Да и чему тут удивляться… Это ведь Калеб. Он умеет отвечать за свои поступки, в этом я даже не сомневалась. И если ребёнок его (а чей ещё он может быть?), разумеется, он не станет от него отказываться и возьмёт на себя всю полагающуюся ответственность.
И это бесит. Мой эгоизм уже успел переплюнуть все границы дозволенного и бессовестно кричит о том, что Калеб вообще не должен никуда лететь, должен забыть о ребёнке, о Жизель, об ответственности, схватить меня в охапку и увезти на край земли.
Знаю, дерьмовая у меня фантазия.
Особенно учитывая то, что у меня до сих пор есть официальный парень. И мне больно от одной мысли о том, что в скором времени мне придётся ему всё объяснить. Не знаю, простит ли меня Мики. Не знаю, как жить после всего, что натворила. И не знаю, состоится наша годовщина или нет, но я твёрдо намерена ему обо всём рассказать. Сразу после того, как Калеб покинет Штаты. Так будет честно.
Поверить не могу! Ещё несколько недель назад я готова была выскочить замуж за этого парня и кормить грудью его детей! А теперь… теперь мне хочется сложить себя в дорожный чемодан и отослать первым же рейсом в какую-нибудь Антарктику! Просто для того, чтобы избежать разговора с Мики.
И для того, чтобы больше не думать о Калебе.
– Харпер! Ты чего там завис? – Рик Ловели вывел меня из оцепенения, и я поняла, что выгляжу совершенно нелепо в уголке гримёрочного трейлера, с гитарой в руках и лицом к стене.
Сколько я так стою?
– Иди переодевайся, – Рик кивнул на дверь. – Стилисты в соседнем трейлере. Только не заблудись.
Погода в Лос-Анджелесе сегодня была не из лучших, по меркам калифорнийского города. Небо грозовым не казалось, но было затянуто плотной грязно-серой завесой без единого проблеска солнца. И мне нравилась такая погода.
Большая площадка за сценой, установленной на обширном пустыре, была отведена под комфортабельные трейлеры для участников фестиваля и их свиту. Фургончики с пёстрыми названиями всевозможных музыкальных каналов находились неподалёку, и операторы с пляшущими перед камерами корреспондентами уже вовсю делали свою работу, снимая прибывающих звёзд. Вдоль невысокого стального ограждения на одинаковом расстоянии друг от друга были выставлены охранники. И не только внешний периметр был под их строгим присмотром, внутри территория также была поделена на зоны: участок для Vip-персон, средний уровень и музыканты-любители, которые будут выступать в самом начале и разогревать публику. «Пончики», разумеется, относятся к последним. В то время когда участники шоу «Только играй» находятся в Vip-зоне рядом с Far-between.
И как же мне нравится эта пластиковая карточка на моей шее с большой золотистой надписью VIP, открывающая дорогу в любой из огороженных участков! Никаких проблем не возникнет, чтобы проникнуть в трейлер «Пончиков» и выйти оттуда совершенно другим человеком. А Калеб обещал, что прикроет.
До открытия фестиваля осталось около тридцати минут. Благодаря Эстер, я была в курсе дела, она уже успела отыскать меня в звездной толпе, получив Vip-пропуск от своего фанта Джареда.
«Пончики» выступают пятыми по счёту, что значит, примерно через час я должна буду находиться среди них и готовиться к выходу на сцену.
– О’кей, – буркнула я и собиралась возвращаться к своему трейлеру, как Эстер вцепилась мне в локоть пальцами и изумлённо уставилась на меня.
– «О’кей»? – переспросила непривычно звонко. – И ты даже не спросишь, как там Мики? Всё ли у него хорошо и в какой стадии сегодня его бешенство? Я всё понимаю, мой брат говнюк и так далее, но Лекса… тебя-то я вообще не узнаю. Что происходит?
– Я просто злая на него, – ответила нехотя, соображая, как бы побыстрее отделаться от Эстер, пока она меня не раскусила.
Но это ведь Эстер. От её глаз ничего не ускользнёт.
– Лекса… – Её голос звучал едва ли не напуганно. – Только не говори, что вы… что вы расстались, умоляю.
– Нет. Мы не расстались, – отрезала сухо, глазами умоляя спину Вонга немедленно позвать меня переодеваться.
– Лекса… я должна знать, что происходит.
– Я и сама не знаю, что происходит, ясно?! – не сдержавшись, вспылила я и, шумно вздохнув, с силой потёрла пальцами переносицу. – Но если мы с Мики решим расстаться, ты узнаешь первой, договорились?
Я люблю свою подругу. Но если даже она окажется не в состоянии понять меня и принять такой, какая я есть, то на кой чёрт вообще нужны друзья?
– Харпер! – Голос Калеба прозвучал настолько неожиданно, что у меня дыхание перехватило, а голова так резко обернулась на зов, что, боюсь, даже Эстер услышала, как хрустнула шея. Тогда-то лицо Эс и напомнило кабачок со всеми его характеристиками.
Калеб стоял в дверях своего трейлера, ещё не переодетый в костюм для выступлений, и зазывающе махал рукой.
Напоследок взглянула на Эс, ожидая услышать напутственные проклятья в спину, потому что она слишком хорошо меня знает, чтобы ничего не заподозрить. Но судя по тому, что она пытается, но не может выдавить из себя ни слова, она ничего не заподозрила.
Она всё поняла.
– Мне пора, – кивнула я ей, уже направляясь к фургону. – Позже поговорим.
Кроме меня и Калеба в просторном, будто однокомнатная квартира, трейлере никого не было.
– Я и Джаред приехали первыми, – ответил на мой вопросительный взгляд Калеб. – Сразу после пресс-конференции. – Его рука коснулась моей щеки, и я вдруг почувствовала себя пушистым котёнком, которому захотелось потереться о его ладонь и замурлыкать. А потом на этого котёнка точно кастрюлю воды вылили, и я резко отстранилась.
– Ты не должен меня касаться, – пропыхтела, глядя куда угодно, только не на Калеба, и презирая в себе чувство того, что мне безумно необходимо, чтобы он снова меня коснулся.
Калеб сделал шаг вперёд и замер в опасной близости от моего лица.
Несмотря на лёгкую улыбку, он выглядел устало. Стилисты хорошо потрудились над тем, чтобы придать ему свежий вид, но с такого близкого расстояния отчётливо видно, что скрыть тёмные круги под глазами получилось плохо.
Опять не спал.
– Как прошло? – прочистив горло, поинтересовалась ненавязчиво, но не безразлично.
– Неплохо, – он плавно притянул меня за талию, прижав к своей груди; одну ладонь положил мне на шею, а второй водил по спине, так что по коже вновь побежали мурашки.
А как же наш договор?
О чём там был наш договор?
– Просто позволь мне тебя обнять, – его шёпот коснулся моего уха, и больше я не могла сопротивляться. Тяжёлый вздох будто подтвердил, как ему сейчас это необходимо, и я нерешительно обняла его за талию, сцепив пальцы в замок.
– Завтра я улетаю в Корею, – болезненный шёпот прозвучал над ухом, и моё дыхание тут же перехватило. От тревоги, от испуга и от облегчения одновременно. Никогда не думала, что человек способен испытывать настолько противоречивые чувства одновременно.
