– Я рад. Мы с вами можем встретиться?
– Послушайте, в очередной раз напоминаю вам условия договора: не вы меня, а я вас вызываю по мере надобности.
– Это очень важно, – не отступал Владимир.
Эльвире захотелось наорать на него, выпустить наружу скопившееся раздражение. Но она сказала почти спокойно:
– Хорошо, адрес вы знаете. Приходите сегодня после одиннадцати.
Она заранее подготовилась к неприятному сюрпризу. И совсем не удивилась, когда мужчина сказал:
– Эльвира Ивановна, я хотел бы пересмотреть наши договоренности.
– Так дела не делаются, – медленно произнесла в ответ Мухина.
– Я вам не доставлю неприятностей. Просто предлагаю перевести наши отношения на другую основу. Я сделаю все, что от меня требуется. Но денег с вас не возьму. В конце концов, работа на вас отнимает у меня совсем мало времени, и мой прежний заработок остается при мне. А брать с вас деньги за такой мизерный труд мне неловко.
– Заработок бомбилы? – скривилась Эля. – Ну-ну.
– Для вас это, понятно, не деньги, но меня они устраивают. Со временем найду еще какой-нибудь приработок.
– Черт возьми! – крикнула Мухина. – Что это за глупости?! Почему бы вам не работать на меня?
– Эти, как вы выражаетесь, глупости – целиком моя проблема. Вас это никак не может беспокоить. Повторяю, свою часть обязательств я выполню.
– Ну уж нет, – прошипела женщина. – Или вы сейчас объясняете причину, или можете считать себя свободным от всяческих обязательств. Имейте в виду: мне гораздо удобнее платить вам, чем выслушивать без конца всякие глупости.
Владимир колебался. Эльвира поймала его взгляд, брошенный в сторону двери, и поняла: он и впрямь подумывает уйти без объяснений. Но он сказал:
– Допустим, я не считаю, что моя работа на вас заслуживает вознаграждения. Я с удовольствием познакомился с вашими родителями, они действительно очень милые люди. Вы сказали, что не знаете, когда я понадоблюсь вам в следующий раз. За что мне брать с вас деньги?
– О господи! – в бешенстве воскликнула Эльвира. – Ну почему в этой стране никто не желает работать, хотя бы за очень приличные деньги?! Почему каждый, стоит запахнуть деньгами, начнет немедленно хитрить в надежде выгадать еще больше? Да неужели вам самому не стыдно, ваши дальнейшие действия у вас на лбу печатными буквами написаны! Сегодня вы отказываетесь от денег якобы в припадке благородства, завтра намекнете, что испытываете ко мне известные чувства. Еще бы, несчастная богатенькая тетенька немедленно растает, выскочит за вас замуж и перепишет на вас все свое состояние. Ну что стоите столбом? Давайте хлопайте дверями, изображайте поруганную добродетель.
Владимир и впрямь стоял неподвижно напротив Эльвиры, слушал ее и совсем не выглядел оскорбленным. Дослушав, спокойно произнес:
– Хотите, Эльвира Ивановна, я дам вам расписку, что даже не собираюсь за вами ухаживать?
– Хороший ход, – вздохнула женщина, с видом полной безнадежности опускаясь на стул.
– Нет, правда, чтобы вы не беспокоились. Да мне бы, честно говоря, и в голову не пришло за вами ухаживать.
– Пытаетесь ответно меня оскорбить?
– Да нет, вы опять не так поняли. Я бы с удовольствием за вами поухаживал, встреть я вас в метро или на улице. Но сейчас мы с вами словно на разных планетах.
– Я знаю, что вы сейчас скажете, – впиваясь в него злобным взглядом, промурлыкала Эля. – Что вы слишком себя уважаете, чтобы жениться на деньгах. Так, верно?
– А вам это уже говорили?
– Говорили, – усмехнулась женщина. – Только богатой на тот момент была не я.
– Тогда я понимаю, что с вами произошло.
Эльвира задумалась на миг, потом кивнула:
– Хорошо, что вы это понимаете. А теперь давайте вернемся к вопросу о том, продолжаете ли вы на меня работать.
– Я и не отказывался, – удивился Владимир.
– Нет, вы не понимаете. Вы либо продолжаете работать на меня за деньги, либо уходите сейчас со своим благородством навсегда.
Молчание. Эльвира мысленно досчитала до десяти, потом спросила:
– Ну, что вы надумали?
– Эльвира Ивановна, а что насчет ребенка? – вопросом на вопрос ответил Владимир. – Нашли вы его? То есть выбрали?
– Да, завтра еду смотреть. Так что насчет…
– Могу я поехать с вами?
– Зачем? – поразилась женщина. – Это что, очередная хитрость?
– Зачем же хитрость? – широко улыбнулся Владимир. – Я прекрасно понимаю, что от меня в этом вопросе ничего не зависит. Но мне ведь все равно придется с ним встречаться. А я привык заранее разведывать ситуацию.
– Возьмете деньги? – устало проговорила Эльвира. – Тогда возьму вас с собой.
– Слушай, а ведь это здорово?! – после некоторой заминки с вопросительной интонацией воскликнула Маруся.
– Что ты видишь в этом здорового? – угрюмо поинтересовалась Эля.
– Ну то, что он так интересуется ребенком. Вот увидишь, он сразу полюбит малыша. Его невозможно не полюбить.
– Знаешь, Маруська, иногда мне кажется, что я – единственная нормальная среди поголовно сумасшедших. Все как будто забывают об истинном положении дел. Но зачем ему любить этого ребенка?
Подруги говорили по телефону. Маруся тяжело задышала в трубку и вдруг выпалила:
– Нет, Эля, мы-то все как раз нормальные. И я, и Володя, – мы-то понимаем, что нельзя, ну нельзя играть в такие игры. Даже ради самых рассвятых целей. Все равно все должно быть по-человечески. Но мы стараемся тебе помочь, вот и подстраиваемся под твою игру.
– То есть сумасшедшая – это как раз я, – уточнила Мухина. – Что ж, спасибо, подруга.
– Ой, Элечка, извини… – растерялась Маруся.
– Нет, все в порядке. Только, подружка, запомни мои слова: твой Володя – еще тот игрок. Мне даже интересно, что он задумал. Именно поэтому я вчера не выгнала его, а разрешила поехать со мной в детский дом. Интересно будет обломать его игрища! – И швырнула трубку на рычаг.
В детский дом приехали после обеда. К ним вышла сама заведующая, стройная дама с простецким лицом. Она во все глаза уставилась на Элю. Потом заинтересовалась ее спутником, спросила подобострастно:
– Это ваш муж?
– Жених, – холодно ответила Эльвира. Сама она с Володей едва поздоровалась и за всю дорогу не сказала ни слова. – Могу я увидеть ребенка?
– Конечно, конечно, – мелко затрясла головой заведующая. – Прошу вас в мой кабинет, мальчика сейчас приведут.
Прошли в кабинет. Эльвира чувствовала себя просто отвратительно. Сжималось и проваливалось куда-то сердце, от непривычных запахов этого дома детской скорби разболелась голова. Будь рядом Маруся – ей было бы куда легче. Пришлось бы утешать Марусю и забыть о себе. Но рядом был только чужой докучливый человек.
