Но что ж за гадство такое? Ведь вроде бы все должно было сложиться не так, по-другому. Игорь помнил, как тяжело переживал ту неудачу. Да и холодильник матери не купил – Лавров ему, естественно, не заплатил. Игорь даже плакал. Мать промолчала, а отец, увидев его в слезах, высказался:
– То мочился до восьми лет, теперь истерики закатываешь, как баба…
– Мишенька, ну зачем ты так? – воскликнула мать, но больше для виду. Она тоже не понимала, почему сын лежит на кровати и плачет. А мокрые пеленки и бесконечная стирка стояли у нее перед глазами – Игорь непозволительно долго страдал детским энурезом, измучив мать.
После того опыта Игорь поклялся себе, что больше никогда, ни за что не воспользуется связями Комаровского, не примет от него никакой помощи, не возьмет ни копейки.
Игорь уже оканчивал институт. Оставались преддипломная практика и защита диплома. Сашку еще год назад забрали в философский журнал – Лавров составил протекцию, – а Игоря отправили по распределению в «Подмосковную правду». Игорь не стал роптать и писал про передовой колхоз и бабушку, вырастившую самый большой в Подмосковье кабачок. Гонорары были смешные, но стабильные. Редакция оплачивала проезд в наземном транспорте. Игорю перепадали то помидоры с огорода, то банка варенья, то молоко козье от благодарных читателей.
Наверное, это была лучшая работа в его жизни. Он с любовью писал о пропавшей буренке Зорьке, которая сама нашла дорогу домой с пастбища, пройдя рекордное число километров. Рассказывал читателям про кошку Муську, которая разродилась рекордным количеством котят. Он тогда был по-настоящему счастлив. Его любили, ценили, хвалили, называли молодым дарованием и после окончания института ждали у себя, на полную ставку. Главный редактор, милейший Федор Иванович, пузатый коротышка с добрым круглым лицом, доставал из сейфа наливочку – вишневую, особенную. Жена настаивала на вишне с собственного участка. Да еще по секретному рецепту. Не просто на вишне, как у всех, а с косточками. Непременно с косточками. Поэтому и запах, и обманчивая мягкость. Игорь потом вспоминал эту наливку с большой теплотой. Хороша была наливка! Пусть и сладковата. Но крепкая, зараза, сшибала с ног быстро.
– Так не на водке же, – смеялся Федор Иванович, лоснясь подбородком, – на самогоне, тоже домашнем.
Тогда у Игоря появилась идея взять псевдоним. Он придумал быть кем-то красивым и непонятым. Например, Волжским. Или Радищевым.
– Почему? – строго спросил уже пьяненький и раскрасневшийся Федор Иванович.
– Чтобы красиво было, – ответил не менее пьяный Игорь.
– Красиво – это хорошо. Только почему Волжским?
– Река такая.
– У нас Волга не течет. У нас коровы. Тогда Коровин.
– Нет, не хочу быть Коровиным.
– А Радищев? Разве понятно? Непонятно. Понятно – Козлов!
– Почему Козлов?
– У нас козы красивые. Ну, и козлы тоже.
Они сидели за большим столом, пили наливку и закусывали пирожками с мясом. Очень вкусные были пирожки, которые пекла заведующая столовой Аделаида Самуиловна. Лично вставала у печи и пекла. Игорь потянулся за последним пирожком, и Федор Иванович разрешил – забирай, закусывай. С трудом поднялся и подошел к телефону. Снял трубку, сделал строгое лицо и попросил к телефону Аделаиду Самуиловну. Игорь уже привык к этому традиционному звонку. После наливки Федор Иванович не мог выговорить «Аделаида Самуиловна» – ну никак не удавалось. Поэтому он мычал в трубку и в конце концов произносил: «Пирожков еще».
– Вот пока могу выговорить – трезвый, а как не могу – все, пора на боковую. За это ее и держу. Но я тебе скажу – такие пирожки с капустой и яйцом никто не умеет печь. А с потрошками!.. Ты ж не пробовал! С потрошками очень хороши. Но под водочку. Потрошки под водочку непременно. Слушай, ты же Петров – прекрасная фамилия, распространенная.
– Вот именно, что распространенная…
– Так это ж хорошо!
– Это плохо!
Игорь выписывал на листочке варианты псевдонимов и показывал Федору Ивановичу.
– Нет, давай что-нибудь легкое: Синицын, Птицын, Снегирев, Воробьев… Нет? Не нравится? – удивлялся Федор Иванович. – А мне очень нравится. Звучит!
– Волжский. Игорь Волжский, – решительно объявил Игорь.
– Ну чем тебе Петров-то не угодил?
– Петров, Иванов, Сидоров. Как собак нерезаных!
– Людям зато понятно.
– А мне не надо, чтобы понятно! Мне надо, чтобы запомнили! – вспыхнул Игорь.
– Хорошо, хорошо. Ты не волнуйся: если что – поменяешь. Не паспорт ведь…
И Федор Иванович как сглазил. Игорь написал, с его точки зрения, блестящую статью, над которой долго трудился и любовался каждым словом. Статья была про музыканта-ложечника, который сам эти ложки делал, расписывал и играл – двумя, тремя, маленькими, большими. Хороший получился материал, яркий. Этот мужичонка чуть ли не народным достоянием у Игоря получился. Статью напечатали, даже не сократив – Игорь стоял над душой редактора и бился за каждое слово. Ему хотелось, чтобы первая статья под псевдонимом «прозвучала». Хотелось прийти, шмякнуть небрежно газету на стол перед Сашкой и похвастаться.
– А кто этот Волжский? – спросил бы Сашка.
– А Волжский – это я, – ответил бы Игорь.
Свежего номера он ждал с нетерпением. Встал в шесть утра и уже в семь стоял у киоска Союзпечати. Купил сначала один экземпляр, потом еще три. Пролистал, нашел статью. Все было замечательно – подвал, хорошее место, заголовок крупно, дед-умелец крупным планом. Игорь пробежался по первому абзацу, по второму – все хорошо, ни одну запятую не изменили. И тут он наконец посмотрел на фамилию, решив насладиться славой.
Раньше у него руки тряслись только с похмелья. А сейчас он был трезв как стекло. Но руки ходили ходуном. То ли в наборе случилась ошибка, то ли корректор не углядела, но под статьей значилось: «Игорь Вожский». Но хуже всего было то, что фамилия, если ее произнести вслух, звучала как Вошский.
На слабых ногах Игорь доплелся до редакции, где его, естественно, встретили смешками: «Ну, Петров, теперь ты Вошский! Вши, что ль, покоя не дают? Или предки у тебя Вошские были? Может, у тебя Петров – псевдоним, а Вошский – настоящая фамилия?» Коллеги упражнялись в остроумии, как могли.
Игорь ворвался в кабинет редактора, который сумрачно шелестел газетой.
– Не сейчас, голова болит, – сказал Федор Иванович.
– Это катастрофа!
– Что, предлог тебе поменяли? Или запятую поставили?
– И вы еще шутите? – обиделся Игорь.
– Да какие уж тут шутки. Я ж сто раз зарекался – не жрать самогон после наливки. Так нет, не удержался. Не ори – голова болит.
– Вы видели мою статью? – заорал Игорь.
– Нет.
– А вы посмотрите! Я требую, чтобы виновные за это ответили. Чтобы было проведено служебное расследование.
