– А кто тебе сказал, что я была у Эдварда?
– Он сам и сказал. И вообще он доставил мне массу неприятностей, но речь сейчас не о том. Если тебе интересно, я не набил ему морду, как он того заслуживает. Все закончилось чинно и благородно.
Ты хотел набить ему морду?! – взбеленилась Энн. – Да это он должен был расквасить твою физиономию! Ведь он брошенный женой муж, то есть потерпевшая сторона. Да он вправе просто-напросто убить тебя, не дай, конечно, Бог, и присяжные наверняка оправдают его.
– Я не хочу больше говорить об этом, – отмахнулся от нее Пол. – Ты считаешь Эдварда порядочным мужчиной, но, к твоему сведению…
– Меня это не интересует! – истерично выпалила Энн, обхватив голову руками. – Ты оспариваешь каждое мое предложение и даже осмелился отказаться от моей помощи в качестве агента. Ты все делаешь назло…
– Совершенно верно, но только не назло, а в соответствии со своими собственными интересами и представлениями о порядочности. И твоя Патрисия мне совершенно не нужна. Если ты надеешься, что она соблазнит меня, затащит в постель и таким образом оторвет от Николь, то тебя постигнет страшное разочарование. Все твое сводничество ни к чему хорошему не приведет.
– Да как ты смеешь! – заорала Энн на сына. – Как у тебя язык повернулся сказать такое про свою мать! Мне и в голову никогда не приходило заниматься подобными вещами! Какая грязная инсинуация! Я никогда не прощу тебе такого хамства.
Пол сообразил, что переборщил, и немного поостыл.
– Ну ладно, беру свои слова обратно. Похоже, у тебя это происходит на уровне подсознания.
Не надо вешать на меня своего дурацкого Фрейда! – Продолжала неистовствовать Энн. – Я не узнаю тебя, Пол. Ты перестал быть моим сыном с тех самых пор, как эта шлюха вцепилась в тебя своими когтями. Эта сексуально озабоченная маньячка опустила тебя до своего уровня и планомерно уничтожает все твои лучшие качества.
– Мама, если ты еще раз назовешь Николь шлюхой, я уйду из твоего дома и больше ноги моей здесь не будет!
– Нет, это я уйду из собственного дома, так как это по моей вине ты занялся музыкой и встретился с моей бывшей подругой. Кем бы ты был сейчас без меня? Полным ничтожеством!
Пол недоуменно уставился на мать.
– Если ты и впрямь так думаешь, то мне придется поразмышлять над тем, в какой степени я действительно ничтожество.
– Ты позволил ей обвести себя вокруг пальца! На этом свете миллионы и миллионы прекрасных девушек твоего возраста. Почему, скажи, пожалуйста, ты связался со старухой, которая тебе в матери годится? Неужели тебе не хватало одной матери?
– Она не мать для меня…
– А кто же, по-твоему? – глумливо спросила Энн. – Другого объяснения просто нет и быть не может.
Пол вдруг пришел в дикую ярость.
– Николь – моя любовница, а ты, мама, могла быть чем угодно, но только не любовницей!
Энн подскочила к сыну, размахнулась и отвесила ему звонкую пощечину.
– Я всегда осуждала вульгарность в твоем отце и вот теперь вижу, что ты многое перенял от него.
Пол молча повернулся и направился к двери, но Энн опередила его.
– Нет, я уйду первая! Я вполне серьезно, Пол! Как говорится, умываю руки и больше никогда и ни при каких обстоятельствах не буду вмешиваться в твою личную жизнь И в твою музыкальную карьеру. Отныне тебе придется самому искать себе фотографа, зал для репетиций, приглашать журналистов и все такое прочее. Я отзываю все свои предыдущие предложения, отказываюсь помогать тебе и лишаю тебя стабильных доходов. Ты не заслуживаешь всего этого, неблагодарный ублюдок! – С этими словами она выбежала из дома, громко хлопнув дверью.
Пол застыл как вкопанный, дрожа то ли от гнева, то ли от жалости к матери. Его лицо так и пылало, а перед глазами плыли темные круги. Он ожидал от матери чего угодно, но только не этого. На какое-то время он словно впал в забытье и даже не мог бы сказать определенно, как долго стоял у двери своего некогда родного дома. Конечно, он и сам виноват в произошедшем. Николь была права, когда просила его не вступать в спор с матерью и не доводить тем самым конфликт до крайней степени накала.
Очнулся он, только услышав надрывный звонок в дверь. Растерянно оглядевшись, Пол увидел, что никого рядом нет, и решил сам открыть дверь. На пороге стоял невысокого роста человек в темном костюме, белой рубашке и галстуке.
– Добрый вечер, – улыбнулся он. – Я Бернард Лэсситер.
Пол пожал ему руку и впустил в дом. Он неоднократно читал критические заметки Лэсситера и понял, что это и есть главный сюрприз матери.
– Располагайтесь, мистер Лэсситер, – пригласил его Пол. – К сожалению, мою мать вызвали по делам, и я понятия не имею, когда она вернется. Не откажите в любезности немного подождать.
– Нет проблем, – спокойно отреагировал тот. – А мы тем временем могли бы приступить к интервью, мистер Лурье.
– Извините, я не очень хорошо себя чувствую, – с трудом выдавил Пол и опрометью бросился в ванную, где его тут же стошнило от недавнего потрясения.
Бернард Лэсситер неловко переминался с ноги на ногу, чувствуя себя полным идиотом. Сперва эта истеричная мамаша уговорила его прийти на обед и взять интервью у сына, а теперь вот куда-то сбежала, позволив своему сыночку так нагло и бесцеремонно отказаться от интервью. Лэсситер невероятно разозлился и вскоре почувствовал приступ мигрени, что всегда бывало у него в минуты крайнего разочарования. Как они посмели отнестись к нему как к какому-то слуге, не пригласив даже в гостиную?! Схватившись за голову, Лэсситер пулей вылетел из дома, дав себе слово никогда больше не связываться с этой семейкой. А за нанесенное оскорбление они еще поплатятся!
***
Энн медленно брела по шумной улице Вест-Энда, не ощущая ничего, кроме острой боли в груди. Она бы ничуть не удивилась, если бы ей сказали, что у нее сердечный приступ. Да и как ему не быть после всего случившегося? Она отдала сыну лучшие годы своей жизни, пожертвовала ради него своей музыкальной карьерой – и вот вам благодарность! Двадцать два года и девять месяцев она души в нем не чаяла и делала все, чтобы он был счастлив. Пол, Пол, Пол. Он всегда был у нее на первом месте и оттеснил даже своего отца. Причем началось все еще с беременности.
***
Когда Энн обнаружила, что у нее прекратились месячные, она поначалу не придала этому большого значения. У нее вообще часто бывали сбои с этим делом, а в последнее время, когда они с Элом как-то незаметно перешли от обычных ласк к активной половой жизни, она совершенно перестала заботиться о возможных последствиях. Конечно, она чувствовала себя в последние дни не очень хорошо, заметно потеряла в весе, а на еду и вовсе смотреть не могла, но это ей даже нравилось, так как она уже давно сидела на диете, пытаясь держаться в форме. А потом она стала вдруг замечать, что все ее юбки и платья стали тесноваты в талии, и запаниковала. Пришлось срочно покупать дешевое обручальное кольцо и идти к гинекологу.
