– Насколько я уже наслышан, их мнение ничего не значит без одобрения вашего сенатского комитета. У вас же эта, как вы ее называете, ага, демократия…
Она ответила спокойно:
– Она самая. И в ней каждый человек на своем месте. Да, это демократия, когда каждый человек на том месте, где может проявить себя наилучшим образом.
– И все-таки, – сказал я чистосердечно, – я не врубился. Почему такая перемена? Мне казалось, ты относилась очень враждебно…
– Скорее настороженно, – уточнила она, подумала и добавила: – Нет, ты прав, даже с враждебностью. Женщины осторожнее мужчин, мы вот так с головой не бросаемся в авантюры.
– И что заставило… прости, побудило переменить взгляды?
Она покачала головой.
– Не взгляды. Они у меня все те же. Но решение…
– Да-да, слушаю.
Мне показалось, что в глазах ее блеснули рубиновые лазеры.
– Решение изменила. Что переубедило?.. Ты и переубедил. Нет, не твоя горячая речь, нить которой, как уже упомянула, я потеряла достаточно быстро. Но ты сам…
Я проговорил с неловкостью:
– Видимо, моя убежденность…
Она снова покачала головой.
– Самые убежденные люди на свете – это сумасшедшие и фанатики халифата. Потому не убежденность, а весь комплекс… Чтобы разобраться лучше, я и пригласила тебя на ужин.
– Ого, – сказал я пораженно, – так ты еще тогда все просчитала?
Она ответила с неудовольствием:
– Я сама противилась своему решению. Оно какое-то неправильное, а мы, американцы, стараемся всегда поступать правильно. Нас этому учат с пеленок. Но как-то все само шло в том направлении… Ты это назовешь логикой событий, но люди не всегда логичны, я сопротивлялась, ты мог заметить…
– Заметил, – подтвердил я. – Мне казалось, что это я… Нет, ты права, нас повела сама вселенная, что заинтересована в спасении человеческого вида!
Она поморщилась.
– Вселенной мы зачем?
– Чтобы спасти саму вселенную, – ответил я уверенно. – Ей грозят страшные опасности типа перехода темной материи в обычную, квантовое смещение, блипность, разрыв внутриатомных связей и прочее-прочее, из-за чего она просто перестанет существовать. И возможно, до этого момента остаются секунды. Вселенские секунды.
– Я не так хорошо разбираюсь в проблемах, – сказала она, – но хорошо разбираюсь в людях, это моя работа. К сожалению, ты тот человек, который знает, что говорит, и слова которого сбываются. Я таких уже встречала, это прирожденные… нет, не обязательно лидеры, хотя часто ими становятся, иногда поневоле, но это люди, которые понимают, куда катится мир. И раньше других замечают, что нужно успеть сделать.
Далеко впереди показалось массивное здание Пентагона, Барбара чуть прибавила скорость, и тут же я ощутил пристальный взгляд радара, что не только проверил номер автомобиля и лицензию водителя, но и старается уже на таком расстоянии понять, кто в нем, что везут и какой индекс опасности.
Вчера, как мне кажется, этого радара еще не было. Хай-тек на марше, каждый день идут апгрейды, иногда дважды в сутки, а потом апгрейды пойдут так часто, что не будешь успевать осваивать, и знакомый вроде бы смартфон превратится в нечто непонятное со своей волей, желаниями и амбициями.
Барбара сказала сурово, вглядываясь в приближающееся здание:
– Мне совсем не нравится тот наступающий мир, который ты олицетворяешь… но понимаю его неизбежность и хочу, чтобы моя страна была готова войти в него без особых потерь.
– Приобретений будет больше, – заверил я.
Она вздохнула.
– Ты же знаешь, даже сейчас, когда высокие технологии освободили людей от тяжелой и грязной работы, очень многие вздыхают о старом добром времени, когда не было ни компьютеров, ни Интернета, ни мобильников!.. Даже я вспоминаю с нежностью то время, когда жить было намного проще. А что говорить про новый мир, который будет еще необычнее и потому страшнее?
– Не все люди, – заверил я дипломатично, – страшатся нового мира. Немногие, но зато лучшие, страстно приближают его и работают над тем, чтобы он был дружественным и безопасным.
Она посмотрела исподлобья, покачала головой.
– Да я поняла тебя, доктор… Ну вот, приехали вовремя. До начала заседания еще десять минут. А вон и Дуайт вышел…
Глава 11
Дуайту, как вижу, стоило огромного труда не вытаращить глаза, когда увидел, как из автомобиля генерала Барбары Баллантэйн выходим мы вдвоем, да еще и не поцарапанные, в целой одежде и вообще без следов остервенелой драки.
Он поклонился с самым озадаченным видом, даже обалделым, Барбара безучастно кивнула и обронила равнодушным голосом:
– Я у себя в кабинете. Когда понадоблюсь, знаете, где искать.
И прошла мимо, величественная даже не как линкор, а прямо авианосец в начале военной миссии.
– Да-да, – сказал Дуайт ей в спину, – да, генерал… Спасибо.
Я остановился возле, спросил из вежливости:
– Я не опоздал?
– Нет-нет, – заверил он тем же ошалелым голосом. – Вы прям как немец!.. Русский бы пришел часов на пять позже, а то еще и вовсе завтра…
– …с толпой пьяных приятелей, – досказал я, – плюс медведь с балалайкой.
Он смотрел на меня квадратными глазами, мои слова доходят до него, как через вату в ушах, наконец вздрогнул, проговорил, стараясь, чтобы голос звучал деловито:
– Пойдемте. Сегодня, надеюсь, наши силовые структуры будут более готовы что-то решать насчет глобальных опасностей.
– Наконец-то!.. Или, как говорят в Америке, слава богу.
Он уточнил:
– Хотя, конечно, новость о минных поясах всех встряхнула здорово.
– А нас ваши базы раздражают и беспокоят вот уже полста лет, – ответил я вежливо. – Так что квиты.
Он хмыкнул.
– Какое же это квиты? Квиты, когда бьем только мы, а в ответ скулят и просят пощады!
– Хорошая позиция, – согласился я.
– Мы к ней уже привыкли!
– Только не говорите русским, – посоветовал я. – А то кто-то рассердится и нажмет красную кнопку.
У входа разодетые в новенькую форму солдаты подтянулись, то ли Дуайт – величина чуть покрупнее, чем показывает это, то ли как-то узнали, что я очень важная птица.
Я вижу, Дуайт сама деликатность, изо всех сил сдерживается, чтобы не спросить, как это я выжил, общаясь с таким носорого-крокодилом, а еще не знает, что ночь провели под одним одеялом, настороженные друг к другу, как Россия и Америка, но все-таки как-то на ощупь отыскавшие в темноте точки соприкосновения.
Хотя, может, и знает. Демократия демократией, но слежку и прослушку наверняка организовали самую плотную. Барбара вряд ли участвует, не тот ранг, но понимает трезво, что и за нею смотрят, и каждое слово пишут, а если еще и со мной, то к бабке Ванге не ходи.
