Открыла дверь из тёмного дерева рядом с кроватью – гардеробная размером больше ванной комнаты. Прошла внутрь. Полки в основном пустые. Кажется, одежды брата Шейна тут вообще не имеется. Нашла спортивные штаны и чёрную футболку с логотипом The Rolling Stones – подойдёт. Хоть штаны и пришлось подвернуть трижды.
Почти покинула гардеробную, когда заметила гитарный чехол на нижней полке. Шейн хранит здесь свою гитару? Почему здесь?
Нет, разбивать я её не собиралась. Так, решила взглянуть одним глазком, может, по струнам разок пробежаться. Уж очень я люблю это дело. И кто его знает, когда в следующий раз появится такая возможность.
Аккуратно приоткрыла чехол; чёрная блестящая электрогитара возродила в душе множество трепетных воспоминаний – мой Гибсон выглядел точно так же.
Отложила чехол в сторону, присела на пол и водрузила гитару на колени.
Лицо хмурилось всё больше. Пальцы нервно скользили по поверхности гитары, ощущая хорошо знакомое мне и такое приятное покалывание в подушечках пальцев. Гибсон – та же модель, что была у меня.
Нет. Не верю. Это не может быть правдой.
Резко перевернула гитару вниз струнами и схватилась за довольно потрёпанный ремень тёмно-красного цвета – мой ремень. Провела по нему дрожащими пальцами, остановившись у основания, где моим почерком чёрным маркером значилась надпись: «Теперь мы есть друг у друга. Мы больше не одиноки». Я написала это в день покупки Гибсона.
Это моя гитара.
Это мой Гибсон.
Это моя «крошка».
Шейн… Он починил её.
Глава 29
Вчера она уснула на диване в квартире моего брата.
Я смотрел на неё больше часа. Сидя на полу, уперев локти в колени. И просто наблюдал за тем, как она спит.
Тусклый свет из кухни придавал её лицу ещё больше мягкости. Меня до сих пор это удивляет: как у девушки с характером амазонки может быть такое милое лицо. Я врал и ей, и всем, говоря, что Тейт страшная… Но в первую очередь я врал самому себе. Тейт красивая. Очень красивая. Ещё никогда в жизни я так не любовался девушкой. Тем более спящей.
Да, и у меня поехала крыша. Но теперь я готов признать это.
Чем сильнее я её от себя отталкивал… Чем сильнее втаптывал в грязь… Тем сильнее мне хотелось задушить самого себя, за то, что делаю это.
И Калеба. За то, что он оказался намного лучше меня. Я трус. Жалкий кусок дерьма, как Тейт и говорила. Так что у меня нет и не может быть оправданий. Трусость ничто не оправдывает, так что и не надеюсь на это.
Не знаю, когда всё случилось… Когда всё зашло настолько далеко. Ведь я просто хотел развлекаться. Как и всегда это делаю. Всё началось с аэропорта. Какая-то девчонка с выносящим мозг цветом волос вдавила меня в пол на глазах у сотни фанатов. А ещё камеры… и этот мой – звёздный статус. Я держал марку – вот чем я занимался. А ещё настроение было поганей некуда, вот Тейт и стала той, кто попал под удар. И я вновь буду последним лжецом, если скажу, что не почувствовал облегчения, растоптав её старый телефон по полу. Ярость нашла выход. На секунду стало легче, а потом вновь пришла злость. Я увидел, как эта девчонка на меня смотрит: нагло, бесстрашно, с презрением. В то время как на меня никто так не смотрел. Самолюбие, будь оно проклято. Моё самолюбие сделало своё дело. Поэтому и захотелось «ударить» её как можно больнее. Правда, не думал, что получится настолько «больно». Кажется, тот мобильный был для Тейт так же дорог, как и гитара…
Сидя в самолёте и уже подлетая к Лос-Анджелесу, я продолжал думать о ней. О её взгляде, который сумел зацепить нечто живое, что ещё осталось в моём лишённом души организме. Нечто болезненное – неприятное, – и меня дико злило, что какой-то ненормальной девке удалось это сделать. Мне не нравилось, что я стал слишком загоняться по этому поводу, так что довольно легко смог убедить себя забыть о психичке из аэропорта.
А потом увидел её в этом древнем музыкальном магазине. Рядом с Калебом. Просто поверить не мог! Меня будто по голове чем-то тяжёлым огрели! Вновь эти волосы. Вновь этот взгляд, полный презрения. Хотелось задушить сталкера на месте собственными руками. Потому что слишком легко у неё выходило задевать это нечто жалкое, едва живое и такое болезненное внутри меня. Я сам не мог понять, что это. И как этой пустоголовой сталкерше вообще удаётся делать со мной нечто подобное. Злость. О, как же я был зол на неё… За всё. Просто за то, что она вдруг появилась в моей жизни и сделала её ещё более невыносимой.
Кастинг… первый тур, второй тур… Я, правда, считал её сталкером. Разбил гитару? Ну да, совсем с катушек съехал. Я хотел от неё избавиться. От Тейт. И мне было плевать, какими способами я этого добьюсь. Я был способен на что угодно, мне бы всё равно всё сошло с рук – менеджеры бы позаботились. Что они и сделали. Но Тейт не ушла из шоу. И даже от компенсации отказалась. Чем вновь меня удивила. И разозлила. И это слабое, болезненное существо, живущее во мне, вдруг завопило с новой силой о том, что если я не задавлю эту девчонку до конца и не прижму к земле, то однажды она сделает это со мной. И она сделала… заставила это жалкое существо во мне перестать испытывать злость. Оказалось, я ещё способен испытывать нечто совершенно противоположное этому гнетущему чувству безнадёжности и слепой ярости. И я до сих не понимаю, как за нашими словесными баталиями и перепалками, наполненными взаимной ненавистью и неприязнью, вдруг поймал себя на мысли о том, какая же эта Миллер всё-таки красивая.
И тут же почувствовал себя последним куском дерьма.
А потом обнаружил в своём воспалённом мозгу ещё одну мысль: что меня дико бесит, что парни, сворачивая шеи, пялятся на её зад в этих полупрозрачных штанах. Я готов был повырывать им глаза, лишь бы они не смотрели в её сторону. И в тот день я впервые коснулся её лица… Впервые оказался так близко… Почувствовал её тонкий аромат, заглянул в искрящиеся зеленью глаза… Такие чистые, такие живые… И что-то во мне треснуло. Больно треснуло. Огонь разгорался на пальцах, когда они скользили по её мягкой коже. Это было… Это дико меня разозлило!
А потом я собственными руками подтолкнул её к Калебу. Думал – поймёт, насколько всё плохо может закончиться для них обоих. Насколько далеко она должна находиться от кого-либо из FB – должна соблюдать дистанцию. Хотел, чтобы она держалась как можно дальше от всех нас, но в первую очередь думал о себе. В первую очередь Тейт должна была держаться подальше от меня, потому что я ещё долго чувствовал жар от её кожи на своих пальцах, и жалкая болезненная сущность внутри меня вдруг перестала кричать о ненависти, притихла, признала правду и требовала немедленно отправляться к Тейт и коснуться её ещё раз. Но я-то не мог эту правду признать! И это сводило меня с ума! Из-за этого я начинал ненавидеть её ещё больше! Хотел видеть, как она будет мучиться при каждой нашей встрече… Но с каждым разом лишь понимал, что делаю хуже только себе…
Я ограждал её от Калеба, уверяя себя в том, что делаю это исключительно ради друга, потому что такая, как Тейт, способна загубить его карьеру. Я ограждал её от всех нас, тем самым очерчивая границы, выставляя её на посмешище. Она не ладила ни с кем из своей группы, и меня это устраивало, потому что я хотел, чтобы она сломалась. Для этого я и стал её наставником. Чтобы довести дело до конца. Чтобы она ушла из проекта и меня перестало бы наконец разрывать на части!.. Хотел, чтобы эта сущность, мурлыкающая во мне с каждым брошенным на Тейт взглядом, заткнулась уже, наконец!
