Эля быстро оглянулась: не услыхала ли мать? Но рядом с матерью сидела Маруся, обнимала ее за плечи, шептала что-то на ухо. Тогда Эля перевела на врача полный холодного презрения взгляд и сказала:
– Нет!
– Что – нет? – не понял тот.
– Вы ошибаетесь. Существуют самые продвинутые технологии. Пересадка сердца, в конце концов. Хирурги с мировыми именами. Так что говорите только о своей больнице.
– Ошибаетесь, дамочка, – с веселой злостью проговорил врач. – Все это, без сомнения, существует. А только люди все равно не стали бессмертными, даже если у них денег куры не клюют. Природу не обманешь. Вашему отцу жить осталось не больше трех месяцев. С вашими деньгами и амбициями – пять.
Повернулся и пошагал прочь по коридору, даже спиной выражая непоколебимость своей правоты.
Утром Эле удалось пройти к отцу. Он лежал в трехместной палате. В первый момент ей показалось, что отец в глубоком обмороке. Уж слишком белое и неживое было у него лицо. И когда он успел так похудеть и посереть? Правда, Эля последний месяц не видела отца, но мать ничего не сообщила ей о признаках наступающей болезни. Эльвира уже собралась немедленно звать на помощь персонал, но тут отец открыл глаза. И слабенько кивнул ей. Дрогнули губы в попытке улыбнуться. Эля поспешно опустилась на подставленный к койке стул.
– Здравствуй, дочка, – негромко выговорил Иван Сергеевич. – Молодец, что пришла. Думал о тебе. Когда не спал.
Говорил отец короткими фразами, словно на длинные ему не хватало воздуха.
– Как мать?
– Волнуется, – вздохнула Эля. – Нас вдвоем к тебе пока не пускают. Но там с ней Маруся, так что все в порядке.
Отец слабо шевельнул ладонью, Эля догадалась, что он хочет взять ее за руку, подсунула свою ладонь под нервно теребящие одеяло пальцы. Отец совсем слабенько пожал ее и произнес:
– Бедная наша девочка…
– Ты ошибаешься, папа, – прошептала Эля, слабо улыбаясь. – Я давно уже не бедная девочка. И я сделаю все возможное, чтобы ты…
– Я не об этом, – перебил ее отец. – Виноваты перед тобой. Бросили тебя в этот мир.
– О чем ты, папа?
На миг Эльвире показалось, что отец заговаривается.
– Мы с матерью – научные крысы, – продолжил он. – Родили себе на старость отраду. Думали, школа и комсомол вырастят. Кто же знал, что так обернется.
– Да что обернется, папа? – даже перепугалась Эля. Неужели отец все-таки бредит? – Все к лучшему обернулось. Не пропала, слава богу. И вам не дам пропасть.
– Мучаемся мы с матерью, – продолжал шептать отец. – То, что одна ты совсем на земле. Что жизни у тебя нормальной нет. Один только бизнес.
– Да вы-то с матерью тут при чем? Разве вы могли знать, что я нарвусь на мерзавца? – в отчаянии проговорила Эля.
– На какого мерзавца? – удивленно приоткрыл глаза отец. – А, ты о том типе, который хотел жениться и жил с другой? Разве в нем дело? Встретила бы другого, вышла бы замуж давно. Если бы не стала нас с матерью тянуть.
– Глупости, папа! – отрезала Эльвира. – В конце концов, мне всего двадцать восемь лет. И согласись, я уже кое-чего достигла. Теперь могу подумать и о семейном счастье.
Но отца ее слова совсем не успокоили. Он едва заметно покачал головой:
– Не станешь думать. Перехотелось тебе – вот в чем дело. Назад пути нет.
– Да наоборот, недохотелось пока, – продолжала из непонятного упрямства упираться Эльвира. – Так что, папочка, ты поправляйся, крепни. И думай о том, что скоро погуляешь на моей свадьбе. И внуков понянчишь. Ну что ты крутишь головой? Я клянусь тебе, папа! Разве я вас с мамой когда-нибудь обманывала?
Отец, не открывая глаз, слабо улыбнулся ей.
Возвращаясь в Питер, Эльвира забрала с собой Марусю. Та упиралась, даже плакала и твердила:
– Я лучше побуду с тетей Тамарой. Она так испугана. После обеда нас обещали пропустить к Ивану Сергеевичу.
Но Эля была непреклонна:
– С матерью пока побудет ее подруга, тетя Ира. И Колю я здесь оставляю, если вдруг понадобится что-то срочно добыть и доставить. А с тобой мне нужно поговорить. Ты еще успеешь вернуться сюда.
– Так давай здесь поговорим.
– Нет, – качнула головой Мухина. – Это слишком серьезно. Я должна сперва все обдумать. Вот по дороге и займусь этим.
В обеденный перерыв, после того как Эльвира раскидала текущие дела, они с Марусей уединились в кабинете.
– Возьми листок, – приказала подруге Эля. – Будешь все записывать, по пунктам. Это насчет отца.
– Врач сказал, какие лекарства ему помогут? – радостно уточнила Маруся.
– Нет, боюсь, лекарствами тут не обойдешься. Между нами, Марусь, – тот врач с ночного дежурства дал отцу пять месяцев жизни. Не пугайся, ты же сама видела этого типа. Захолустный врачишка, в чем он может разбираться? Я только что дала указание найти мне лучшего специалиста в данной области. Не важно, у нас или за рубежом. Но пока других данных нет, нам волей-неволей придется исходить из срока, названного Астаховым. Пять месяцев.
– Ой, божечки мои! – тихонько вскрикнула Маруся.
– Прекрати! Дело очень важное. Но тебе это понравится. За это время я должна выйти замуж и завести ребенка.
– Ребенка? – моментально среагировала Маруся. – Нет, не успеем.
– Успеем, – усмехнулась Эльвира. – Никто ведь не говорит, что я собираюсь его рожать. Да это и невозможно.
– Почему? – У Маруси от изумления округлились глаза. – Я всегда ждала, что ты одумаешься и родишь, наконец. Конечно, пять месяцев маловато, но если начать как можно раньше…
– Маруся! – заорала Мухина. – Будешь ты меня слушать или нет? Хорошо, чтобы ты не лезла ко мне со своими глупостями, я тебе кое-что расскажу. Помнишь, как мы с тобой познакомились в больнице?
– Ой, конечно, помню, – закивала Маруся.
– У меня была черепно-мозговая травма. Я мало что тогда соображала. Я была тогда беременна, хоть и не знала об этом наверняка. Всего несколько месяцев. В больнице началось маточное кровотечение, пригласили врача из гинекологии, он быстренько сделал мне чистку. Когда я спросила о ребенке своего лечащего врача, он сказал, что никакого ребенка не было. Понятное дело, не хотел выслушивать мои писки и визги.
– Откуда же ты узнала? – прижимая к щекам ладони, шепотом спросила Маруся.
– Ну, я же все-таки женщина, – усмехнулась Эля. – И посещаю иногда гинеколога. Он и сказал мне, что был аборт, причем весьма неудачный. И что, если я хочу забеременеть, мне придется долго лечиться. Но я, слава богу, этого и не хотела. Уж извини, Марусь, но, в отличие от тебя, детей я предпочитаю видеть на картинках.
Маруся в ответ прерывисто вздохнула, в ее глазах Эля прочитала бесконечное сочувствие и желание немедленно бросить все и посвятить свою жизнь несчастной, обездоленной подруге.
