– Владимир Алексеевич, несколько нитей привели к Килу Рутерману. Это крупный торговец, смелый и амбициозный, занимался строительством в Африке, вкладывал деньги в нефть и сжиженный газ, торговал оружием, спонсировал государственный переворот в Уганде, разжег этническую войну в Чаде, однако прямых улик против него собрать так и не удалось…
– Хорошая биография, – одобрил я.
– Не скучно человек живет, – согласился он. – Не яхты себе покупает и не острова в теплых морях…
– Частные армии имеет?
– Не знаю насчет всех, – ответил он, – но две у него есть точно. Обе моторизованные, вооружены по последнему слову, в каждой по две тысячи головорезов. Не считая отдельных мобильных отрядов, что по его заданиям рыскают не только по всей Африке, но теперь осваивают и Ближний Восток.
Я задумался, кивнул.
– Даже не оружейный барон, а оружейный герцог?
Он покосился на замершую Ингрид, что старается даже не двигаться, чтобы не мешать настолько масштабному разговору.
– А то и король, – ответил он и уточнил: – В этом регионе.
Я сказал неторопливо:
– Если такой гигант поставляет оборудование куда-то в горы, то это не рядовой заказ. Явно этот Рутерман ждет, что ему от такого сотрудничества обломится очень много. Или даже многое.
– Да, шеф!
– Копайте еще, – велел я. – А я буду докладывать по инстанциям.
Я прервал связь, потому что старший я, хотя заканчивает разговор обычно тот, кто начал, но мои ребята уже усекли насчет субординации, даже Ингрид заметила, что держусь я достаточно уверенно и командую так, будто и родился во главе хотя бы дивизиона, а то и дивизии.
– Снова где-то что-то? – спросила она.
Я хмыкнул.
– Удивлена?.. Да теперь это станет обыденностью. И пойдет все чаще и чаще, а потом вообще как горох из мешка. Вся проблема будет в том, сумеем ли успевать душить все эти очаги?.. Сумасшедших, желающих уничтожить мир, и сейчас масса, но что могут сделать сегодня? Взять автомат и расстрелять людей в кафе?..
Она передернула плечами.
– Как вспомню, что чуть не опоздали тогда в Тунисе…
– Вот-вот, – согласился я. – Через полгода будет по десять таких тунисов в месяц, а через год по сто.
– А через три года?
Я сдвинул плечами.
– При нынешней системе безопасности и демократии, основанной на ценностях даже не двадцатого, а девятнадцатого века… человечество не просуществует еще три года.
– Ужас, – произнесла она трепещущим голосом. – Надеюсь, наше правительство знает, что делать в самом срочном порядке.
– Знает, – согласился я. – Работы уже ведутся. Мир ждут колоссальные изменения. Очень не хотелось бы, чтобы Штаты опоздали. Если исчезнут из-за преступной неповоротливости, потеря для человечества будет громадная, а достижение бессмертия и сингулярности придется отсрочить еще на пару десятков лет.
Она посмотрела на меня с тревогой.
– Ты снова поедешь выжигать осиное гнездо?.. Не забудь, я твой персональный телохранитель!..
– Не поеду, – заверил я.
– Точно?
– Точно, – повторил я. – Просто потому, что эту работу сумеют сделать и без меня. А я там, где, кроме меня, никто…
– Ну ты и самовлюбленный гад!
В кабинете Мещерского, кроме Бондаренко и Бронника, присутствует еще и Кремнев, а также двое неизвестных мне сотрудников демонстрируют им какие-то схемы на большом настенном дисплее.
Незнакомыми они для меня и остались, хотя вовсе не неизвестными, пары секунд хватило, чтобы узнать о них больше, чем знает сам Мещерский, как и о той операции, что высвечивается на экране, хотя тут же изображение убрали, попрощались и ушли, захватив с собой флешку, на которой для меня нет, как уже посмотрел, ничего интересного.
– У нас по-прежнему царит мнение, – сказал я, едва за ними закрылась дверь, – что серьезные прорывы в хай-теке по плечу либо европейцам, либо китайцам, что в сфере конструирования уже европейцы вместе с японцами. Но мы в отличие от обывателя знаем, что санкции против Ирана ничуть не остановили его научно-технический прогресс! Там силами своих иранских ученых создали и ядерное оружие, и межконтинентальные ракеты… Уж молчу о многочисленных публикациях в международных научных журналах, а это показатель очень высокого уровня иранских ученых…
Мещерский и Бондаренко слушали внимательно, только Кремнев то и дело вставал и отходил в сторону, отвечая на частые звонки, да еще Бронник ушел через пару минут.
Бондаренко поинтересовался:
– Полагаете, иранцы…
– Нет-нет, – сказал я поспешно. – Просто напоминаю, Ближний Восток – это не только банды халифата.
Мещерский заметил мрачно:
– Лучше бы только банды. С теми хотя бы понятно.
– И просто, – добавил Бондаренко.
– Мы все соскучились по простоте, – согласился я. – Не случайно так много народа уходит в ролевые игры о средневековом мире… Но, как я понял, что-то случилось?
Мещерский взглянул на меня пытливо:
– Чувствуете, да?.. Вы очень сенситивный человек, Владимир Алексеевич. Таким везде легко и одновременно трудно.
Кремнев тяжело опустился в кресло, оно жалобно нявкнуло, а он буркнул недовольно:
– Пока совершенствуете движок насчет поиска глобальных катастроф, мы тут старыми добрыми методами нащупали нечто тревожное.
Он замолчал, что-то обдумывая, я спросил в нетерпении:
– Антон Васильевич?
Он взглянул на меня исподлобья.
– Вы все думаете о грядущем мире, как там будете жить, заодно рассматриваете угрозы, что возникнут в нем, а нас тут старое хватает за ноги.
– Так везде, – ответил я настороженно, – и во всем.
Он покосился на Мещерского, словно передавая ему мяч, тот ответил так же невесело:
– В общем, из небытия вынырнули элементы атомных бомб.
Я спросил встревоженно:
– Как… откуда?
Быстро пересмотрел последние новости в инете, особо напирая на все, хоть как-то касающееся атомных бомб, но, к своему стыду, ничего нового не обнаружил.
– Наследие Советского Союза, – ответил Мещерский. – Развал, неразбериха, хотя, как вы знаете, роспуск Советского Союза был запланирован и проводился настойчиво и неуклонно, однако не все шло абсолютно ровно и предсказуемо, да и не могло все пойти гладко, слишком грандиозную операцию осуществили. Потому и резкое обнищание населения, бандитский разгул девяностых…
Бондаренко сказал живо:
– Аркадий Валентинович!.. Доктор Лавронов свой, ему можно сказать правду. Это тоже было запланировано, иначе западные страны, то же НАТО, моментально вторглись бы в наши земли… А когда увидели, с чем придется столкнуться, побежденных придется кормить, они оставили Россию помирать от голода и разрухи, чтобы потом просто взять обезлюдевшие территории.
