Вот и пришлось Костику, что называется, проваливать.
– Я очень жалею, что связался с Жоржетой. Она – плохой человек. Если бы я знал, никогда не стал бы встречаться.
Да уж! Знать бы, где упадешь, соломки подстелил бы. Костик не подстелил и потому ударился очень больно. Хотя, с другой стороны, почему это Жоржета плохая? А сам Костик? Разве Жоржета насильно тянула его с собой? Он сам захотел с ней встретиться. Костик взрослый мужчина и не мог не представлять, чем такая встреча может обернуться. Но он все равно пошел на поводу у своей страсти, позабыв при этом преданную Тамарку. За что и был наказан. И в чем тут вина Жоржеты? Как говорится, каждый сам кузнец своего счастья. Что наковал, то и вышло. У Кости вышло криво и косо, но опять же, в чем тут вина Жоржеты?
Однако во всем этом рассказе, помимо его философской составляющей, Веника заинтересовал один практический момент.
– К каким людям возила тебя Жоржета?
– А??
– Ну, ты же сказал, что Жоржета выманила тебя на свидание, напоила, а потом повезла к каким-то людям, где представила как своего мужа. Верно я понял?
– Верно.
– И что это были за люди?
– А тебе зачем?
– Нужно, раз спрашиваю, – обозлился на него Веник.
– Ты кто вообще такой? Почему Жоржетой интересуешься? Я тебе все рассказал. Теперь твой черед!
Похоже, сдавать свои «хвосты» Костик не торопился. Его куда больше интересовало то, что мог рассказать ему Веник. И своего интереса он отнюдь не скрывал.
– Расскажешь, я тоже кое-что еще добавлю.
– Ладно, – кивнул Веник. – Мы прямо тут будем разговаривать? Или…
– Можем в столовую пойти. У нас в подвале недавно новую точку открыли. Пивка там возьмем. Под пиво разговор легче клеится.
– Хорошо. Только у меня есть две знакомые, нужно их тоже пригласить.
– Симпатичные? – немедленно оживился Костик.
– Ничего себе.
– Тогда зови!
И новые приятели отправились в студенческое кафе. Располагалось оно в полуподвальном помещении. И там действительно продавали пиво. Костя сразу же взял четыре кружки – две себе, две для Веника. Парни стукнулись кружками и выпили. Потом выпили еще и еще. Затем выпили за мужскую дружбу, которую не разрушит никакое женское коварство. Тост их до того растрогал, что парни даже обнялись и расцеловались.
Именно эту картину и застали вошедшие в этот момент в кафе подруги.
– Вот они, голубчики! – сказала Кира. – Целуются уже!
– Хороши! Наклюкались! И когда успели?
Физиономия Костика приобрела оттенок переспевшей клубники. На лбу выступил пот. И говорил он много и разную фигню. Подругам стоило большого труда направить разговор в нужное русло. Говорить про Жоржету обманутый ею Костик больше не желал.
– Жоржета – это тьфу! Стерва и гадина!
Рассказ о том, что стерву и гадину, возможно, похитили, весьма слабо взволновал Костика.
– Так ей и надо! – мстительно произнес он. – Тетю Клаву, конечно, жалко. Но она сама виновата, что воспитала такую дочь!
– Но мы обещали ей найти Жоржи. Поможешь нам?
– А поехали! – внезапно вскочил на ноги Константин. – Покажу вам, куда и к кому Жоржета ездила в ту ночь.
Но, прежде чем подруги и их новые знакомые добрались до нужного адреса, по дороге они еще трижды были вынуждены зайти в пивные бары. Открывшийся пивной аппетит у Костика требовал все новых и новых порций. По подсчетам подруг, он залил в себя не меньше пяти литров пива. Оставалось только удивляться, куда в него столько лезет.
– Не доедем, – тревожилась Леся. – Костик, ты бы не пил столько!
– Наоборот, – едва ворочая языком, отвечал парень. – Еще даже мало.
– Мало?
– Адрес я пока не вспомнил.
– Как это?
– Чтобы вспомнить адрес, мне сначала нужно дойти до нужной кондиции.
До нужной кондиции Костик доходил еще около часа. В последнем баре он затормозил, заявив, что сил у него больше нету мотаться по питейным точкам. Что тут его все устраивает – тепло, уютно и пиво отличное. Так что тут он и осядет до тех пор, пока не вспомнит, куда возила его Жоржета.
Костик выпил еще три кружки. И каждый раз Кира спрашивала:
– Ну как? Вспомнил?
Костик морщился, мотал головой и заказывал новую порцию пива. Глядя на него, подруги уже начали опасаться, что нужную стадию Костик просто проскочит. Вырубится пьяным сном, и ничего-то они от него не узнают. Но Костик их не подвел.
Грохнув очередной кружкой, он наконец радостно возвестил:
– Вспомнил! Поехали!
Ехать пришлось не так уж далеко. По набережной, потом через мост, а потом по Выборгской стороне.
– Тут где-то, – бормотал Костик. – Общежитие должно тут быть. Желтенькое такое. Дом в три этажа. Ремонта требует.
Запущенное здание, построенное еще при царе Горохе, нашлось не без труда. Спасибо, аборигены подсказали. Оказалось, что общежитие в нем было при советской власти, когда тут селили девушек с прядильной фабрики. Ткачихи приезжали сюда из деревень и маленьких городов, отрабатывали на фабрике свою койку, а потом и комнату в общежитии. Некоторые выходили замуж и уезжали к мужьям. Другим предприятие давало общежитие, но уже семейного типа – с кухней, ванной и санузлом.
Но все это было еще при советской власти. Во время перестройки жилье приватизировалось. И теперь бывшее общежитие юридически числилось обычным домом с коммунальными или отдельными квартирами. Смотря кому и как повезло.
– Вот сюда мы и ездили! – гордо сообщил Костик, оглядывая блуждающим взглядом здание. – Нашел все-таки!
Подруги тоже смотрели.
– И куда теперь?
– Куда? Кажется, на второй этаж.
– Точно на второй? Или кажется?
– Ну, по лестнице мы шли. Вроде бы этаж был второй.
На входе сидела бабка-вахтерша и требовала пропуск. Оказалось, что хотя квартиры и были отданы работникам в частную собственность, само здание по-прежнему находилось на балансе прядильного комбината. Как такое могло быть, в голове у подруг просто не укладывалось. Но у нас в стране существуют еще и не такие странности. Так что они просто выбросили из головы свой вопрос и принялись допытываться у старухи, к кому могли ходить Костик с Жоржетой среди ночи и на второй этаж.
– Второй этаж не в моем ведении! – решительно отказалась бабка. – Там свои хозяева. Ступайте, они вам все объяснят!
Подруги пошли. Недоумевая, но все же пошли. Скажите, зачем нужна вахтерша на входе, если она впускает в здание всех желающих? Ведь этак любой террорист мог сказать, что идет на второй этаж. А сам прошмыгнул бы на третий, на первый или даже в подвал.
