В конце декабря Эльвира вызвала к себе в кабинет верную Марусю, чтобы дать ей последние наставления: через два дня Маруся должна была сопровождать родителей Эльвиры на дорогой египетский курорт. Родители отбивались руками и ногами, но Эля была неумолима: маме и папе давно пора было погреться на солнышке. Путевки и билеты уже были приобретены.
Маруся явилась в кабинет с подозрительно распухшим носом и то и дело прерывисто вздыхала, записывая указания Эльвиры в специальный блокнотик. Когда все темы были обсуждены, Эля поднялась со стула, блаженно потянулась и спросила:
– Ну, как ты вообще? Вижу, опять рыдала. Из-за кого на этот раз?
– Из-за тебя, – коротко ответила Маруся.
Эльвира хрипло рассмеялась от неожиданности. Потом вернулась за стол и вопросительно уставилась на подругу.
– Элечка, ты только не обижайся, – поспешно заговорила Маруся. – Но только давай с этого дня мы с тобой не будем считаться подругами. Я просто буду на тебя работать, выполнять все твои поручения, как и прежде.
– Вот это номер, – протянула пораженная Мухина. – Чем же тебе дружба со мной стала нехороша?
После истории с Юрой как-то само собой получилось, что Эля перестала общаться со своими прежними друзьями. Институтские дружбы отпали, когда ей пришлось перевестись на заочный. Со школьными друзьями встречаться было некогда, да и не хотелось отвечать на вопросы, куда делась давно обещанная свадьба. А главное, отпала сама потребность в дружбе. И смысл ее тоже отпал. Крутясь в бизнесе, Эльвира на каждом шагу встречала подтверждения тому, что самая крепкая дружба однажды кончается предательством. В глубине души она и Марусю вовсе не считала своей подругой. Просто это был единственный человек, кроме родителей, который был ей небезразличен. О котором она заботилась, как могла. О котором переживала.
– Ой, ну не могу я больше из-за тебя плакать! – горестно выдохнула Маруся. – Всякий раз, как поговорю с тобой, так обидно бывает! Вспомню, как мы хорошо дружили когда-то, и прямо слезами заливаюсь. Лучше тебе быть только моим работодателем. На работодателей же не обижаются, обижаются только на друзей.
– Чем же я тебя обидела? – колко покосилась на нее Эльвира. И тут же отвернулась, стала смотреть в окно, будто уже списала Марусю со всех счетов.
– Но ведь ты со мной совсем никогда не разговариваешь, – совсем по-детски, распустив нижнюю губу, пролепетала Маруся. – Я всякий раз иду к тебе в кабинет и так надеюсь, что ты со мной поговоришь о чем-нибудь. А ты только даешь распоряжения. Ладно бы по работе, это нормально, но ведь и по жизни так: Маруся, поедешь на неделю в санаторий! Маруся, надень завтра ту кофту от Гуччи, что я тебе купила! Маруся, доложи, как у тебя на личном фронте! Я, конечно, безумно тебе благодарна за все, Элечка. Но я так не могу! – И Маруся разрыдалась, зажимая лицо руками.
Эля вскочила со стула, приблизилась к подруге, обняла за плечи и провела рукой по ее пушистым волосам.
– Марусь, ну что ты в самом деле? Ерунду ведь говоришь, – забормотала она. Боже, как непривычно ей было говорить в таком покаянном тоне! Железная Муха давно уже привыкла раздавать распоряжения и принимать отчеты. – Я и с родителями своими редко разговариваю. Это беда моя, я знаю. Но что поделать, если на разговоры нет времени и сил! А что я командую тобой, так это потому, что ты мне кажешься иногда ребенком. Может же у меня быть неизжитая тяга к материнству?
– Так роди, – улыбнулась Маруся подруге сквозь слезы. Материнство – вот что было ее главной мечтой и страстью. – Чего проще-то?
– Издеваешься? – улыбнулась Эля. Кажется, конфликт был исчерпан. – И не переноси на других собственные желания. Сама рожай.
– Не могу, – вздохнула Маруся. – Я еще не нашла своим будущим деткам папу.
Тут уже вздохнула Эля.
– Я знаю, знаю, что ты мне хочешь сказать, – заторопилась Маруся. – Что я неправильно подхожу к этому вопросу. Не-ра-ци-о-наль-но! Выбираю только тех мужчин, которые мне заведомо не подходят. Несчастненьких и потерянных. Что я такая маленькая грустная обезьянка, и каждый мужчина, встречаясь со мной, думает, что он меня облагодетельствовал. Даже гордится собой, как будто вынес из огня инвалида. А потом понимает, что это я его жалею, и хватается за голову. И думает: «Ну ничего себе, такая страшная, а меня же жалеет! Я что, на помойке себя нашел?» – и делает ноги. И не понимает, дурачок, что для меня пожалеть и полюбить – это совершенно одно и то же.
– Я ничего такого никогда не говорила! – возмутилась Эльвира. – И никакая ты не страшненькая. Наоборот, очень милая.
– Не говорила, конечно, – тут же согласилась Маруся. – Только ты так думаешь. И все это правда, к моему несчастью. Но от успешных мужиков, с которыми ты меня знакомишь, меня воротит. И кстати, Эль, уж я тебя умоляю: ты только моим мужчинам ничего не предлагай.
– Поклеп! – возмутилась Мухина. – Я твоих так называемых мужчин вообще не трогаю.
– А Павел? – въедливым голосом напомнила Маруся. – Разве ты не пообещала ему место менеджера в фирме? Как ты могла, Элечка, ты ведь с самого начала знала, что никакого толка не будет. У него же образование – пять классов и колония.
– Ну, хотела дать ему шанс, – пожала плечами Эльвира.
– Не шанс, а ко мне ты его хотела привязать! А он догадался и ушел в запой!
– Ну, прости меня, – рассердилась Эля. – Ушел и ушел, и слава богу, тебя и фирму освободил от своей малоприятной персоны. Я, знаешь ли, привыкла, что каждый товар имеет свою цену. Товар не имеет права спиваться!
– Да почему он товар?! – завопила Маруся. – Может, это я товар?
– Нет, Маруся, – очень серьезно ответила Мухина. – Ты – человек, хороший, любящий, честный.
Просто то, что тебе попадается, – грязь на дороге, шелупонь. Но я еще не теряю надежды отыскать среди твоих бестолочей кого-нибудь поприличнее и приковать его к тебе золотой цепью. А теперь иди домой и собирай вещи. Ой, извини, я опять командую.
– Командуй на здоровье, – с блаженным видом разрешила Маруся. – Теперь, когда мы объяснились, я больше не буду на тебя обижаться. Только скажи мне, Элечка: мы останемся подругами, если когда-нибудь я перестану с тобой работать?
– Да что же это такое, Маруська? То собираешься лишить меня своей дружбы, то оказывается, и работать на меня не хочешь!
Фразу эту Эля произнесла шутливым тоном, но на душе сделалось неспокойно. Неужели Маруся хочет ее покинуть? Тогда ей даже словом не с кем будет перекинуться. Все, что останется, – ловить на себе завистливые взгляды, быть надменной, беспощадной к конкурентам – и вечно оставаться одной.
– Я хочу быть имиджмейкером, – с гордым видом сообщила Маруся. – Я всегда хотела заниматься прическами, макияжем. Вот помогу тебе с новым рестораном и пойду на курсы. А потом опять стану тебе помогать, создавать лицо фирмы и твое. Ты становишься знаменитой, Элечка, скоро тебе понадобится кто-то, кто будет строго следить за твоим имиджем.
