– А где ему положено быть? – оживился Жадовский.
– На своем месте.
– В Облепиховке? – спросила Людмила Львовна.
– В Облепиховке, – подтвердил Лука Петрович.
– Но мы там были несколько раз, и там ничего, кроме котлована, нет, – суетливо заметил Жадовский.
– Это вам показалось, друзья мои. С людьми иногда еще и не такое случается. Им мерещится черт знает что, вот и вам померещилось то, чего на самом деле нет, – загадочно произнес Берия.
– Как вас понимать, Лука Петрович? Значит, нам и дом померещился? – испуганно уточнил Жадовский.
– Что вы, милейший, я как раз считаю наоборот. В нашем ведомстве все наоборот, – и он добавил значительно и с расстановкой, – на-о-бо-рот.
– Что… на-о-бо-рот? – с нарастающим испугом спросил Жадовский.
– То и значит, что дом ваш на своем месте. Мы своих подопечных не обманываем, дорогой мой Борис Ефимович, а вы, я вижу, здорово перенервничали.
– Как же не перенервничать? Несколько раз подъезжаем к дому, а его все нет, – возмутился Жадовский.
– Я, конечно, вас понимаю, но простите за банальность, нервы надо беречь, – посоветовал Лука Петрович, – они вам еще пригодятся.
– А как же главный архитектор? – спросил Жадовский.
– Что главный архитектор? – переспросил Лука Петрович.
– Да вы понимаете, он сказал, что вас вообще не знает, – возмущенно произнес Борис Ефимович, – он мне сам только что это заявил.
– Это Иннокентий Дмитриевич-то меня не знает? – Лука Петрович засмеялся, – вы явно что-то путаете, дорогой мой. Мы с Аборским приятели давнишние, вы даже не представляете себе, насколько давнишние, и мы с ним не одно дело уже сделали.
– Позвоните ему, пожалуйста, сейчас, – попросила Людмила Львовна, – отчитайте как следует, чтобы он от своих слов не отказывался.
– Хорошо, – согласился Лука Петрович и поднял трубку, – Клара Карловна, соедините меня, пожалуйста, с Аборским.
– Клара Карловна… – испуганно спросил Борис Ефимович, – кто это?
– Это секретарь. Да вы ее знаете, вон она, в приемной сидит, – ответил Лука Петрович и участливо добавил, посмотрев на Жадовского, – ой, голубчик, да вы явно перенервничали, явно. Вам, батенька, к доктору бы надо.
– Надо, да все нет времени, – согласился Жадовский, – мы так много работаем с Людмилой Львовной в нашей компании, что о себе и подумать некогда.
– Что значит «нет времени»? – усомнился Лука Петрович, – вы хотите, чтобы его было у вас много?
– Хотелось бы, – утвердительно сказал Жадовский.
– Может, когда-нибудь это так и будет, – загадочно ответил Лука Петрович, – а пока я вам посоветую вот что. Есть у меня один знакомый доктор, чудесный, я вам доложу, специалист. Дело свое знает лучше многих. Может, слышали? Его фамилия Струпьев.
– Струпьев? Откуда вы его знаете? – воскликнул Борис Ефимович, но в это время Лука Петрович уже говорил по телефону с главным архитектором Иннокентием Дмитриевичем Аборским.
Секретарь включила громкую связь, чтобы их разговор был слышен Жадовским.
– Иннокентий Дмитриевич? Это Берия. Голубчик, что там у вас произошло с моими подопечными Жадовскими?
– Все нормально, Лука Петрович, рабочий момент, так сказать, – ответил главный архитектор.
– Вы, пожалуйста, не обижайте Бориса Ефимовича, а то сами нас познакомили, а теперь какие-то непонятные жалобы на вас, – громко и отчетливо произнес Берия.
– Лука Петрович, не беспокойтесь. Все сделаю, как положено, как вы распорядитесь.
– Я надеюсь на вас, милейший, – закончил Лука Петрович и положил трубку. Потом он обратился к Жадовским:
– Вы можете не волноваться, Борис Ефимович, Аборский ничего не делает без моего распоряжения.
– Ой, благодарю вас, дорогой Лука Петрович, вы просто сняли груз с плеч, – горячо заговорил Жадовский. Но Лука Петрович жестом остановил его речь.
– Не за что, уважаемый, не за что. И потом, он всего лишь архитектор, так сказать, теоретик, а я практик. Он только предлагает проект, но руковожу, осуществляю и воплощаю в жизнь этот проект я.
– Да, конечно… – согласно кивнул Жадовский.
– А самое главное, он давно уже работает со мной по контракту.
– А Струпьев? – вспомнил вдруг Борис Ефимович.
– Что… Струпьев? – переспросил его Берия.
– Вы упомянули доктора Струпьева. Откуда вы его знаете? – снова поинтересовался Жадовский.
– Я знаю его очень давно, – ответил Лука Петрович, – мы когда-то жили с ним в одном городе и даже по соседству. Он ведь с юга сюда приехал.
– С юга, – подтвердил Борис Ефимович, – только я не знаю, откуда.
– Так и я оттуда родом, друзья мои, – горячо воскликнул Лука Петрович, – ой, какая же там жара… ой, какое пекло, прямо как в аду.
– Как же вы там жили? – спросила его Людмила Львовна.
– Так это же моя родина, что мне это пекло, я там как в своей тарелке, – заверил Лука Петрович, – а вот приезжие там мучились, ох, как же они мучились. Прямо как на сковородках поджаривались.
– Какие вы страсти рассказываете, – испуганно сказала Людмила Львовна.
– Но что делать, у кого как жизнь сложилась… Что заслужили – то заслужили, – весело сказал Лука Петрович, – но мы с вами ушли от темы.
– Да, да, ушли, – растерянно кивнул Жадовский.
– А я говорил вам, Борис Ефимович, что вам бы не мешало показаться доктору.
– Да, надо, надо, – опять кивнул Жадовский.
– А то вы какой-то чересчур эмоциональный, – заметил Лука Петрович, – я бы сказал, экспрессивный, вам бы стихи писать. Не пробовали?
– Ну, что вы, Лука Петрович, – засмущался Борис Ефимович, – я далек от этого.
– Вы так думаете? – весело спросил Лука Петрович.
– Конечно, – ответил Жадовский.
– А я думаю, нет, может, попробуете, уважаемый?
– Да что вы, Лука Петрович, – еще больше смутился Жадовский.
– Жизнь покажет, – сказал Берия, – а со Струпьевым вы все-таки познакомьтесь. Он человек надежный и специалист проверенный, я вам его советую.
– Да что мне его советовать, когда он сейчас работает у меня в компании, – с воодушевлением сказал Жадовский.
– Что вы говорите? Так вам, дорогой мой, повезло! – воскликнул Лука Петрович.
– Он пришел к нам после того, как уволилась врач Василькова, – пояснил Борис Ефимович.
– С Васильковой лучше не связываться, – неожиданно заметил Лука Петрович.
– Вы и ее знаете? – подивился Борис Ефимович осведомленности Берия.
