– Оно тотчас улетело бы.
– Верно. И это произвело бы не больше смятения, чем какой-нибудь выстрел из пушки.
– Но какая была бы от этого польза?
– Я полетел бы вместе с ним.
Я отодвинул стакан с чаем и с изумлением посмотрел на моего собеседника.
– Представьте себе шар, – объяснял он мне, – достаточно большой, чтобы вместить двух пассажиров с багажом. Он будет сделан из стали и выложен толстым стеклом; в нем будут содержаться достаточные запасы сгущенного воздуха и концентрированной пищи, аппараты для дистиллирования воды и так далее. Снаружи стальная оболочка будет покрыта слоем…
– Кейворита?
– Да.
– Но как же вы попадете внутрь?
– Так же, как в пудинг.
– А именно?
– Очень просто. Нужен только герметически закрывающийся люк. Это будет, конечно, довольно сложно; придется устроить клапан, чтобы можно было в случае надобности выбрасывать вещи без большой потери воздуха.
– Как у Жюля Верна в «Путешествии на Луну»?
Но Кейвор не читал фантастических романов.
– Начинаю понимать, – сказал я. – И вы могли бы влезть туда и закрыть люк, пока еще кейворит теплый; а как только он остынет, он преодолеет силу тяготения, и вы полетите?
– По касательной.
– Вы полетите по прямой линии. – Я вдруг остановился. – Однако что может помешать вам навсегда улететь по прямой линии, в космическое пространство? – спросил я. – Вы не можете быть уверены, что попадете куда-нибудь, а если и попадете, то как вернуться назад?
– Я только что думал об этом, – сказал Кейвор, – это-то я и подразумевал, когда воскликнул: «Победа!» Внутреннюю стеклянную оболочку шара можно устроить непроницаемой для воздуха и, за исключением люка, сплошной; стальную же оболочку сделать составной из отдельных сегментов, так что каждый сегмент может передвигаться, как у свертывающейся шторы. Ими нетрудно будет управлять при помощи пружин и подтягивать их или распускать посредством электричества, пропускаемого через платиновую проволоку в стекло. Все это уже детали. Вы видите, что за исключением пружин и роликов внешняя кейворитная оболочка шара будет состоять из окон, или штор, – называйте их как хотите. Вот когда все эти окна, или шторы, будут закрыты, то никакой свет, никакая теплота, никакое притяжение или лучистая энергия не в состоянии будут проникнуть внутрь шара, и он полетит через пространство по прямой линии, как вы говорите. Но откройте окно, вообразите, что одно из окон открыто! Тогда всякое тяготеющее тело, которое случайно встретится на пути, притянет нас.
Я сидел, стараясь разобраться.
– Вы понимаете? – спросил он.
– Да, понимаю.
– Фактически мы сможем лавировать в пространстве как угодно, поддаваясь притяжению то одного, то другого тела.
– Да. Это совершенно ясно. Только…
– Что?
– Только я не совсем понимаю, зачем нам все это. Это ведь только прыжок с Земли и обратно.
– Конечно. Можно, например, слетать на Луну.
– Но если мы попадем туда, что мы там увидим?
– Посмотрим… По новейшим данным науки…
– Есть ли там воздух?
– Может быть, и есть.
– Отличная идея, – сказал я, – но не чересчур ли смелый замысел? Луна! Я предпочел бы сначала слетать куда-нибудь поближе.
– Но это невозможно: нам помешает воздух.
– Почему бы не применить вашу идею о пружинных заслонках, заслонках из кейворита в крепких стальных ящиках, для поднимания тяжестей?
– Ничего не выйдет, – упорствовал Кейвор. – В конце концов, путешествие в космическое пространство не более опасно, чем какая-нибудь полярная экспедиция. Отправляются же люди к полюсу!
– Только не дельцы. Кроме того, им хорошо платят за полярные экспедиции. И если там случится несчастье, им посылают помощь. А тут!.. Лететь неизвестно куда и неизвестно ради чего…
– Хотя бы ради разведки космоса.
– Да, пожалуй… и потом можно будет написать книгу…
– Я не сомневаюсь, что там есть минералы, – заметил Кейвор.
– Какие же?
– Сера, различные руды, может быть, золото, возможно, даже новые элементы.
– Да, но стоимость перевозки… – возразил я. – Нет, вы непрактичный человек. Ведь до Луны четверть миллиона миль!
– Мне кажется, перевозка любой тяжести обойдется недорого, если запаковать ее в ящик из кейворита.
– Об этом я не подумал.
– Перевозка за счет продавца, не так ли?
– Мы не ограничимся одной Луной.
– Что вы хотите сказать?
– Есть еще Марс: прозрачная атмосфера, новая обстановка, восхитительное чувство легкости. Неплохо бы слетать и туда.
– А воздух на Марсе есть?
– Конечно.
– Вы, кажется, намерены устроить там санаторий. Кстати, какое расстояние до Марса?
– Пока, кажется, двести миллионов миль, – беспечно ответил Кейвор, – и лететь нужно близко к Солнцу.
У меня опять разыгралась фантазия.
– Во всяком случае, – сказал я, – это звучит заманчиво. Все-таки путешествие…
Передо мной открывались невероятные возможности. Я вдруг ясно увидел, как по всей Солнечной системе курсируют суда из кейворита и шары «люкс». Патент на изобретение, закрепленный на всех планетах. Я вспомнил старинную испанскую монополию на американское золото. И ведь речь идет не об одной планете, а обо всех сразу! Я пристально посмотрел на румяное лицо Кейворa, и воображение мое точно запрыгало и заплясало. Я встал, зашагал по комнате и дал волю своему языку:
– Я, кажется, начинаю понимать. – Переход от сомнения к энтузиазму совершился в одно мгновение. – Это восхитительно! Грандиозно! Мне и во сне такое не снилось!
Лед моего благоразумия был сломлен, и теперь фантазия Кейвора не знала удержу. Он тоже вскочил и забегал по комнате, он тоже махал руками и кричал. Мы были точно одержимые. Да мы и были одержимые.
– Мы все устроим, – сказал он в ответ на какое-то мое возражение, – все устроим. Сегодня же вечером начнем вычерчивать литейные формы.
– Мы начнем сейчас же, – возразил я, и мы поспешили в лабораторию, чтобы приняться за работу.
Всю эту ночь я, как ребенок, витал в сказочном мире. Утренняя заря застала нас обоих за работой при электрическом свете: мы забыли его погасить. Эти чертежи стоят у меня перед глазами до сих пор. Я сводил и раскрашивал их, а Кейвор чертил; чертежи были грязные, сделанные наспех, но удивительно точные. Мы сделали в ту ночь чертежи стальных заслонок и рам, план стеклянного шара был изготовлен в неделю. Мы прекратили наши послеобеденные беседы и вообще изменили весь распорядок жизни. Мы работали беспрерывно, а спали и ели только тогда, когда уже валились с ног от голода или усталости. Наш энтузиазм заразил и наших троих помощников, хоть они и не знали, для какой цели предназначался шар. В те дни один из них, Гиббс, словно разучился нормально ходить и бегал повсюду, даже по комнате, какой-то мелкой рысцой.
