– А ты?
– А у нас с ним свои счеты.
У Сергея на поясе затарахтела рация:
– Ты как там? Мы будем у тебя минут через десять. Держись там.
Макс усмехнулся, но не весело, а с раздражением.
– Даже так. Круто. По ходу ты, Бешеный, в полной заднице. Откуда взялась эта мразь?
– Ждал, говорит, нас здесь.
– Думаешь, правда ментов вызвал? Или блефует?
– Не блефует. Они его крышуют. Думаю, у Лешакова работал под прикрытием. Всё. Уходите, Макс. Я с ним сам разберусь, когда дети в безопасности будут. Он здесь все взрывчаткой обложил.
Зверь вынул сотовый и набрал Афгана, поглядывая на окно, в котором виднелся Сергей с пистолетом в вытянутой руке:
– У нас тут засада – менты окружают. Какой-то ублюдок Бешеного на прицеле держит. Сказал, у них личные счеты. Давай сюда из братвы кого-то – пусть ребенка заберут. Подгоняйте тачку. Нет! Не стрелять! Здесь все заминировано у здания.
Спустил Ивана вниз, передал кому-то из парней и полез обратно. Руслан, не обращая внимания на Новикова, вернулся за дочерью, прижал к себе, успевая поцеловать горячие щечки и волосы, втянуть сладкий запах вперемешку с запахом спирта и лекарств. Зацепил взглядом ампулы со снотворным на тумбочке и выругался сквозь зубы – твари. Это ж сколько дней они их вот так… на препаратах.
Спустился на пару ступеней и передал малышку Зверю.
– Спят крепко. Накололи, да?
– Да! Ублюдки! Всё! Уходите!
– Так, может, договоримся с этим… Эй! Ты! Тебе сколько бабла отстегнуть, чтоб ты потух, взорвал тут все и сказал, что так и было? Сумму назови – не стесняйся!
Новиков чуть высунулся из окна и дернул затвор на пистолете, прицеливаясь в голову Руслана:
– Мне по хрен на ваши бабки. Мне этот нужен. У нас свои счеты. Валите, пока я не передумал и пока сюда менты не приехали.
Бешеный подмигнул Максу и слегка кивнул. В сотовом послышался голос Афгана:
– Ворон сказал валить. Уходим, Зверь. Оставляй Бешеного. Потом разруливать будем.
Макс прижал к груди девочку, прикрывая её голову широкой ладонью.
– Надери ему задницу, когда мы отвалим. Надери и догоняй. Мы тебе тачку оставим прямо у дороги.
Бешеный провел Макса взглядом, пока тот бежал к воротам, проследил, как они сели по машинам, и повернулся к Новикову.
Один резкий выпад – и Руслан ударил Сергея между глаз, потом по руке со стволом, пнул ногой в живот, так что тот отлетел к стене, но успел выстрелить. Пуля пробила плечо навылет, и Руслан громко выругался. Бросился к Сергею, придавил к полу.
– Ты, сука, что думал, я твоей пушки испугался? Да мне по хрен на нее.
Сергей в ответ ударил Руслана в челюсть, сбрасывая с себя. Они покатились по полу. Бешеный со всей силы ударил Сергея головой об пол, а потом еще раз кулаком в лицо:
– Вот теперь сломал!
– Вот теперь ты точно сдохнешь! – скривившись от боли, прохрипел Сергей, не обращая внимания на кровь, которая сочилась из разбитого носа.
В грудь уперлось дуло второго пистолета, который Новиков умудрился достать из-за пояса.
– К стене отошел! Сейчас, мать твою!
Пнул Руслана в грудь, и тот медленно поднялся, зажимая плечо.
– Один-один. Со стволом всегда в выигрыше. Без него свернул бы тебе шею.
Демонстративно игнорируя ствол, прошёл к кровати, достал сигарету из пачки одной рукой.
– Курить будешь?
– Буду. Давай. – Новиков поднялся с пола, вытирая кровь с лица.
Руслан бросил сигарету Сергею, и тот, поймав на лету, сунул в рот, прикурил, не спуская глаз с Бешеного, который сел на кровать и облокотился о стену, закрывая глаза и зажимая рану.
– Ну что? Как делить ее будем, а? Или думаешь – убьешь меня, и она к тебе сама прибежит?
Новиков облокотился на подоконник, тяжело дыша и сплевывая кровь на пол.
– Нет, не думаю. Даже больше – знаю, что не прибежит. А тебя убью – ненавидеть будет. Нет, тварь, я тебя просто упрячу на пятнашку за решетку, и мне спокойней будет, что ей никто жизнь не испортит. Зачем убивать – я ж не ты. Не тварь, не зверь. Я – человек. А ты просто мразь.
Руслан склонил голову, затягиваясь сильно сигаретой и медленно выпуская дым.
– Не человек. Верно. Зверь и мразь. Всё правильно. Только что это меняет, а, Сергей? Сдать ментам – это забота о ней такая?
– Что-то типа того. И не только о ней, но и о сыне моем, которого ты воспитываешь. Я тут подержу тебя, пока менты приедут. Потом сядешь, как собака бешеная, туда, где твое место – в клетку. Таких, как ты, надо изолировать от нормальных людей.
– Ну, а нормальный это ты, если я правильно понимаю. – Руслан на плечо посмотрел, как быстро пятно крови по куртке расползается. – Сяду. А дальше что?
– А по хрен, что дальше. Лишь бы тебя не было. Потом дружков твоих посажу. Здесь трупов и записи с камер на всех хватит. Будете рядом на нарах париться.
Руслан долго смотрел на Сергея, потом подпрыгнул на матрасе, и тот вздрогнул, а Рус расхохотался.
– У тебя ствол, а у меня дырка в плече. Чего дергаешься? Страшно, герой? Я тебе вот что скажу, Новиков. С Оксаной я сам все порвал. Знал, либо замочат, либо сяду. Так что отпустил я ее, чтоб подальше держалась от недочеловека. Ты присмотри за ней, пока сидеть буду. Вижу, что не гнилой ты. Может, повезет, и вернется она к тебе. Ты, давай, выведи меня отсюда и взорви здесь все на хрен. Тебе ж только я нужен. Зачем пацанов подставлять? Они ради твоего сына под пули пошли. Пару там и залегли у ворот.
– У меня задание всех вас прижать. Уговор такой. Я на него изначально подписался, когда узнал, что из-за тебя, сволочь, моего сына похитили.
– Из-за меня. Не отрицаю. Вот я и искуплю вину. Ты ж этого хочешь, Сергей? Справедливости? Она восторжествует. А задания не всегда получается точно выполнить. Тебе ли не знать. Ты ж бывший военный? Я кину им кость поинтересней, чем Черные Вороны. Я им Лешего с потрохами солью. Да так, что в жизни не отмоется. Это хорошая сделка. Поверь.
Вдали послышалось завывание сирен.
21 глава
Скучать по человеку можно по-разному, но я никогда не думала, что это будет настолько невыносимо. Говорят, что через время человек начинает забывать, думать меньше, отвлекаться на другие вещи – ложь. Или я не такая, как все, но с каждым днем становилось все тяжелее. Неизвестность превращала ожидание в изощренную пытку. Возможно, я сама виновата – потому что не позволяла себе забывать и не думать о нем. Я жила так, словно в любую секунду Руслан вернется домой. Если мысль материальна, значит, я буду думать только об этом.
