«Ты слишком много думаешь, дорогая, — любит повторять моя матушка, — дай голове отдохнуть». Но, поверьте, моей бедной голове не до отдыха, когда со мной этот парень. Как мы здесь оказались?.. Почему мы вместе?..
В сказке это может быть маленький лесной человечек, некий чародей, отшельник, пастух или кузнец, явившийся для того, чтобы дать амулет или совет, которые требуются герою. Более высокоразвитые мифологии предоставляют эту роль возвышенному образу наставника, учителя, паромщика, проводника душ в потусторонний мир.
—Можно взглянуть? — спрашиваю я, останавливаясь в двух шагах, чтобы у него была возможность ответить и «да», и «нет».
Видно, что он устал, отсидел себе все места и в принципе не прочь размяться. Он протягивает мне папку:
— Пожалуйста.
Присев на ступеньку, я начинаю перебирать их — рисунки, выполненные простым карандашом на плотной бумаге, — и чувствую, как волосы встают дыбом. Его рисунки... О нет, это не пижонство и не развлечение. Это работа настоящего профессионала, это кровь и пот (линия, оживающая под карандашом, фантазмы, прорастающие из обыденной реальности), это слезы гения.
— Боже! — только и сумела выдохнуть я. Покусывая травинку, он наблюдает за сменой выражений моего лица.
— Тебе правда нравится?
— Не то слово. Ты мастер. А маслом ты пишешь?
— Иногда.
— Твои работы продаются?
— Некоторые да, некоторые нет.
Он переносит на бумагу наш повседневный мир и населяет его мифологическими персонажами, питающими созидательную энергию человечества.
— Я бы посмотрела другие твои работы, если ты не против.
— Конечно. Никаких проблем. Сегодня, помнишь, мы собирались в Элефтерну, а завтра или в любой другой день...
Он готов показать мне свои работы. Привести меня в свой дом в Хора-Сфакион. Это несколько преждевременно и не совсем прилично, но с другой стороны... Почему бы и нет, Элена? Почему бы и нет?
Обороняющий и опасный, материнский и отцовский одновременно, этот сверхъестественный источник покровительства объединяет в себе все неопределенности бессознательного и таким образом оказывает поддержку нашей сознательной личности — поддержку другой, большей системы — но вместе с тем выражает и непостижимость проводника, за которым мы следуем с риском для всех наших рациональных представлений.
— О, я думал, ты знаешь, — роняет он в ответ на мой вопрос о кресте. — Квадратный крест, обычный, свастика или с крестами на концах, с незапамятных времен символизировал полноту власти. Этот крест, сам по себе или заключенный в круг, был главнейшим символом на минойском Крите и предназначался для Великой Богини и ее сына-Царя.
— Ты имеешь в виду богиню плодородия?
— Богиню-Мать: Рею-Кибелу, Тиамат, Исиду, Инанну, Иштар, Деметру. Ты не будешь записывать, нет? — Глаза его вспыхивают, как драгоценные камни. — Цереру, Кали, Керридвен...
— Достаточно, — произношу я тоном школьной учительницы. — Считай, тебе удалось произвести на меня впечатление. Серьга в левом ухе тоже символизирует полноту власти? Или сознание собственного величия? А браслет на руке?
— Тебе не нравятся мужчины, которые грешат пристрастием к ювелирным изделиям. — Он смеется, играя браслетом. — А я вот, представь, не могу себе отказать. Думаю, унаследовал это от своих ирландских предков.
Англичанин ирландского происхождения. Боже, ну и дела! И в то же время я отдаю себе отчет в том, что передо мной необычайно элегантный человек. Элегантный во всем — в мимике, движениях, манерах. Это качество у него врожденное, как форма черепа.
Обычно герой, которому является такой помощник, — один из тех, кто откликнулся на зов. Фактически зов — это первая весть о приближении этого инициирующего жреца. Но даже перед теми, кто явно ожесточил свои сердца, может предстать сверхъестественный заступник.
Дорога на Элефтерну ничуть не лучше остальных — тех, что ежедневно заставляют меня впадать в полуобморочное состояние. Ограждения? Как бы не так! Наоборот, в некоторых местах, на особенно крутых подъемах или поворотах, зачастую можно увидеть характерные сползания грунта на обочине со следами отчаянной пробуксовки. И вот уже ваше воображение живо рисует вам душераздирающие картины аварий со смертельным исходом.
На Нейла все это, похоже, не действует. Его «Ямаха» идет впереди со скоростью шестьдесят километров в час и, только я начинаю притормаживать, нарочно съезжает к самому краю, чтобы у меня появился повод пуститься в погоню, выражая свое возмущение при помощи звуковых сигналов.
Современная Элефтерна — обычная греческая деревушка с кривыми улочками, белыми домиками, деревянными дверцами и ставнями, выкрашенными в синий и коричневый цвета, открытыми дребезжащими фургончиками, с которыми то и дело приходится разъезжаться в самом узком месте улицы, ленивыми остромордыми собаками, смуглыми коренастыми мужчинами, занятыми какими-то своими делами, и такими же смуглыми морщинистыми старухами, с ног до головы одетыми в черное.
На обочинах в пыли копошатся куры, дремлют на солнышке тощие греческие кошки. По переулку между домами одновременно может пройти только один человек. Искривленные каменные лесенки, увитые цветущей бугенвиллеей балкончики и цветы. Повсюду цветы в больших и маленьких гончарных горшках. Цветы на лестницах, цветы на подоконниках распахнутых окон, цветы прямо на улице перед домом. Красота!
Перед нами возвышается одна из самых неприступных критских гор. На ее крутом склоне, поросшем кустарником и дикими оливами, уже можно разглядеть руины античной Элефтерны. Цель близка. Осталось только добраться до перевала, обогнуть еще одну бездонную пропасть, взобраться на последний отвесный склон. Словом, все как всегда.
— Времена расцвета этого города относятся к геометрической эпохе, семь-восемь тысяч лет до нашей эры, — говорит Нейл, слезая с мотоцикла на площадке для парковки, откуда начинается пешеходный маршрут. — Ты можешь представить себе подобную древность?
— Мм... Это не так просто, однако благодаря стараниям сэра Артура Эванса человечеству уже более века известно о том, что первая европейская цивилизация зародилась на критской земле.
Взявшись за руки, мы идем по взломанной щербатой дороге, если только это можно назвать дорогой, к полуобвалившейся башне, которая простояла здесь под натиском дождя и ветра немногим меньше десяти тысяч лет. Это вершина горы, выше уже некуда. Более-менее отесанные плиты из серого камня, между которыми проросла жухлая трава, чередуются с бесформенными нагромождениями из осколков разного размера и каменной крошки, так что, выбирая, куда наступить, я в который раз мысленно превозношу производителей обуви «ЭССО».
— И это еще не все, — продолжает Нейл, неутомимо перепрыгивая с камня на камень. — Крит называют родиной Зевса. Именно здесь, согласно древнейшей версии известного мифа, был рожден, а затем растерзан юный охотник Загрей
[12], первое воплощение Диониса. Отсюда же в Аттику явилась богиня Деметра в поисках своей похищенной дочери Персефоны, или, правильнее сказать, Коры.
