– Калеб…
– Как я могу тебя отпустить?
– Калеб, я не твоя девушка!
Туман в глазах стал ещё беспросветней.
– Да мы с тобой едва знакомы! И ты… ты знаешь, что это просто невозможно, – тихо добавила я. – Уеду я сейчас, или через два месяца… так или иначе это случится, – грустно усмехнулась, помотав головой. – Ты ведь знаешь это. Даже если выиграю в шоу, я не подпишу контракт. Ты улетишь в Азию, у вас тур на носу. И что потом? Как ты видишь наши встречи?.. – вновь помотала головой и понуро опустила взгляд. – Твой директор… он ведь ясно дал понять, что будет, если и ты окажется замешанным в этом скандале. Подумай о FB. Об остальных парнях. Как на них это скажется?
– Тейт…
Подняла голову, не дав ему договорить:
– Я знаю, что ты сейчас скажешь, Калеб. Что для тебя это всё неважно, но хоть на миг перестань быть эгоистом и подумай о Джареде, о Партрике, о Ин Хо! Ты не имеешь права подставлять и их под удар. Из-за того что ты хочешь видеться со мной, пострадают другие люди… Много других людей. И теперь я прекрасно понимаю, зачем в ваших контрактах пункт на запрет отношений. Взгляни вниз и посмотри, что творится от простого поцелуя, в котором был замешан лидер твоей группы. Я не хочу, чтобы то же самое происходило с тобой. Ты не заслуживаешь такой нервотрёпки!
Калеб молчал. Грудь высоко вздымалась, словно оттуда рвался громкий крик и он с трудом его сдерживал. Но лицо было по-прежнему спокойным. Калеб вёл себя достойно.
– Значит… я должен тебя отпустить, – ровно произнёс он, не разрывая контакт глазами.
– Если в состоянии понять меня, то должен, – сглотнула горький ком в горле. – Я… не знаю, что это было. Ты и я… это… кажется, что открою глаза, а это лишь сон, – горько усмехнулась, взглянув мокрыми глазами на город. – Миллионы девушек мечтают о тебе, а тут я, такая… не знаю – обычная. Я просто… просто не знаю, что со мной будет, если я останусь. Я запуталась. Ничего не понимаю. С самого начала вся эта поездка была дерьмовой затеей! – наконец смогла посмотреть Калебу в лицо; он всё ещё согревал мои ладони в своих. – Даже не знаю, что ещё тебе сказать… Я просто хочу вернуться домой, продолжить…
…гнить в супермаркете.
– …продолжить жить дальше, словно… словно и не было ничего.
С надеждой на понимание заглянула Калебу в глаза. На нём и вовсе лица не было.
Воздух между нашими телами весил с тонну – вдохнуть было больно.
– Я знал, что ты уйдёшь, – тихо произнёс Калеб и печально улыбнулся. – Просто не думал, что это случится так скоро.
– А я не думала, что говорить с тобой будет так трудно, – усмехнулась сквозь слёзы.
Калеб провёл подушечками пальцев по моим щекам, притянул к себе, нежно и коротко поцеловал в губы, коснулся лбом моего лба и так и замер, глядя в глаза.
– Значит в Нью-Йорк?
– Да, там моя жизнь, – пожала плечами, позволив и себе на прощание обнять его за талию.
– Не знаю, как скоро мы там будем… Ты ведь не придёшь на концерт?
– Не приду.
– Можно было и не спрашивать, – Калеб беззвучно усмехнулся. – И как ты… как собираешься пройти…
– Чёрный ход, – перебила я. – Я знаю, где он. Возьму такси до аэропорта.
Калеб замолчал, понимая, что счёт пошёл на минуты. У меня не было времени – неизвестно, насколько долго Николь удастся сдерживать охранника.
– Я поговорю с директором Соком, – произнёс Калеб.
Мой взгляд резко помрачнел.
Калеб провёл тыльной стороной ладони по моей щеке и улыбнулся:
– По поводу акта. Я смогу убедить его разорвать документ.
– Страшно представить, как будут звучать угрозы. Ты ведь не станешь говорить ему про нас…
– Нет.
– Даже не думай. Лучше я выплачу штраф, чем возьму на себя ответственность за смерть директора Сока.
На этот раз Калеб не усмехнулся, наклонился к моим губам и поцеловал ещё раз. Намного дольше и не так, как раньше. Этот поцелуй был настоящим, таким, какого я ждала. Не страстным и огненным, но сильным и глубоким. Наш последний поцелуй. В нём не осталось ничего детского… Язык Калеба сразу стремительно проник ко мне в рот и вступил в приятную игру с моим. По телу разносилось тепло и блаженное удовольствие, и только горький осадок на сердце, напоминал о том, что больше это не повторится. Сам того не заметив, Калеб сбросил с моей головы шапочку и теперь его пальцы путались в моих волосах, прижимая к себе всё сильней, отчего поцелуй становился всё глубже, всё ярче, всё ощутимей. Его язык ласкал мои губы и вновь встречался с моим языком, отчего моё сердце начинало биться с ещё более устрашающей силой. И я бы ни за что не стала останавливаться первой, если бы только тело в один проклятый миг не воспламенилось, вспомнив губы Шейна на моих губах. Вспомнив страсть, бьющую во мне извергающимся вулканом. Вспомнив об ожогах, что оставляли его руки на моей коже…
И я отстранилась, с трудом переводя дыхание и поспешив уткнуть виноватый взгляд себе под ноги. Неловко подхватила с крыши шапочку и непослушными пальцами водрузила на голову.
– Надо прощаться, Калеб, – сказала сдавленным голосом и тяжело дыша.
– Прощаться? – внезапно и широко улыбнулся Калеб, нежно приподняв мой подбородок подушечками пальцев. – Как я могу прощаться?.. Я только нашёл тебя, Тейт. И найду ещё раз.
Это были последние слова Калеба, после чего я развернулась и, выйдя из слепой зоны, быстро зашагала к выходу с крыши.
Сердце больно сжималось в груди, но в глазах не осталось ни слезинки.
Слёзы высохли.
Глава 26
Рисовать узоры на стекле совсем неинтересно, если за окном автомобиля не идёт дождь и они не потеют. Подушечки пальцев ничего после себя не оставляли, но я всё равно продолжала это делать, провожая пустым взглядом улицы Лос-Анджелеса.
У меня так и не появилось возможности погулять по нему. Побывать на пляже или где-нибудь ещё… Я ничего не знаю об этом городе, кроме того, что здесь всегда шумно и много пальм.
В Нью-Йорке пальм нет, но шума и там предостаточно.
Жалею ли я? О чём? О несбывшейся мечте? Но разве я умирать собралась?.. У меня впереди ещё вся жизнь. И даже если не получится доносить свою музыку до миллионов, то как-нибудь обойдусь и небольшой толпой на улицах Нью-Йорка – публика там благодарная и весёлая. Продолжу играть в клубах на правах временного музыканта – постоянная основа не привлекает; совсем не хочется с головой возвращаться в беспредел и разврат, что зачастую там происходит.
Просто… буду собой. Забуду об этой поездке. Забуду о шоу и скандалах, рано или поздно всё устаканится – так всегда бывает. Люди забудут и обо мне, и моём позорном видео, и о поцелуе с Шейном… И о моей игре на гитаре.
