– И?
– И ничего! Всего-то дочь сенатора штата.
Не знаю, сколько длилась следующая пауза. Калеба точно в гипс закатали и выставили на солнышко сушиться.
– Да-да, я знаю, что ты хочешь сказать…
– Что ты ещё более сумасшедшая, чем я думал, – тихо выдохнул Калеб, медленно кивая головой.
– Знаю. Но иногда жизнь не предоставляет выбора. И приходится поступать не совсем честно. Я не виновата, что родилась в семье, которая считает меня достоянием общественности с полным отсутствием собственных желаний. И пока я под их опекой, каждый мой шаг контролируется. Это как быть на поводке. Идти куда скажут и говорить то, чего от тебя ждут, а не то, что хочешь сказать на самом деле.
– Поверить не могу…
– Вот и не верь. Просто забудь.
– Поверить не могу, что ты ещё и несовершеннолетняя…
Вот и ещё одна правда раскрылась.
– Мне двадцать. Не так уж и мало, чтобы принимать собственные решения. Как считаешь?
На этот раз Калеб надул щёки и выдохнул гораздо громче, чем прежде, не зная, куда бы уткнуть растерянный взгляд.
– Я же сказала: вся ответственность ляжет на меня. Не беспокойся! – Моя рука коснулась дверной ручки, и спустя миг ладонь Калеба оказалась сверху. Я застыла, глядя в глаза парню, которого раньше и за человека с трудом считала, а сейчас… сейчас от одного его прикосновения внутри меня просыпается назойливый пушистый зверёк и так не к месту начинает мурлыкать.
– Так ты поэтому носишь парик, когда играешь на сцене? – Кадык Калеба дёрнулся, тут же приковав к себе взгляд, и перед глазами так не вовремя вспыхнули кадры из сна, что мучает меня почти каждую ночь.
– О, только не это… – умоляюще простонала я, крепко жмурясь.
– Что – не это? – нахмурился Калеб.
– Я сказала это вслух?
– О чём?
Я с силой потрясла головой, с ужасом представляя себе реакцию, если он узнает, в каких снах мне является, вздрогнула всем телом и остановилась взглядом на наших руках:
– Если отец узнает о том, чем я занимаюсь, купит для меня гражданство где-нибудь в Южной Африке и оставит на попечение местным племенам, где меня заставят есть сырое мясо и ходить с обнажённой грудью.
– Так твои родители ничего не знают? – издал смешок Калеб.
– Разумеется, нет! Их нет в городе.
Ироничная улыбка родилась на его губах, и безумная тяга коснуться его ямочек на щеках едва ли не толкнула меня на преступление.
С неловким видом откашлялась и уткнулась взглядом в лакированную поверхность двери, смутно отражающую моё миловидное мужское амплуа.
– Они не одобряют моих стремлений. Так что и говорить не о чем. Да и… тебе это неинтересно, поверь.
– А как насчёт того, какой разгорится скандал с участием FB и дочери сенатора штата? Это мне должно быть интересно?
– Я же сказала, что возьму всю ответственность на себя!
– Как ты себе это представляешь?! – вновь закипел Калеб. – Тебе не выкрутиться!
– А я и не собираюсь! Пора отвечать за свои поступки.
– А как же группа?
– Какая группа?
– Твоя! Или причина, по которой ты здесь, такая же фальшивая, как и твои брови?!
– Нет. Я не врала, – ответила искренне. – Но тебе ли не знать, что в этом мире нельзя получить всё и сразу? Приходится чем-то жертвовать и ждать другого шанса. Видимо, моё время ещё не пришло…
Лицо Калеба вдруг расслабилось, а серые глаза потускнели. Руки упали по швам, а грудь опустилась на медленном выдохе, будто он примерил мои слова на совершенно другую жизненную ситуацию.
– А что, если второго шанса так и не будет?
Я пожала плечами и выдавила из себя печальную улыбку:
– Шанс всегда есть. Просто не каждый способен его заметить.
Понятия не имею, сколько прошло времени, пока мы безмолвно смотрели друг на друга. Как и понятия не имею, почему вообще не могла оторвать от него взгляд.
– Значит, так, – Калеб отстранился на шаг и продолжил: – Возвращайся к себе в комнату и ничего не делай, ясно? С тем психом поговоришь потом.
– С психом?! – пискнула с абсурдом.
– Да. Со своим парнем, которого ты заменила на шоу.
– Но он…
– Возвращайся к себе в комнату и сиди тихо! И даже не думай сунуться к Вонгу!
– Но…
– Мне надо подумать!
– О чём тут думать?! Всё и так ясно! – возмущалась я. – Даже Джаред всё знает! Это конец! И вообще, ты, по идее, должен был стать первым, кто…
– Послушай, Лекса! – внушительно перебил Калеб. – Просто сделай, как я говорю, ладно? Хочешь уйти, придётся уйти тихо, потому что Far-between не нужен скандал с участием дочери сенатора, это ты понять способна? Можешь хоть на минуту перестать думать только о себе?!
Калеб силой провёл рукой по лицу и, отстранившись, принялся мерить комнату шагами.
– Свихнуться можно… Как вообще всё это могло произойти?.. Мне надо всё обдумать. Просто не делай ничего хотя бы до завтрашнего дня! Не высовывайся! Просто занимайся тем, чем и раньше. Иди на гитаре поиграй или… не знаю, просто дай мне подумать. – Остановился и строго поглядел на меня. – Поняла?
Я задержала на Калебе многозначительный взгляд и спустя паузу тихо ответила:
– Хорошо. Но не из-за чувства вины или боязни скандала. Мне не привыкать жить на минном поле.
– Тогда почему?
– Потому что ты меня об этом просишь.
Хлопнув дверью, я отправилась в нашу с Винсом комнату. Мой сосед появился следом и озадаченно уставился на меня с вопросом, что вообще это было?
– Почему Калеб затащил тебя к себе в комнату?! Мики, что за бес в него вселился? Это выглядело… жутко! Он бил тебя?
– Что? – фыркнула я. – Нет! О чём ты?! Просто они с Джаредом… – Стоп. Хватит вранья. Забросила гитару на плечо и, сказав Винсу, что позже ему всё объясню, вышла за дверь.
У ворот никого не было. Телефон Мики не отвечал, а Эстер сбрасывала вызовы.
Вот так, меня все бросили.
Поплелась в беседку недалеко от бассейна, устроилась в одном из белоснежных подвесных кресел и принялась перебирать пальцами струны. Только на этот раз даже любимое занятие было не в силах облегчить моё угнетённое состояние.
Знаю, сама виновата.
Закрыла глаза и откинулась на спинку полукруглого сооружения, болтающегося подо мной на толстых серебристых цепочках.
«Всё наладится. Всё всегда налаживается. По-другому и быть может. А лёгкое помешательство на Калебе спустя какое-то время с чистым сердцем можно будет списать на банальное влечение. Ничего серьёзного. Такое ведь бывает. Мики – вот кто важен».
