И это было прекрасно.
Его рука на моей оголённой коже, прямо рядом с сокровенным местечком, которого он (почему-то) так правильно избегает. Ноги подкашивались от желания ощутить его, почувствовать всем телом. А ураган внизу живота с каждой секундой становился всё сильнее, всё требовательней.
Вторая рука Калеба ласкала мою шею, пока моя голова покоилась на его плече, а прикосновения пальцев под полотенцем доводили до той грани, когда сигнал с миром потерян, нет контакта, есть только бесконечный космос, и я и Калеб там, вдвоём, парим в невесомости.
Его рука буквально на долю секунды задержалась между моих ног и вновь скользнула вверх, добралась до талии, укрытой полотенцем, и вдруг замерла. Губы коснулись моего уха.
– Я хочу видеть твоё лицо, Лекса. – Его голос низкий и хриплый, и он так близко, что я чувствую жар от его кожи.
Облизав пересохшие губы, приподняла голову с его плеча и медленно развернулась, блуждая неуверенным взглядом по его лицу. По его прекрасному лицу. И сейчас мне не хочется язвить, смеяться и убегать. Мне хочется видеть это…
Видеть то, как он на меня смотрит.
Это тот момент, когда слова не нужны.
Когда глаза говорят лучше слов.
Они полны нежности, огня и неистового желания. Они блестят, как два серебристых фейерверка, и кажутся живыми, как никогда прежде. Настоящими, тёплыми и искренними. Его глаза поглощают меня и доводят пульс до критических показателей.
Я не могу дышать.
Мики никогда так не смотрел на меня.
Никто не смотрел.
Калеб обнял меня за талию и, не сводя глаз с моего лица, плавно притянул к себе. Его пальцы пробежались по моей щеке и запутались в волосах, прижавшись к затылку. Большим пальцем он гладил мою щёку, а второй рукой ласкал спину и поднимался к шее. В то время когда я чувствовала себя неопытной школьницей со своими опущенными вниз руками и перепуганным взглядом.
– Ты прекрасна, – прошептал Калеб, с трудом владея своим голосом. – Лекса… ты так прекрасна. Настолько прекрасна, что я впервые не могу найти подходящих слов.
Я никогда не была особо романтичной натурой, но теплота и искренность в его голосе, обволакивающий взгляд заставили чувствовать себя самой желанной девушкой на земле.
И на этом пора закончить.
На этом всё.
Глава 28
– Ты кажешься напуганной.
– Да, это потому, что я напугана. – Не голос, а стон о помощи.
Большим пальцем Калеб очертил контур моих губ, и мой рот невольно приоткрылся. Его взгляд тут же переместился туда, и челюсть сжалась с такой силой, будто ему больно. Смятение в глазах оказалось способным напугать меня ещё больше.
Как хорошо, что он не собирается этого делать.
Почему он не собирается этого делать?!
Он сказал, что я прекрасна.
Может, я недостаточно прекрасна?
Но вдруг Калеб заговорил:
И прошлого сгорят мосты… Огонь их поглотит бесследно.
У пламени твои черты. У ангела… с глазами цвета неба.
Я медленно выдохнула, абсолютно поражённая тем, что услышала.
– Ты мой ангел, Лекса…
– Ты не можешь так говорить. – Я тронута так сильно, что у меня плывёт перед глазами. То ли от потрясения, то ли от накатывающих слёз.
Никто не говорил мне ничего подобного.
– Могу, – слабо улыбнулся Калеб, продолжая поглаживать моё лицо. – Это слова из песни, которую я хотел сыграть тебе. Для тебя. И это чистая правда. Ты ангел. Самый прекрасный и самый поразительный.
С большим трудом я заставила себя покачать головой:
– Это невозможно. Ты не можешь так обо мне думать.
– Как? – Рука Калеба опустилась на мою талию и плотнее прижала к себе.
Мои ладони оказались на его рельефной груди, и я с силой закусила губу, чтобы не издать ни звука.
– Я и сам не знаю, что об этом думать, – шептал он, с теплотой глядя мне в глаза. – Я могу лишь чувствовать. И можешь считать меня романтиком, или занудой, или романтичным занудой, или занудливым романтиком, но то, что с нами произошло, не было случайностью. Я знаю это! Когда мы впервые встретились, в машине, это был первый раз за последние годы, когда я посчитал девушку интересной, почувствовал тягу к ней, даже не видя лица. Ты подействовала на меня так отрезвляюще, словно я только-только вышел из долгой спячки и вновь сделал глоток свежего воздуха. В ту же секунду я хотел выбежать из машины и вернуть тебя. Узнать, кто ты. И… не знаю, много чего ещё. Но я не сделал этого, потому что я идиот! Ты не веришь…
– Я не могу в это верить…
Хочу! Но не могу себе этого позволить! Потому что я не такая! Я не умею играть с чувствами людей!
Но что, если это и правда была судьба? Что, если весь этот поход на кастинг с нелепым перевоплощением, все эти постоянные становления с Калебом… Что, если всё это было для того, чтобы мы встретились, почувствовали друг друга?
Нет. Я не могу быть таким же романтиком.
Лучше я буду занудой.
Калеб наклонился и прильнул лбом к моему лбу, так что я вынуждена была прикрыть глаза. Его рука скользила вниз по моему бедру и вновь забиралась за край полотенца.
Я втянула в лёгкие побольше воздуха, так, словно он вот-вот закончится, и завела руки Калебу за шею, крепко прижавшись к ней, потому что не уверена, что мои ноги до сих пор устойчивы.
– Это шанс, Лекса. Это он, я знаю, – проникновенно шептал Калеб. – И ты не должна этого слышать, но я хочу сказать… Однажды судьба промахнулась, столкнув меня не с тем человеком. Судьба просто нашла не ту. Боже… теперь я так ясно это понимаю, что становится смешно. Эта больная любовь была обычной одержимостью, пока я не встретил тебя… Я ждал тебя. Наверное, ты думаешь, что я спешу с выводами. Ничего не случается так быстро… Это обычное влечение. Но я знаю, что нет. Судьба нашла тебя, Лекса. И всё сложилось так похоже, но в этот раз я знаю – теперь всё по-другому, потому что ты чувствуешь то же самое. Эти чувства. Это притяжение. Это желание. И это не тот раз, когда я должен был отступить. Я не отступлю, потому что уверен… ты для меня.
– И всё-таки ты законченный романтик, – слабым дрожащим голосом выдохнула я. – Калеб… это… звучит невозможно.
– Возможно. Эта сила больше, чем ты можешь себе представить. И это единственный шанс в жизни, повтора которого уже не будет. – Его губы коснулись моей шеи и едва ощутимо поцеловали. Затем ещё раз и ещё… И ещё… прокладывая дорожки из крохотных поцелуев, двигались вверх – к уху, затем к подбородку.
Видимо, запрет на поцелуи распространяется только на губы, потому что их Калеб не касается. Даже избегает. Будто дразнит.
