– Это как?
– А так! Их послушать, так животы надорвать со смеху можно. Ты только приколись, батя! Одни будто бы видели красную тачку, другие синюю, третьи вообще фиолетовую! Представляешь? Черный цвет назвала только одна старушонка.
– Ага! Одна свидетельница все же нашлась!
– Да кто же ее слушать станет, когда все остальные свидетели на разные голоса твердить станут – разноцветные были машины!
Но Вениамин Викторович не торопился заражаться бодрым настроением своего отпрыска.
– Не надо было парня из окна выталкивать! – пробурчал он. – С этого все наши неприятности начались.
– Да кто же знал, что он таким живучим окажется!
– Надо было знать! Раз уж взялись с женой за мокрое дело, надо было просчитать все возможности!
– Ну, сглупили. Милка моя в панику ударилась. Да ты сам поставь себя на ее место. Легко ли в ее-то положении нервы в кулаке держать! Психанула! Бывает!
– Только разгребать последствия приходится мне!
– Можно подумать, я тебе не помогаю!
– Помогаешь! – хмыкнул Вениамин Викторович. – Помощничек!
– Ты, батя, это чего? Не нравится что-то, так сразу и скажи!
– И говорю! Да, мне не нравится! Не нравится, что эти девицы ушли от нас. Не нравится, что они живы и могут в любой момент понять, кто я и что я. И больше всего мне не нравится самодеятельность твоей бабы!
– Она моя жена!
– Вот и держал бы свою жену в узде! А то она у тебя слишком много о себе понимает. А ты и рад! Делишься с ней всем. А сколько раз я тебя просил, молчи! Ни слова при бабах! Только у тебя язык, что помело. Дернул, и понеслось.
И Вениамин Викторович сердито топнул ножкой. Эффект получился немножко не тот, на который он рассчитывал. Земля тут была мягкая, покрытая ковром из травы и опавших листьев. Так что громкого топа не получилось. А так нечто непонятное и потому жалкое.
Сын Вениамина Викторовича посопел немного, а потом вдруг выпалил:
– Если уж на то пошло, так мне тоже кое-что не нравится в твоих действиях!
– И что же?
– А то! Ты почему Жоржету до сих пор в живых держишь?
– Значит, надо! Тебе отчитываться не собираюсь!
– А я тебе скажу, в чем дело!
– И в чем?
– В том, что тебе ее жалко!
– Вовсе нет!
– Жалеешь ты ее! Рука не поднимается девку пришить! А время-то идет! И надо что-то решать!
Вениамин Викторович словно сник от этих жестоких слов своего сына. Сник и стал даже еще меньше и тщедушней. Но подруги не захотели его жалеть. Чего его жалеть! Он ведь уже все решил. Так что днем раньше, днем позже, но судьба бедняжки Жоржеты уже решена. Эти двое принесли ее в жертву своим планам. Скоро они наберутся духу, поедут туда, где держат Жоржету, и…
– Впрочем, мне все равно, – внезапно произнес сынок Вениамина Викторовича. – Пусть подыхает от голода. Или нет, быстрей сдохнет от жажды. Я могу и подождать. Так тебя устроит?
Вениамин Викторович даже не пошевелился в ответ.
– Я-то предлагаю избавить девчонку от мучений. Чего ей томиться в ожидании конца много дней? Смерть от жажды далеко не самая приятная. А так мы ее чик!.. И все!
Какой добряк! Милосердие из человека так и брызжет! Правильно, чего девчонке лишние дни на этом свете мучиться? Чикнуть ее ножичком по горлу, и пусть себе отдыхает на том свете. Ну, и братишка у Жоржеты. Сама доброта!
И тем горше было подругам осознавать, что убить девушку собирались два самых близких ей человека – отец и брат.
Убедившись, что поймать сбежавших пленниц у них не получится, Вениамин с сыном отправились обратно в город. Едва они сели в свою ржавую «четверку» и отъехали, как Веник тоже зашевелился.
– Надо ехать, – сказал он.
– За ними? За этими двумя?
Подруги содрогнулись. Не так-то легко преследовать людей, которые только что хладнокровно планировали вас убить. Но Венику настроение подруг сильно не понравилось.
– Спорим, что они приведут нас к Жоржете?! – азартно воскликнул он. – Спорим?
Но подругам что-то не хотелось спорить. Происходящее перестало их развлекать. А насчет того, чтобы поспорить… И так было совершенно ясно, что рано или поздно эти двое убийц – отец и сын – отправятся в гости к Жоржете с последним визитом. Или только один из них отправится. Впрочем, с Жоржеты и одного такого визитера будет больше чем достаточно.
– Жоржету надо спасать! – произнесла Леся. – Ты, Веничек, совершенно прав. Едем, и срочно.
– Спасать?
Казалось, эта мысль до сих пор не приходила Венику в голову. Вот ведь тоже типчик! Конечно, Жоржета ему была нужна лишь до тех пор, пока могла сказать, где находится его драгоценная сумка. А потом прости-прощай, дорогая Жоржи. Выпутывайся как знаешь.
– Ну да, спасать, – уже более твердо произнесла Леся.
– Так поехали! Чего болтать!
Ржавая «четверка» ехала неожиданно споро. Все ее четыре колеса с лысой резиной и покрытыми коррозией дисками исправно крутились. И несмотря на свой неказистый вид, на ровных участках машинка развивала совсем даже неплохую скорость.
– Они возвращаются в город.
– Сами видим.
– Странно, я был уверен, что они держат Жоржету в том же месте, где и вас.
Они проехали почти через весь город, дважды потеряли ржавую «четверку», один раз перепутали ее с другой похожей машиной, один раз чудом избежали ДТП и один раз пронеслись перед самым носом засвистевшего им гаишника, даже не подумав остановиться.
– Свистят!
– Нет времени на ерунду!
И Веник, который устроился за рулем «Гольфа» под предлогом того, что Кире еще опасно самой садиться за руль (ведь неизвестно, какие последствия в ее мозгу вызвало отравление неизвестным дурманящим спреем), демонстративно нажал на газ и умчался от опешившего от такой наглости гаишника.
Кира тоскливо посмотрела в заднее стекло, заметив, что гаишник принялся мстительно строчить что-то на листке бумаги. Наверняка записывал ее номер! М-да, похоже, в будущем ее еще ждут большие неприятности из-за этого инцидента. И еще неизвестно, что успел натворить Веник, пока добирался до заброшенного замка на ее «Гольфе».
Но все же Кира не могла не признать, что водитель Веник просто от бога. За то время, пока они преследовали ржавую «четверку», они много раз могли ее потерять, но все же не потеряли. И в конце концов, выматывающая поездка через центр города закончилась. И они все тем же дружным тандемом – впереди «четверка» позади «гольфик» – въехали в спальный район, тянущийся вдоль Гражданского проспекта. Миновали и его. И оказались в совсем уж дикой местности.
