Они долго смотрели друг на друга, не произнося ни слова. Затем Энн прошла вглубь комнаты, устроилась на стуле и застыла с каменным выражением лица, не предвещавшим ничего хорошего.
– Ника, как ты могла? – вдруг истерично выкрикнула гостья и неожиданно разрыдалась.
Николь бросилась к подруге, обняла ее за плечи и попыталась успокоить:
– Энни, поверь, дорогая, я не хотела и до последней минуты боролась со своим чувством! Знаешь, после стольких лет жизни с Эдвардом Пол показался мне совершенно фантастическим человеком. По правде говоря, он еще в Лондоне застал меня врасплох своим неожиданным признанием…
– Ты видела моего сына в Лондоне? – опешила Энн, мгновенно прекратив реветь. – И ничего мне не сказала?
– Я пыталась это сделать, но… Понимаешь, узнав, что Пол ничего не рассказал тебе о нашей встрече, я тоже решила не искушать судьбу. Вообще говоря, тогда я отвергла его и очень надеялась, что смогу справиться с этим наваждением. Я действительно не хотела этого, Энн.
– Ты специально устроила встречу с моим сыном в Лондоне! – возмущенно выдохнула гостья.
– Нет, это не так. Он сам приехал туда вслед за мной.
Энн вскочила на ноги и гневно сверкнула глазами.
– Я не верю ни единому твоему слову! Все эти годы я пребывала в неведении относительно…
– Энн, Пол действительно преследовал меня повсюду. Он приехал в Лондон, затем в Венецию. Я больше не могла сопротивляться этому.
– Этому? Чему?
– Своей любви к нему, – тихо произнесла Николь.
– Любви? Ты называешь это любовью?
– Да, поначалу я думала, что это всего-навсего минутное увлечение, вызванное воздействием алкоголя, но оказалось, что все намного сложнее.
– Намного сложнее… – рассеянно повторила Энн, с великим трудом контролируя себя, чтобы не заорать во всю глотку. – А что ты еще обнаружила в мальчике, который едва оторвался от материнской юбки?
Николь понуро опустила голову. Подруга никак не хотела понять ее, несмотря на все попытки объясниться.
– Понимаешь, я люблю Пола по той же самой причине, по которой любая другая женщина любит мужчину. Мне приятно его общество, я ценю его мнение, восхищаюсь его талантом и прежде всего необыкновенной деликатностью по отношению к моим чувствам.
– А тот факт, что он намного моложе, не останавливает тебя? И что он – мой сын, а ты – моя лучшая подруга…
Да, это было серьезное препятствие, и я только что пыталась объяснить тебе свое состояние. Даже в Венеции Я все еще сопротивлялась, но в последнюю минуту силы покинули меня…
– И что же мне прикажешь теперь делать? – Не получив от Николь ответа, Энн оглядела комнату. – У тебя найдется что-нибудь выпить? Джин без содовой, если можно.
Николь налила подруге немного джина и бросила в стакан несколько кубиков льда. Себе же добавила изрядное количество тоника.
Энн залпом выпила содержимое стакана и с облегчением вздохнула.
– Значит, ты действительно решила оставить Эдварда ради моего сына?
– Да. Я хочу, чтобы ты поняла…
– Нет, я не понимаю. Он что, импотент? Николь густо покраснела.
– Нет.
– Он любит тебя?
– Да, но…
– Стало быть, твое отношение к моему сыну можно объяснить только неуемной алчностью, – надменно изрекла Энн тоном, характерным для любой мелодрамы. – Ты всегда была слишком амбициозна и самолюбива. Твоя Ненасытная жажда славы, известности и внимания могла бы погубить тебя в самом начале карьеры, если бы не я и не Эдвард. Только с нашей помощью ты стала известным скульптором и достаточно богатой женщиной, но тебе этого Показалось мало, и вот ты завладела моим сыном.
Николь сидела молча и рассеянно слушала горькие слова подруги, которые уже не соответствовали действительности.
– Если бы ты была хорошей матерью своей дочери, – продолжала наносить удары Энн, – ты бы поняла всю чудовищность своего поступка. Но ты забросила ее как никчемную вещь и пожертвовала всем святым ради сиюминутного удовольствия. Ты очень эгоистична, Николь, и всегда была такой. Для тебя на первом месте всегда были твои произведения, твое самолюбие и твой успех, а все остальное отодвигалось на второй план.
Николь разрыдалась, доставив подруге немалое удовлетворение. Энн поняла, что отыскала слабое место в «стане противника», и вознамерилась возобновить атаку.
– Ну что, я не права?
Та молча покачала головой.
– Интересно, как Джулия отнеслась к твоему романтическому увлечению? Думаю, она не в восторге от того, что ее мать превратила сына своей лучшей подруги в самого заурядного любовника.
– Она не разговаривает со мной, – только и смогла выдавить Николь, вытирая слезы. – Впрочем, она и раньше избегала меня. Энни, ты, конечно, права насчет полного провала моих отношений с дочерью, но я просто не знаю, что с ней делать.
– Ты можешь начать с того, что оставишь моего сына в покое Она поймет, что ты ценишь ее больше всего на свете.
– Вряд ли это поможет, – покачала головой Николь, наливая себе джина с тоником. – Что же касается разницы в возрасте, то сейчас это не имеет для нас ровным счетом никакого значения. Это не просто животная страсть между мужчиной и женщиной. Это, если хочешь знать, полноценная любовь между двумя творческими личностями, готовыми пожертвовать всем ради своей любви…
– Ну все, хватит! – истерично прервала ее Энн. – Слышать больше не хочу этот бред! Еще одно слово – и меня стошнит. Никогда не поверю, что мой сын увязался за тобой исключительно по собственной инициативе. Ты опытная искусительница и нашла способ обольстить его. Я давно замечала, что ты вертишь задом и готова наброситься на любого мужика. Нет, дорогая, с моим сыном у тебя ничего не получится.
Николь сообразила, что ее подруга уже порядком накачалась джином и теряет над собой контроль.
– Хочешь лишить моего сына нормальной семейной жизни? – заорала вдруг Энн, покраснев от гнева и напряжения. – Он мог бы иметь детей. Ты можешь родить ему детей? Можешь?!
Николь побледнела.
– Физиологически это вполне возможно…
– Физиологически? Да будет тебе известно, что женщины в нашем возрасте способны родить лишь какого-нибудь монголоидного урода!
Николь пошла на попятную:
– Собственно говоря, мы не собираемся жениться. И вообще, вес может закончиться очень быстро, как только Пол разлюбит меня…
– Заткнись и не говори больше о любви! – взвилась Энн. – Каждый раз когда ты произносишь это слово, мне хочется блевать. Господи, и за что мне такое наказание? Как я могла упустить своего сына? Когда?
– Ты можешь гордиться своим сыном, – еле слышно прошептала Николь. – Он делает тебе честь своими поступками и своей порядочностью. Разве не об этом мы мечтали с тобой в юном возрасте? В нем абсолютно нет мужского шовинизма.
