II
Вступив на киевский престол помимо старшего из князей, Олега Святославича, Мономах первое время сохранял верность своей политике предыдущих лет, которая зиждилась на договоре и компромиссе. Судя по присутствию «Олгова мужа» на совещании в Берестовом, отношения Владимира с Олегом к тому времени были уже полюбовно улажены. Престарелый «Гориславич» удовольствовался ролью второго князя и не предъявлял своих прав на Киев. Незадолго перед смертью он вместе с Владимиром и своим братом Давыдом участвовал в важном событии религиозной жизни, имевшем общенациональное значение. 15 мая 1115 г. в Вышгороде, при большом стечении духовенства и народа, мощи святых Бориса и Глеба, покоившиеся до тех пор в деревянном храме, были торжественно перенесены в великолепную каменную церковь, построенную на средства старших князей. Присутствие Олега на празднике, символизировавшем единение княжеского рода, выглядит знаменательно. Впрочем, его давнее соперничество с Владимиром все-таки дало себя знать. Во время церемонии погребения между князьями разгорелся спор: Мономах хотел, чтобы гроб с мощами Бориса и Глеба поставили посередине церкви, а Олег с братом выбрали для него место рядом с их семейной усыпальницей, находившейся в правом приделе. Уступать никто не желал, так что пришлось бросать жребий. На этот раз благосклонность судьбы была на стороне Святославичей – они выиграли. Эта маленькая победа стала для Олега последней; в августе того же года он умер. Давыд последовал за ним восемь лет спустя, и Черниговская волость перешла в руки младшего Святославича, Ярослава, который при жизни Владимира не доставлял ему никаких неприятностей.
План г. Владимир-Волынский, XIII в.
(Реконстр. Т. Трегубовой)
1115 г. – год смерти Олега – стал переломным в междукняжеской политике Мономаха. Увидев себя старейшим из князей и безусловным владельцем большей части русских земель, он серьезно задумался над тем, чтобы поставить отчинное право на службу себе и своему роду. В его намерения входило ограничить притязания на киевский стол узким семейным кругом, сохранив при этом связь старшинства с обладанием великим княжением, то есть сделать Киев наследственной отчиной своего потомства, закрепив за последним династическую привилегию на владение великокняжеским столом320. Практическим выражением этого замысла стал перевод в 1117 г. Мстислава Владимировича из Новгорода на переяславское княжение. Правда, в самом Переяславле в ту пору уже сидел другой Мономашич – Ярополк, поэтому Владимир поселил старшего сына в соседний с Киевом Белгород, что позволяло Мстиславу в случае смерти отца быстро взять под контроль ситуацию в столице и заявить о своих правах на великое княжение.
Естественным соперником Мстислава в будущей схватке за киевский стол был владимиро-волынский князь Ярослав Святополчич, превосходивший его старшинством. Их связывали родственные узы, так как Ярослав еще при жизни отца, в 1112 г., женился на Мстиславовой дочери321. Но после переезда Мстислава в Белгород Святополчич счел себя обойденным и выразил свое недовольство какими-то враждебными действиями322. Верный себе, Мономах поначалу попытался решить дело миром. Однако Ярослав, вызванный в Киев на суд старших князей, медлил с приездом, и тогда союзное войско Мономаха, Давыда Святославича и обоих Ростиславичей, Володаря323 и Василька, осадило Владимир-Волынский. Ярослав продержался два месяца, после чего «покорившеся во всем» Мономаху. Владимир на первый раз ограничился наставлением: «и наказав его о всем [указал все его вины], веля ему к себе приходити, когда тя позову». Но принужденная покорность волынского князя оказалась недолговечной: уже в следующем году он прогнал от себя жену, «внуку Володимерю», что было демонстративным знаком полного разрыва с великим князем. Мономах снова повел на него объединенную рать князей, и тут Ярослав увидел, что переоценил свои силы, ибо от него «отступиша» даже его бояре. Потеряв доверие собственной дружины, он бежал к своим заграничным родичам – сначала в Венгрию324, затем в Польшу. Во Владимире-Волынском сел зять Володаря, Роман, а после его скоропостижной кончины в январе 1119 г. Мономах посадил на Волыни другого своего сына, Андрея.
В 1020–1021 гг. Мономашич и Святополчич обменялись ударами: Андрей Владимирович водил половцев в Польшу, а Ярослав в ответ приходил с ляхами к Червеню, но был отражен тамошним воеводой Фомой Ратиборичем.
Тем временем Володарь Ростиславич тоже не сидел сложа руки. Он готовился произвести глубокое вторжение в Польшу, для чего заключил соглашение с опасными врагами Болеслава III: поморскими славянами и пруссами. Когда об этом стало известно при польском дворе, могущественный вельможа, наместник Силезии Петр Властович325, добровольно вызвался разрушить планы перемышльского князя. Заручившись согласием Болеслава, он во главе отборного отряда из тридцати всадников отправился в Перемышль, где выставил себя обиженным изгнанником, мечтающим отомстить своему бывшему господину. Обманутый Володарь охотно принял знатного перебежчика на службу и приблизил к себе. С тех пор Петр Властович искал способа осуществить задуманное и, как только представился удобный случай, похитил Володаря и переправил его в Польшу. Летопись кратко сообщает об этом под 1122 г.: «…и Володаря яша ляхове лестью, Василкова брата». В западных источниках рассказ о похищении Володаря существует в двух версиях. По сообщению польского хрониста Винцентия Кадлубека, захват перемышльского князя был совершен на пиру. Согласно же показанию немецкого историка и агиографа Герборда, похищение произошло во время охоты, когда дружина Володаря рассеялась по лесу, неосмотрительно оставив своего князя в руках Петра Властовича и его людей. Для того чтобы выкупить Володаря из плена, его брат Василько и сын Владимирко326 (в то время князь Звенигородский и Белзский) отдали Болеславу бесчисленные сокровища, но что еще важнее, Ростиславичи обязались действовать вместе с польским князем против Мономаха. (Пораженный величиной выкупа, немецкий хронист Герборд писал, что «золото, и серебро, и всякие драгоценности в вазах и одеждах, и разного рода богатства были привезены на колесницах и верблюдах в Польшу» в таком количестве, «что вся надменная Русь зачахла от непривычной [для нее] бедности». Часть выкупа получил Петр Властович. Однако католическое духовенство наложило на него покаяние за коварный поступок с русским князем, вследствие чего Петр Властович вынужден был раздать значительные суммы церквам и монастырям. В середине 40-х гг. XI в., при сыне Болеслава Владиславе II, он попал в опалу и подвергся жестокой расправе, что было с удовлетворением отмечено летописцем: «Той же зиме Владислав Лядьский князь емъ [схватив] мужа своего Петрка ислепи, а языка ему уреза и дом его разграби, токмо с женою и с детьми выгна из земли своея, и иде в Русь якоже евангельское слово глаголет: еюже [которою] мерою мерите [той же] возмеритися [вам]…»)
В 1123 г. Ярослав Святополчич пришел под Владимир «с множеством вой, с угры, и с ляхы, и Володарем и Василком, и обступиша Андрея во граде». Мономах стал спешно собирать полки, но помощь не понадобилась. Грозное нашествие прервалось в самом начале. Разбив лагерь под Владимиром, Ярослав на другой день поутру отправился с двумя спутниками осматривать городские укрепления и попал в засаду. В схватке он получил рану копьем, от которой в ту же ночь умер. Многоплеменное войско его «разбредошася восвояси», а Ростиславичи послали к Мономаху с повинной и дарами, «дабы отпустил им еже дерзнуша на нь». Со смертью в 1127 г. двух младших братьев Ярослава, туровских князей Изяслава и Брячислава, род Святополка совсем захирел, и почти все его отчины, за исключением нескольких неважных городов, отошли к Мономахову роду. Только во второй половине XII в. потомки Святополка вернули себе Турово-Пинскую отчину327. Но это было все, на что они могли рассчитывать.
