменьше попадаться на глаза Хрущеву и хозяйке.
Хрущев очень любил внучку Юлу, дочь Леонида, которая была замужем за известным экономистом Н. П. Шмелевым, но с которым развелась еще до ухода Никиты Сергеевича на пенсию. О Леониде в семье старались разговоров не вести, и все считали, что он погиб на фронте.
У Хрущева была сестра Ирина Сергеевна, добрая старушка, которая иногда приезжала к нему в гости из Калиновки. Она любила собирать на даче яблоки и всех угощала ими. О Никите Сергеевиче она говорила: «Если, бывало, Никита в чем-либо заупрямится, то его всем домом не свернешь».
Особое место занимал в доме Аджубей. Про него ходило много слухов, анекдотов и крылатых выражений. Самое яркое из них — «Не имей сто рублей (или друзей), а женись, как Аджубей». Главным его пороком было то, что он много пил, и особенно после того, как попал в дом Н. С. Хрущева. Видимо, парень дорвался до спиртного и до своих последних дней отказаться от этой привычки никак не смог.
По характеру Аджубей был неплохим человеком, простым, за спиной тестя был хорошим организатором и журналистом. Он часто выезжал за границу, выполнял различные поручения Никиты Сергеевича, но, насколько это удавалось ему, трудно сказать. Беда заключалась в том, что он не просыхал от спиртного. Мне несколько раз пришлось видеть его за границей, и обычно, как принято говорить, он не вязал лыка. По этой причине он допускал иногда такие высказывания, которые могли бы кончиться большим шумом в прессе, но выручало его то, что он являлся зятем высокого советского руководителя.
* * *
Хрущев был очень жадным до всего человеком. Это проявлялось у него от малых до великих дел. Он хотел обогнать как можно быстрее Соединенные Штаты Америки по производству продуктов питания и товаров широкого потребления на душу населения, построить коммунизм в течение двух десятилетий, заниматься реорганизацией всего и вся, засеять всю страну кукурузой, экономить даже на таких добрых делах, как ускоренное обеспечение жильем населения, и готов был в этих случаях, как говорили, сравнять потолки с полом.
Эту сторону характера Хрущева хорошо подметил Н. В. Подгорный, бывший Председатель Президиума Верховного Совета СССР, который долгие годы работал с ним на Украине, а потом в Москве. Будучи в Ташкенте, он рассказал в узком кругу, где присутствовал и автор этой книги, что когда он с семьей проживал в летние месяцы на даче под Киевом рядом с семьей Хрущева, то мать Подгорного, старая женщина, очень любила на озере ловить на удочку рыбу. Хрущев тоже был заядлым рыболовом. Он заметил, что мать Подгорного всегда с хорошим уловом, а у него что-то не ладилось. Хрущев даже садился с ней рядом, брал у нее насадку, бросал удочку в то же место, но у него рыба не клевала. И наоборот, к матери Подгорного шла удача. Она по-прежнему была с хорошим уловом.
Хрущев на этой почве разругался даже с самим Подгорным, а мать его возненавидел и сказал, чтобы она прекратила ловить рыбу, когда он бывает на озере. Хорошо, что им пришлось разъехаться по работе, а то бы могло кончиться скандалом.
