На этом и закончился крестовый поход Семена Семеновича против кавалера своей дочери. Ни к каким результатам он не привел. Павлик сначала сбежал из города, подальше от разгневанного соседа. А на следующий день, но еще до исчезновения Семена Семеновича, его арестовали по обвинению в краже сумочки у старушки. В протоколе задержания все было изложено предельно четко и ясно. Проносясь по проезжей части на своем «железном звере», Павлик вырвал сумочку у ничего не подозревающей старушки Петрушкиной.
Видимо, он проделывал подобный трюк уже много раз. Но в этот раз Павлику не повезло. Колесо его мотоцикла попало в глубокую лужу. Он потерял способность управлять своим мотоциклом. Затем вылетел на встречную полосу, чудом избежал смерти под колесами проносящихся мимо машин, и тут его настиг свисток старушки Петрушкиной, которая носила его при себе на всякий пожарный случай. А когда этот случай наступил, она засвистела.
Свист услышал наряд милиции. И немедленно отреагировал, задержав Павлика, все еще не расставшегося с сумкой старушки Петрушкиной. Все дело яйца выеденного не стоило. И следователь сразу же сказал матери задержанного, что адвокат ее сыну будет нужен, как рыбке зонтик. Ничего поделать нельзя. Все предельно ясно. И Павлик оказался за решеткой в третий раз.
— Понимаете теперь? — ревела Раечка. — Павлик моего папу не похищал! Он как с ним поссорился, так и умотал в эту Лугу, где его и сцапали! И сцапали его еще днем. Еще ДО того, как мой папа пропал. Ясно теперь?
— Ясно.
Подруги были подавлены. Какой жирный подозреваемый уплыл от них через дыру в сетке! Впору было самим заплакать.
А Раечка тем временем упоенно всхлипывала:
— Павлик не виноват! Это все Глашка! Ее работа! Это она наняла кого-то, чтобы отца похитили, а потом, наверное, и убили!
— Так уж и убили!
— А где же он? И потом, ведь кровь… Вы знаете, что в папиной машине нашли следы крови!
— Ну да.
— И в квартире тоже.
— Знаем.
— И мне следователь сказал, что группа крови совпадает с кровью моего отца! И в квартире, и в машине. Понимаете, ЧТО это может значить?
И Раечка снова горько заревела. Но долго ей реветь не пришлось. В дверь позвонили. И на пороге возникла Глафира.
— Ты? — разинула рот Раечка, даже забыв утереть слезы и сопли. — Тебя что? Отпустили?
— Как видишь!
И, широко шагая, Глафира прошла в квартиру. Подойдя к холодильнику, она вытащила из него кувшин с вишневым компотом и сделала несколько огромных глотков, звякая ледышками о края кувшина.
— Интересно знать, — мрачно произнесла она, утолив жажду и вытерев губы. — Интересно мне знать, какая такая сволочь накапала на меня следователю?
И она вперила пристальный взгляд в падчерицу. Раечка скукожилась и словно бы стала меньше ростом.
— Райка! — требовательно и грозно произнесла Глафира. — Признавайся! Это ты на меня следователю донесла?
Раечка сначала смутилась. А потом вызывающе подняла голову и посмотрела мачехе прямо в глаза:
— Я! И ничуть об этом не жалею!
Подруги затихли, опасаясь, что сейчас возникнет жуткий скандал. Но ничего подобного. Скандала не получилось.
— Ну и дура! — устало произнесла Глафира. — Дура, если так подумала на меня.
— А разве ты не нанимала детектива, чтобы следить за отцом?
— Нанимала.
— И он тебе сказал, что отец тебе изменяет.
— Сказал.
— И ты отца за его измены возненавидела.
Но Глафира в ответ только рассмеялась. Невеселый это был смех. Грустный и даже унылый.
— Много ты понимаешь, дуреха, — произнесла она затем, уже не глядя на Раечку. — Что ты в своей жизни видела? Да ничего! От всех бед тебя твой отец прикрывал. От всех неприятностей. А я… А мне… Да что там говорить!..
И Глафира в сердцах махнула рукой. Но желание поделиться наболевшим все же пересилило, взяло верх. И она продолжала:
— Что там говорить, если у меня до замужества каждый день начинался с мысли, буду я битой сегодня или нет? А если буду, то как сильно — до переломов или только до синяков?
— О чем ты говоришь? Мой папа тебя бил?
— Дура! Не он! Не он, а мой собственный отец! Да и мать от него не сильно отставала. Они меня почти каждый день мутузили. То за дело, то просто так. И когда меня твой отец к себе взял, да в этой квартире поселил, да детей подарил и сытую жизнь без колотушек, да я… да я… Я ему ноги готова была каждый вечер мыть и эту воду потом пить! На полном серьезе тебе это говорю! Без всяких преувеличений! Вот как я его обожала!
— Но он тебе изменял!
— И пусть!
Глафира снова рубанула воздух рукой.
— Я на Сеню за его измены совсем даже не сержусь! Он же мужчина! И красивый мужчина к тому же! И умный! И начитанный! И образованный! А что я могла ему дать? Я — простая деревенская девчонка. Почти дурочка по сравнению с ним! Конечно, он хотел других женщин. Интересных! Ярких! Шикарных!
В голосе прозвучала настоящая тоска.
— Но зачем ты наняла детектива? — не унималась Раечка. — Зачем? А, Глаша?
— За этим и наняла! Чтобы узнать, какие женщины твоему отцу нравятся! Чтобы стать на них похожей! Чтобы он только меня хотел! Понимаешь?
Раечка помотала головой:
— Нет. Не совсем.
— Я со всеми этими женщинами, что у твоего отца в любовницах были, встречалась. Со всеми! С каждой поговорила, каждую изучила. Как одевается, что говорит, как себя ведет!
— И что?
— Что! Что! Училась я у них уму-разуму и женской привлекательности! Вот что!
— И многому научилась?
— Многому! — кивнула головой Глаша. — Очень многому. И поняла я тоже многое. А за Сеню я была готова и в огонь, и в воду! И на край света, лишь бы с ним! И только такая глупая самовлюбленная девчонка вроде тебя могла придумать, чтобы я своего Сенечку обидела! Да никогда в жизни! За то, что он для меня сделал, я была готова ему все его измены простить.
— Все?
— Все! За прошлое, за настоящее, за сто лет вперед!
Глафира явно не шутила. Она говорила так искренне, так яростно, так страстно! И хотя подобная преданность и верность давно в нашем мире стали редкостью, но Глаша и сама по себе была редкостью. Так что вполне могло статься, что она в самом деле чувствовала к своему мужу такую горячую благодарность за то, что он спас ее от тиранов и пьяниц родителей, от безнадежной деревенской нищеты, что могла простить ему все на свете.
— Ты это и следователю рассказала?
— А что тут такого? Рассказала!
— И он тебе поверил!
