Что же касается А. Безыменского, то он совсем неслучайно председательствовал на упомянутом вечере памяти В. Маяковского. Еще на выставке «20 лет работы» в феврале 1929 года, при жизни поэта, группа молодых энтузиастов создала «бригаду Маяковского» для пропаганды его творчества. Студенты, рабфаковцы, рабочие выступали (всегда бесплатно) в клубах, школах, парках с чтением стихов Маяковского, сценическими монтажами по его произведениям, устраивали конкурсы самодеятельных чтецов и т. д. К участию в жюри конкурсов были привлечены и сестры Маяковского. В свою очередь, выставка «20 лет работы Маяковского» после гибели поэта была развернута в качестве постоянной экспозиции в помещении и Литературного музея при Библиотеке имени В. И. Ленина.
Но вот 5 декабря 1935 года стала известной резолюция И. В. Сталина о Маяковском. И вскоре, 1 января 1936 года, Александр Безыменский пишет обеспокоенное письмо Николаю Ежову:
«Дорогой Николай!
Не знаю, известно ли тебе, что я являюсь руководителем выставки Маяковского и бригады имени Маяковского. Думаю, что некоторые товарищи не все тебе рассказали из того, что следует рассказать и что я могу тебе рассказать. Мне написали из Москвы, что Катанян заявил, что выставка вольется в музей и что бригаду не то распустят, не то ликвидируют. У меня на руках есть подлинник малоизвестного завещания Маяковского насчет выставки и работы при ней бригады его имени. Я очень тебя прошу, если готовится решение о выставке и бригаде, подождать моего приезда. Я буду в Москве 14-го или 15-го января. Катанян, конечно, фигура грозная, но авось не съест.
Дорогой мой! Я по-настоящему, по-большевистски, по-человечески счастлив решениями о Маяковском, тем более что пропаганда его творчества велась мною и бригадой все время, как и подобает большевику. Как только приеду, приду к тебе и многое расскажу. Если что-либо готовится в смысле решений еще, прошу не забывать, что я хочу и могу участвовать в работе по Маяковскому. Как я работал до этого времени в этом направлении, спроси у Щербакова.
Сердечный привет!
С новым годом, друг!
А. Безыменский.
1/1 – 1936 г.».
На письме – пометка рукой Ежова: «Напомнить. Ежов» [Бывший Архив Политбюро. Ф. 57. Оп. 1. Д. 4. Л. 84–85].
При всей неоднозначности впечатления от сердечности отношений комсомольского поэта Александра Безыменского и Николая Ежова – «крутые», однако, ребята были эти «старые лефовцы» – Катанян и Брики.
Александр Ильич Безыменский (1898–1973) – русский советский поэт и журналист. Отец Льва Безыменского
7
Но то трагическое время было весьма богато и другими печальными парадоксами.
Почитаем В. А. Катаняна: «В 1937 году был арестован П. К. Луппол (главный редактор Гослитиздата. – В. Д.). На место Н. Н. Накорякова, порядочного и делового человека, директором издательства был назначен С. А. Лозовской, бывший до того крупным деятелем международного профдвижения. Новый директор перекрыл все дороги собрания сочинений Маяковского.
Мои попытки объясниться с Лозовским показали, что объяснения бесполезны.
«Мне нужно время, чтобы разобраться, – сказал Лозовский Лиле Юрьевне. – Лично против вас ничего не имею».
В октябре 38-го года была назначена новая редколлегия собрания сочинений в составе Н. Н. Асеева, Л. В. Маяковской, В. О. Перцова и М. М. Серебрянского – вариант, принятый при самом близком участии А. А. Фадеева» [Дружба народов. 1989. № 3. С. 226].
В общем, монополия команды Брик – Катаняна на кураторство сочинений Маяковского в полном объеме не состоялась. И дело, разумеется, не в «порядочности» Луппола и Накорякова или, наоборот, предвзятости Лозовского и прочих. Трагические лакуны стали появляться и в ближайшем окружении Бриков. Уже с арестом В. М. Примакова в августе 1936 года письмо Л. Ю. Брик Сталину (как и его копии) приобрело «полузакрытый» характер из-за адреса, указанного после подписи Лили Юрьевны: это был адрес служебной квартиры зам. командующего Ленинградским военным округом В. М. Примакова.
В июле 1937 года был арестован и в августе 1938 года расстрелян Я. С. Агранов, главный покровитель Лили Юрьевны, инициатор, соавтор и докладчик ее письма Сталину.
В октябре 1937 года был арестован и Б. М. Таль, один из адресатов резолюции Сталина. Наконец, в декабре 1938 года был смещен с поста наркома внутренних дел, а в марте 1939 года арестован Н. Ежов. Исчез второй и главный адресат резолюции Сталина.
Так всего лишь через полтора-два года после своего появления письмо Л. Ю. Брик Сталину уже не могло служить для нее официальным мандатом на право контроля всей появляющейся маяковианы. Хотя для самой Лили Юрьевны оно и сыграло неоценимую роль «охранной грамоты», но и оригинал, и «все рабочие копии» письма надолго исчезли с человеческих глаз.
Приходилось вновь опираться на старые и новые (и немалые) связи да на реальный контроль над архивом поэта.
В своем письме Сталину Л. Ю. Брик писала:
«После смерти Маяковского в постановлении Правительства было предложено организовать кабинет Маяковского при Комакадемии, где должны были быть сосредоточены все материалы и рукописи. До сих пор этого кабинета нет. Материалы разбросаны. Часть находится в Московском литературном музее, который ими абсолютно не интересуется. Это видно хотя бы из того, что в бюллетене музея о Маяковском почти не упоминается».
Эту картину дополняют воспоминания В. А. Катаняна:
«Идея о создании “Кабинета Маяковского при Комакадемии” исходила от Лили Юрьевны и Осипа Максимовича. “Начатые стихи отдайте Брикам”. Как ни мало придавал сам Маяковский значения рукописям и датам, но оставшиеся после него записные книжки и бумаги, которых касалась его рука, были после него уложены в спешно приобретенные железные ящики. Брики искали возможности отдать все это – обществу? Государству? А конкретно? Как? Куда? Не было никакого встречного движения. Не было заинтересованных людей. Да и сама форма постановления – просить Президиум ЦИК СССР предложить Комакадемии и т. д. – оставляла Комакадемии все возможности не торопиться. Так прошло пять лет. А потом (в начале 1936 года) и сама Академия перестала существовать» [Дружба народов. 1989. № 3. С. 222].
В 1938 году открылась Библиотека-музей В. Маяковского в Москве на Таганке. Здесь и был организован «кабинет Маяковского» – главное государственное хранилище рукописей, вещей Маяковского, материалов о нем. Но теперь уже Лиля Юрьевна, вопреки своим сетованиям в письме Сталину, отнюдь не спешила передавать туда все имевшиеся у нее материалы Маяковского.
В связи с тем, что в начале 1990 года в США «нашлась» родная дочь В. В. Маяковского, уже В. В. Катанян-младший заявляет: «Да, говорили: Лиля Брик всегда хотела представить себя единственной для Маяковского. Но тогда бы она постаралась уничтожить все свидетельства о других женщинах, в том числе и об Элли Джонс, вычеркнуть саму память о ней. А между тем она сохранила письма и фотографии Элли, девочки. Аккуратно подобранные четыре письма, несколько поздравительных открыток лежали в конверте с надписью “Элли Джонс”, приготовленные для передачи в ЦГАЛИ. Сделать это Л. Брик сама не успела, и мне пришлось выполнить это поручение» (курсив мой. – В. Д.) [Эхо планеты. 1990. № 18. С. 43.].
