– Да, – согласился я, – люди есть люди. Пока что нас ведут инстинкты. Говорим про разум, но все же… Когда же от него избавимся?
Он взглянул остро.
– А что, есть такие планы?
– У романтичных дураков, – ответил я. – У них планы есть на все. Но избавляться от инстинктов стремно. Мы же целиком на них, разум тоже его часть. Избавляться опасно, вдруг и разум исчезнет? И станем равнодушными машинами, что вымрут сами по себе?
– А если не вымрут?
– Вымрут, – сказал я уверенно. – Только инстинкт выживания велит нам жить и развиваться! Всем велит, и дуракам и умным, потому что и от дураков дети бывают умными.
– Я так и думал, – сказал он.
– Бросьте, – уличил я. – Просто вы знакомы с этой темой, признайтесь!
Он скромно улыбнулся.
– Да, было дело. Пришлось как-то по работе вгрызаться. Читать было страшнее, чем выпрыгивать из низко летящего вертолета безлунной ночью…
Пояса охраны оставались сзади один за другим, сканеры последнего поколения работают быстро и достаточно удаленно, останавливаться для просвечивания не надо.
Пока идем по коридору, вмонтированные в якобы стены приборы просмотрели не только что у нас под одеждой, но и сколько в моем кишечнике говна, это смотрят обязательно, слишком часто взрывчатку проносят в заднем проходе.
Карпентер продолжает легко и беспечно, вроде невзначай, задавать простые вопросы и вопросики, но все из тщательно составленных психоаналитиками списков, знаю, уже просматривал. Потом ответы будут просчитывать по особым программам и сравнивать с контрольными, что получили от меня вчера, и высчитывать, где и почему неточность, соврал сознательно или же просто ответил машинально, а это тоже в копилку знаний о характере, памяти, поведенческих навыках…
Все верно, все правильно, я отвечаю правдиво и честно, почему не откровенничать, когда нужные ответы тоже перед глазами, пусть психоаналитики поломают головы, я не очень-то злорадная сволочь, а вот так поприкалываться над специалистами интереснее, чем над дураками в «Фейсбуке»…
В коридоре перед входом в зал я чуть замедлил шаг, Карпентер понял по-своему, с сочувствием улыбнулся, а я за это время в доли секунды охватил взглядом то, что показывают наблюдающие за собравшимися камеры.
В зале народу побольше, гражданских по-прежнему всего двое, но генералов прибавилось, расхаживают по двое-трое, переговариваются с таким видом, словно уточняют время, когда стоит начинать третью мировую.
– Дебилы, бля, – сказал я вполголоса. – Не понимаю, как вы с таким развитием до хай-тека додумались?
– Может быть, – предположил Карпентер с улыбкой, – нам инопланетяне сбросили?..
Я сказал ему угрюмо:
– Чарльз, а вы не дурак, верно?
Он ответить не успел, я толкнул дверь и вошел в зал. Тоска и неясная злость все еще заполняют грудь так, словно наглотался ртути. Эти динозавры всем составом все еще пытаются прояснить ситуацию с атомными закладками.
Ну да, одно дело, мои слова, другое – мнение специалистов, изложенное предельно ясно для недалеких умом сенаторов, которым важнее всего быть избранниками своего штата, нравиться простому народу, а не быть в чем-то умными или хотя бы грамотными.
Генерал Сигурдсон собрал вокруг себя с десяток генералов и что-то объясняет трубным, как у архангела, голосом. Слушают его внимательно, а по злым лицам вижу, услышанное очень даже не нравится и совсем не одобряется.
В самом заднем ряду смирно сидят Фрэнк Вачмоуг и Крис Реншоу, главы Центров по изучению рисков глобальных катастроф, а рядом с ними Кен Шейн, океанолог, ощутивший с ними кастовую общность.
Сигурдсон с высоты своего роста увидел меня первым, повел налитым кровью глазом, и сразу же с полдюжины этих влиятельных штабников повернулись в мою сторону.
Один сразу же сделал мне навстречу два четких шага, понятно, что в штаб перебрался недавно, а до этого точно служил… ах да, уже вижу, в десантных войсках, в прошлому году был еще бригадным генералом, а сейчас уже, перепрыгнув генерал-майора, генерал-лейтенант, еще молод, лицо злое и решительное.
– Генерал Харгрейв, – назвался он. – Грант Харгрейв…
– Командующий военно-воздушными войсками, – добавил я, – герой багдадского прорыва, сербского стояния и броска на Триполи. Слушаю вас, генерал. Не забывайте принимать капотен, у вас сейчас артериальное давление зашкаливает. Сто девяносто на сто пять многовато, да еще при пульсе в девяносто четыре…
Он нахмурился.
– Что, выказываете свою осведомленность?.. Еще и как медик?.. Но мне плевать, это здесь у меня повышается. Вернусь на базу, все наладится… Нас созвали, чтобы мы дали рекомендации по борьбе с глобальными угрозами, как вы предложили, но какие к черту глобальные угрозы, когда здесь всех нас как молотом по головам просто сокрушающей всех новостью о вашей атомной мине!
Я ответил мирно:
– Значит, крепкие у вас головы, если только молотом, а вы еще и спросите: где это стучат?
Он потребовал:
– Что насчет минного пояса?
К нам начали приближаться другие генералы, прислушиваясь к разговору.
– Генерал, – сказал я, – конечно, вам тоже было приятно читать наших газетчиков, что Россия в руинах, экономика порвана в клочья, армия разбежалась, последние танки поржавели и рассыпались… Но неужели вы поверили, что страна, пережившая столько нашествий на свои земли, вот так возьмет и скопытится?
Он сказал зло:
– Да, ваша контрразведка сумела внушить всему Западу такую мысль, а страна тем временем предательски перевооружилась!.. Ладно, что вы на самом деле хотели сказать этой миной?
– Разве это не шаг доброй воли? – спросил я. – Другие быстро бы сумели взорвать эту мину в одном из ваших городов и стереть его с лица земли! И все думали бы на террористов, начали бы стирать с лица планеты еще какое-нибудь исламское государство… А почему нет? В далеких планах их придется стереть с лица планеты все.
Подошел Сигурдсон, тоже злой, но более собранный, эту новость пережил за ночь, хотя сказал невесело и без заметной враждебности:
– Знаете ли, я склонен верить вам, но наши политики сразу спросят: а что он хотел добиться этим шантажом?
Я спросил тоскливо:
– Почему именно шантажом?
– Ну да, – ответил он с тяжелым сарказмом. – Не явный такой, тот слишком прост, а вот так предъявить доказательство, что вы могли бы, но не стали, добрые такие, а теперь за такую доброту вам что-то причитается.
– Я этого не говорил, – запротестовал я.
Генералы насмешливо заулыбались, да, конечно, не говорил, но сказал, такое сказануть можно и молча, все теперь умеют читать не только между строк или по лицам, но и в намерениях, а тут куда уж прозрачнее.
