Изяславу противостояли поочередно несколько главных соперников. Первым, как ни странно, заратился туровский князь Вячеслав Владимирович, который до сих пор, как мы видели, вел себя вполне мирно. Но тут он внезапно объявил о своем старшинстве и захватил несколько городов, в том числе Владимир-Волынский. Летописец объясняет буйное поведение Вячеслава тем, что он послушался своих бояр, желавших распоряжаться Киевом при его старшинстве. Изяслав быстро дал понять дяде, что тот глубоко заблуждается относительно своих возможностей. Смоленский князь Ростислав Мстиславич, выполняя братнее повеление, отобрал у Вячеслава Туров, а его посадников заковал в цепи и вместе с туровским епископом Иоакимом привел в Киев. Старшему Мономашичу было оставлено пять небольших городов на Волыни. В Турове сел сын Изяслава Ярослав, а старший Изяславич, Мстислав, был посажен в Переяславле – знак того, что Изяслав, подобно своему отцу, намеревался удержать Киев за своим потомством, оттеснив братьев и дядей.
Следующий, с кем пришлось иметь дело Изяславу, был Святослав Ольгович – противник несравненно более упорный и, кстати, единственный участник свары, действовавший из бескорыстных побуждений. Спасаясь бегством после поражения у Надова озера, он по пути в свою Новгород-Северскую волость завернул в Чернигов, чтобы лично удостовериться у Владимира и Изяслава Давыдовичей, хотят ли они во исполнение крестной клятвы добиваться освобождения Игоря. Те подтвердили ему свою дружбу, но после отъезда Святослава положили пристать к Мстиславичу, вероятно из опасения, как бы Ольговичи, лишенные надежды получить волости на западном берегу Днепра, не стали теперь искать волостей черниговских425. В скором времени послы Давыдовичей передали Святославу их общее с Изяславом требование: чтобы он забыл о своем брате, оставил Новгород-Северский и шел княжить в Путивль. Ольгович ответил на это: «Ни волости хочю, ни иного чего, разве толико пустите ми брата». Но Давыдовичи настаивали, и тогда, говорит летописец, Святослав, заплакав, послал в Суздаль к Юрию Владимировичу, моля помочь освободить брата и обещая за это признать его старшинство.
Этих двух троюродных братьев прежде мало что связывало. Но Изяслав торчал костью в горле у них обоих, поэтому Юрий уведомил Святослава, что он может начинать войну, а помощь будет.
Кроме Мономашича, Святослав нашел союзников в лице юного Владимира Святославича, внука муромского князя Ярослава426, и галицкого изгоя Ивана Ростиславича Берладника; он обратился также к половецким ханам, дядям своей первой супруги, дочери хана Аепы, и те прислали ему 300 всадников. Но пока Ольгович собирал войско, Давыдовичи, опередив его, вторглись в Северскую волость и осадили Новгород; вскоре к ним присоединился сын великого князя Мстислав Изяславич с переяславцами и берендеями. Вместе они попытались взять город на копье, но после ожесточенной сечи у городских ворот, продолжавшейся до вечера, были отбиты и, отступив, предали огню и мечу окрестности. Сочувствующий Ольговичам летописец скрупулезно подсчитал княжеские убытки: в лесу по реке Рахне осаждавшие взяли кобыл 3000, да коней 1000; в некоем сельце, где у Игоря был двор добрый со всякой «готовизной» (запасами), сначала основательно подчистили погреба, полные вина, меда и «тяжкого товара всякого» – железа и меди, так что не сразу удалось все и вывезти, а потом спалили сам двор, гумно с 900 стогами и храм Святого Георгия427 (тоже княжое достояние!); в Путивле, с княжьего двора, принадлежавшего Святославу, вывезли 300 берковцев428 меда, 80 корчаг вина, увели 700 княжеских рабов, да церковь Вознесения «облупиша», как простую кладовую, забрав богатые серебряные сосуды, кадильницы, шитую золотом утварь, колокола, Евангелие в кованом окладе и прочие церковные книги. В надежде усовестить родственников Святослав послал к ним своего «попина»429 с такими словами: «Брата моя! Се еста землю мою воевала [множественная форма глагола], и стада моя и брата моего заяли, а жита пожгли и всю жизнь [вар.: и весь мой живот] погубили еста; а ныне еще к тому хощете мя убити». Давыдовичи повторили свое требование, чтобы он оставил Игоря. «Не могу ся лишити брата своего, донели же ми и душа в теле [до тех пор, пока жив]», – ответствовал Святослав, – и грабеж Новгород-Северской земли продолжился.
Между тем Юрий запаздывал, задержанный нападением на его владения муромо-рязанского князя Ростислава Ярославина430, который действовал по просьбе Изяслава. Вместо суздальского войска в Новгород-Северский прибыл только сын Юрия Иван с дружиной (декабрь 1146 г.). Святослав Ольгович был рад и этому и, чтобы показать, как сильно он дорожит союзом с Мономашичем, отдал Ивану половину своей волости – Курск и города по Сейму. В то же время стало известно, что к Новгороду движется сильная великокняжеская рать. Союзники и бояре Святославовы посоветовали ему оставить Новгород. «Зде ти не о чем [незачем] быти, – говорили они, – нетуть ни жита, ни что. Поиди в лесную землю и оттуде ти ся близ слати [там ты будешь ближе] к отцю своему Гюргеви [Юрию]». Лесной землей назывались южные области вятичей, покрытые огромным лесным массивом – Оковским лесом, тянувшимся от верховий Десны до Мценска. Послушав совета, Святослав отступил к Корачеву (в верховьях Оки), взяв с собой жену, детей и ятровъ – супругу Игоря, хотя многие его дружинники предпочли остаться в Новгороде-Северском. За беглецом погнался младший из Давыдовичей, Изяслав, с 3000 всадников, налегке, без обоза, думая захватить если не самого Святослава, то его семью и «имение». Тому не оставалось ничего другого, кроме как «дати жену и дети и дружину на полон, любо голову свою сложити». Отчаянный Ольгович выбрал последнее. 16 января 1147 г. вместе с верной дружиной и «дикими» половцами он атаковал Давыдовича недалеко от Корачева и лихим ударом разметал его войско по лесу. Эта победа позволила ему оторваться от преследователей. Не дожидаясь подхода основных сил великого князя, Святослав поджег Корачев и ушел «за лес», в «Вятичи».
Первое упоминание о Москве. Встреча великого князя Юрия Владимировича Долгорукого с князем Святославом Ольговичем.
Миниатюра Лицевого летописного свода. XVI в.
Изяслав Мстиславич не стал преследовать Ольговича. Отдав Давыдовичам все завоеванные волости, кроме Курска, он возвратился в Киев. Добычу – уже взятую и будущую – поделили пополам: все Игорево добро («челядь ли, товар ли») – великому князю, все Святославово – Давыдовичам.
В Вятичской земле силы Святослава поначалу еще больше ослабли, так как Иван Берладник, взяв с него за службу 12 гривен золота и 200 серебра, перешел к его врагу, смоленскому князю Ростиславу Мстиславичу. Воспользовавшись этим, Давыдовичи заняли Брянск, Козельск и Дедославль. Однако затем дела Ольговича несколько поправились. Юрий прислал ему в помощь тысячу белозерских бронников, с которыми Святослав разорил часть Смоленской области в устье Протвы, населенную балто-литовской голядью. Он хотел было идти и на Давыдовичей, но поход был прерван из-за внезапной болезни и скорой кончины Ивана Юрьевича (24 февраля 1147 г.). Святослав так сильно горевал по умершему, что даже Юрий прислал ему утешительную грамоту: «Не тужи о сыну моем, аще того Бог отъял, а другии ти сын пришлю». Пока же Юрий щедро одарил Ольговича «многими дарами» – «паволокою» (роскошными тканями), мехами, «и жене его, и дружину его одари по велику». Давыдовичи отступили сами, но перед уходом постарались настроить местное вятичское население против Ольговича: «Се есть ворог и вам и нам; да ловити убити его лестью и дружину его избийте, а имение его на полон вам». Из этой затеи, впрочем, ничего не вышло.
